Михаил Шкаровский - Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

• Название: Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь
• Автор: Михаил Шкаровский
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2083-2

Книга доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Центрального государственного архива Санкт-Петербурга М.В. Шкаровского посвящена сложной и малоизученной теме: Русская Православная Церковь на оккупированных территориях во время Второй мировой войны. Как свидетельствуют многочисленные архивные документы, ни одна из частей или юрисдикций Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. Нацистским ведомствам даже не удалось полностью подчинить и сделать своим послушным орудием православную епархию на территории Германии. Не произошел также ожидавшийся руководителями Третьего рейха раскол Русской Православной Церкви.

---

В определении общей церковной ситуации на Юго-Востоке Европы заметную роль играла Зарубежная (карловацкая) Церковь. Ее приверженцы проживали в Болгарии, Румынии, Греции, Венгрии, но в основном в Югославии. На территории этого государства в начале 1920-х гг. поселилось 85 тыс. русских эмигрантов. Они построили 3 церкви, образовали более 10 приходов, духовные братства — Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского, Св. князя Владимира, Святой Руси и др. Монахи из России проживали в двух сербских монастырях и, кроме того, образовали еще 2 самостоятельных — мужской в Мильсково с 25 насельниками и женский в Хопово с 70 монахинями. На богословском факультете Белградского университета в 1939 г. преподавали два — русских профессора и обучались 23 русских студента. В городе Сремски Карловцы находился руководящий орган РПЦЗ — Архиерейский Синод во главе с митрополитом Анастасием (Грибановским)[320].

На территории же Германии в 1930-е гг. русские эмигранты составляли большую часть всех православных, и греки, болгары, сербы, румыны зачастую входили в русские приходы. Поэтому образованное в 1935 г. Министерство церковных дел (РКМ) свою политику определенного покровительства РПЦЗ не случайно связывало с достижением влияния на Православные Церкви Балкан. Так, 9 июля 1938 г. рейхсминистр Керл писал в Счетную палату по вопросу пособия при строительстве православного собора в Берлине: «Кроме прочего, поддержка Русской Православной Церкви будет благоприятно влиять на отношения Германского рейха с государствами Юго-Востока (Болгарией, Румынией, Югославией), в которых Церковь играет большую роль в политической жизни. Может быть, результате поддержки Русской Православной Церкви в Германии эти государства войдут в общий антибольшевистский фронт во главе с Третьем рейхом»[321].

На важность отношения к русскому православию обращал внимание в своем письме в МИД от 10 июля 1940 г. и руководитель международной службы Германской Евангелической Церкви епископ Д. Хеккель: «Православные Церкви требуют большого внимания не только для ближайшего, но и для дальнейшего будущего формирования европейской культуры… Со всей уместной осторожностью в связи с этим необходимо обратить особое внимание на вопрос русского православия в эмиграции. В настоящий момент еще следует учитывать научные и церковные силы Русской Православной Церкви в эмиграции. Поскольку она до сегодняшнего дня находилась в сфере влияния Запада, теперь ее необходимо включить в сферу непосредственного воздействия рейха»[322].

Уже в этом письме заметна значительно более осторожная, чем у РКМ, оценка русского православия. Хеккель полагал, что оно испытывает влияние враждебных Германии стран Запада. Эту точку зрения разделяли и внешнеполитические ведомства, кроме того, считавшие, что РПЦЗ является активным проводником чуждой русской националистической и монархической идеологии и к тому же тесно связана с врагом рейха, сербским патриархом Гавриилом. В записи к аресту патриарха от 11 июня 1941 г., сделанной Внешнеполитической службой НСДАП, говорилось: «В Сремских Карловцах находится Синод бежавших из России епископов. Этот Синод является выразителем реакционных течений Русской Православной Церкви… В 1938 в Сремских Карловцах состоялся конгресс представителей всех Грекоправославных Церквей из всех стран. На этом конгрессе был объявлен манифест, провозгласивший великого князя Владимира русским царем»[323]. В этой записи даже присутствует заметное преувеличение — в соборе 1938 г. участвовали лишь представители русской церковной эмиграции, да и то не всей.

Еще более жесткую позицию по отношению к РПЦЗ занимали руководство НСДАП, Главное управление имперской безопасности (РСХА) и Министерство занятых восточных территорий (РМО). После начала войны с СССР их линия полностью возобладала и проявилась открыто и ярко. Почти во всех директивах второй половины 1941 г. о церковной политике на Востоке говорилось о категорическом недопущении священников из других стран на занятую территорию СССР. Впервые эта фраза присутствовала в «Указаниях военным организациям об отношениях в религиозном вопросе» от 3 августа 1941 г., разработанных РМО: «Въезд из эмиграции в занятые области или послания церковных организаций из других стран запрещены»[324]. Потом соответствующее указание было повторено в изданных на основе июльских директив Гитлера приказе Верховного командования вермахта от 6 августа 1941 г., приказе шефа РСХА Гейдрихаот 16 августа и др.

Некоторые причины негативного отношения Восточного министерства к РПЦЗ были изложены в докладной записке главного отдела политики о нежелательной активности русских монархистов от 17 июня 1942 г.: «Работа легитимистов также распространяется на Русскую Православную Церковь, которая особенно восприимчива к этому… В поле зрения мировой общественности Русская Синодальная Церковь вошла во время нынешней войны благодаря личности поддерживающего ее сербского патриарха Гавриила, который находился в тесной связи с русскими легитимистами в Югославии и был арестован как сербский преследователь [Германии] после вступления немецких войск в Югославию»[325].

1941 г. явился рубежом изменения германской политики по отношению к Русской Церкви в целом, что также проявилось и на Балканах. Здесь определенную роль сыграло еще одно обстоятельство. Проникнув на Юго-Восток Европы, германские ведомства установили прямые постоянные контакты с Православными Церквами этого региона, и РПЦЗ в качестве посреднического, связующего звена стала им не нужна. Возможно, что в случае победы Третьего рейха во Второй мировой войне РПЦЗ ждала бы трагическая судьба. Так, в сообщении полиции безопасности и СД от 2 февраля 1942 г. говорилось, что после конца большевизма карловацкий вопрос должен быть как-нибудь разрешен, так как нельзя допустить возобновления старорусских теократических устремлений, подобных существовавшим в царское время[326].

Значительная часть русских священнослужителей-эмигрантов считала, что обновление и возрождение России должно происходить под духовным руководством Православной Церкви. Это подразумевало и ее особую роль в борьбе против коммунистического режима, в 1930-е гг. особенно активно искоренявшего религию в СССР. В Рождественском послании 1939 г. митрополит Анастасий указывал, что «ничто не нужно в такой степени для нас ныне перед лицом грядущих решительных событий, как тесное единение всех наших национальных сил, сосредоточенных на одной священной мысли — низвержении большевизма и возрождении России. К этому не перестает нас звать наша Матерь Церковь, исконная собирательница и печальница Русской земли… к этому зовет нас и Сам Христос Спаситель»[327].

Начало Второй мировой войны пробудило надежды части эмиграции на возможность падения советской власти, и эти надежды связывались прежде всего с пробуждением духовных сил собственного народа. В обращении митрополита Анастасия и представителей русских национальных организаций в Югославии к великому князю Владимиру Кирилловичу от 3 сентября 1939 г. говорилось: «Начавшаяся жестокая война может выдвинуть вопрос о судьбе русского народа, о судьбе нашей настрадавшейся Родины… Ход развертывающихся событий будет нас держать в наивысшем напряжении, и русская эмиграция за рубежом не имеет права не пользоваться могущим представиться случаем, чтобы подвигнуть дорогое нам русское национальное дело. Мы можем и должны рассчитывать на самих себя и на те народные силы „там“, которые сохранили в душах своих чувство любви ко всему родному и русскому»[328]. При этом всякая возможность компромиссов с советской властью во имя решения исторических задач России категорически отвергалась. Власть коммунистов представлялась абсолютным злом, хуже которого быть уже не может. В другом своем обращении от сентября 1939 г. митр. Анастасий писал: «Да спасет только Господь нас от насилия этой власти, и тогда Россия обретет в себе силу, чтобы восстановить свое державное могущество и занять снова достойное ее место среди других народов мира. Преодолеть соблазн возрастающего большевизма и его мнимого служения историческим задачам России — значит совершить новый подвиг, к которому Бог призывает русский народ в эти грозные дни. Война есть огонь поедающий и очищающий в одно и то же время, и, быть может, самому большевизму, ставшему угрозой для всей Европы, суждено сгореть в этом пламени, который он так старательно разжигает ныне повсюду»[329]. С такими чаяниями, надеждой и самосознанием подошла русская правая церковная эмиграция к началу войны Германии с СССР.

Вспыхнувшие в сентябре 1939 г. в Европе боевые действия не сразу отразились на деятельности Архиерейского Синода РПЦЗ, Югославия еще больше года оставалась нейтральным государством, однако постепенно появились трудности в связи с епархиями на территории воюющих стран. Митрополит Анастасий опасался более серьезных осложнений в ближайшем будущем и написал письмо протопресвитеру С. Орлову в Женеву, спрашивая его о возможности переноса церковного центра в Швейцарию, чтобы оказаться вне сражающихся сил. Это письмо было перехвачено гестапо, воспринявшим его с большим подозрением. 6–7 апреля 1941 г. Белград был подвергнут неожиданной ожесточенной бомбардировке. В эти же дни русские священники, в промежутках между налетами, самоотверженно ходили со Св. Дарами по городу, напутствуя раненых и совершая молебные пения по убежищам. Вблизи церкви Пресвятой Троицы упало 5 бомб, но в ней беспрерывно шла служба[330].