Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

— У Сорок.

Но Кантемир, видимо, догадался о причине этих колебаний.

— Мой вопрос не празден, ваше сиятельство. С некоторого времени только через меня царь имеет связь с вашим послом в Турции — Толстым.

— То есть как?

— Дело в том, что Толстой, в связи с войной, заперт в темнице Семибашенного замка, а моему поверенному Жано визирь разрешил посещать его. Толстой передает свои записки Жано, тот пересылает их мне, а я отправляю царю. Вот так. Я вижу, вы мне не верите, господин фельдмаршал, и где-то понимаю вас.

— Как же мог визирь разрешить вашему поверенному навещать Толстого? С чего бы это?

— Дело в том, что я несколько лет был заложником в Стамбуле. Выучил их язык. А с Балтаджи Магомет-пашой даже подружился, когда он еще не был визирем. Как только он стал визирем, меня возвели в господари Молдавии. Но я, зная, что мой христианский народ с надеждой смотрит на Россию, решил тайно помочь царю с верой, что он примет нас под свое высокое покровительство. А чтобы визирь ничего не заподозрил, я попросил у него разрешения начать переговоры с царем, якобы для разведывания его планов. Тогда же визирь дал мне это разрешение — и мне, и моему поверенному Жано навещать Толстого.

— Но если визирь узнает об этом вашем переметничестве? Наверняка среди ваших слуг есть его подсылы.

— Есть. И они доносят ему. А он им отвечает: с моего разрешения.

После отъезда господаря Шереметев призвал к себе сына Михаила Борисовича.

— Миша, заутре ты со своим полком пойдешь к Сорокам, повезешь обоз с провиантом государю. И скажешь, мы ждем его здесь. Заодно сообщи, что я виделся с Кантемиром и договорился о поставках мяса. Хлеба не обещает. Впрочем, я напишу ему.

Именно этот обоз, прибывший к Сорокам, позволил Петру двинуться с дивизией Вейде и Репнина к Пруту, где находилась основная армия. Переход под палящим солнцем, по выжженной местности был нелегок.

Вместе с Петром ехала и Екатерина Алексеевна, решившая разделить с любимым тяжести походной жизни. И во время болезни, случившейся с ним в пути, именно она выхаживала его. Возможно, примером для нее стала Дарья Михайловна, супруга Меншикова, старавшаяся по возможности не отставать от своего Данилыча.

Увидев ее рядом с царем, Шереметев искренне обрадовался и именно ей отвесил первый поклон, чем немало угодил государю. Бывшая пленница Марта — а ныне почти царица {251}, возлюбленная царя — тоже не скрыла своей радости при виде фельдмаршала.

— Борис Петрович, как я рада снова видеть вас, — молвила, улыбаясь и протягивая ему милостиво руку с перстнями на пальцах.

И старик с благоговением поцеловал ее и отвечал дрогнувшим голосом:

— Ваше величество, я так рад за вас.

Что и говорить, в душе Шереметев гордился, что именно он нашел этот «бриллиант» и вытащил из грязи, хотя даже перед собой не хотел вспоминать, что приспособил этот бриллиант у мыльного корыта прачки. Ну, как говорится, кто про старое помянет, тому глаз вон.

Главное, что ныне его бывшая пленница — любимая женщина царя, почти жена… Как тут не загордиться.

С прибытием царя и дивизии Репнина с гвардией у фельдмаршала словно камень с души свалился.

— Слава Богу, Петр Алексеевич, что наконец-то мы собрались в кулак, теперь нам и султан не страшен.

— Султан, может, и не страшен. А голод? А пекло?

— С хлебом туго, это верно, а мясо пока есть. А вот про пекло, государь, тут ты прав. Никогда еще на такой сковороде не жарились. Тяжело солдату, ох тяжело, некоторые не выдерживают.

— Бегут?

— Если бы. Намедни сразу трое повесились.

— Трусы, — наморщился Петр.

— Я бы не сказал так. Тут сам другой раз в петлю готов влезть.

— Я тебе влезу, — погрозил Петр.

— Шучу, государь, шучу, — усмехнулся фельдмаршал. — Разве я тебя воспокину.

— Я ныне отъеду в Яссы, надо ж увидеться с самим союзником Кантемиром. А к годовщине Полтавы ворочусь. Отметим как положено. Как он тебе показался?

— Кто?

— Ну, Кантемир.

— Да как сказать… — поскреб Шереметев подбородок. — Прости, государь, но переметчикам я как-то плохо верю.

— Какой же он переметчик? Он наш союзник.

— Союзник, а ни одного солдата не поставил.

— А провиант?

— Разве что провиант. И то сам же ты велел покупать у них, не грабить, мол. Он союзник поневоле.

— Как это?

— А так. Мы с султаном сходимся на драку на земле Молдавии, куда ему деться, Кантемиру-то? К кому-то приставать надо. А к кому? К христианскому войску, народ к тому наклоняет, народ. Не сам он. Вон хвастался мне, что в друзьях с визирем. Хорош друг, нечего сказать. Приди визирь сюда первым, он бы и ему союзником стал.

— Э, нет, наш с ним трактат тайный заключен еще в апреле. Так что не надо ему приписывать того, чего он еще не совершил, Борис Петрович.

— Я не приписываю, Петр Алексеевич, сам же спросил мое мнение о нем, я тебе и высказал.

Царскую коляску перевезли на правый берег на плоту, впрягли в нее шестерку цугом {252}. Царь с Екатериной сели в нее и в сопровождении конных гвардейцев направились в Яссы.

Вперед был отправлен поспешный гонец с вестью для господаря, что к нему едет царь. Кроме того, поскакали гонцы и в Валахию приглашать тамошнего господаря Бранкована {253} в Яссы. Петр надеялся и его склонить на свою сторону.

Хотя и явились в Молдавии немалые трудности с провиантом, царь все более и более утверждался в мысли, что и туркам устроит здесь «Полтаву». Он был раздражен тем, что Порта приняла его врага Карла XII, и не только приютила, но и пошла у него на поводу, объявив войну России, нарушив мирный договор.

Господарь Дмитрий Кантемир вместе с женой и детьми встретил царя за городом. Лично они виделись впервые, переговоры от его имени в Польше вел с царем Стефан Лука. И здесь он стоял чуть позади Кантемира.

— Мы приветствуем государя великой России… — начал было Кантемир торжественно, но Петр, поломав протокол, шагнул к нему:

— Здравствуй, брат Дмитрий Константинович!

И столь крепко сжал ему руку, что тот едва не охнул.

— Моя супруга Кассандра, — представил господарь жену.

— Кассандра? — переспросил Петр и пошутил: — Уж не предскажет ли она нам судьбу? {254} Впрочем, помнится, Кассандра ничего хорошего своим вопрошателям не сулила.

Кантемир перевел слова царя жене, та зарумянилась, проговорила:

— Ку ребдаре, се трече маре.

— Она сказала, что с терпением можно перейти море, — перевел Кантемир. — Это наша пословица, обещающая успех терпеливым и упорным. Как у вас: терпение и труд все перетрут.

— Ну что ж, постараемся оправдать ее, — улыбнулся Петр и, увидев у ног Кассандры мальчика, склонился к нему: — Это чей такой герой?

— Это сын наш Антиох, — сказал Кантемир {255}.

Петр не удержался, подхватил мальчика на руки.

— Сколько ему?

— Три года.

— Катя, — обернулся Петр к жене, — ровесник нашей Аннушке {256}.

— Чудный ребенок, — отозвалась Екатерина Алексеевна.

— А слэбе а да друмул, — пролепетал, хмурясь, мальчик.

— Что? Что он сказал?

— Попросил отпустить его.

— Ах ты «друмул»! — Петр чмокнул мальчика в щеку, опустил на землю.

Во дворце высоких гостей ждал обильный стол с не менее обильным питьем в темных, запотевших бутылках.

Теперь уже с глазу на глаз уточнялись статьи апрельского договора. Кантемира особенно беспокоила возможная неудача в войне. Петр был уверен в успехе, успокаивал союзника:

— В любом случае, Дмитрий Константинович, я не брошу тебя. Ежели мы оконфузимся, во что я не верю, ты будешь иметь в Москве подворье, достойное тебя {257}, и поместье для содержания семьи и дворни. Вот прибудет Константин Бранкован, укрепит наш союз.

— Сомневаюсь, — вздыхал Кантемир.

— В чем?

— В Бранковане, ваше величество.

— Я послал звать его сюда. Неужто не приедет?

— А вот увидите…

На следующий день прибыл валашский великий спафарий Фома Кантакузин.{258}

— А господарь? — спросил его Петр.

— Бранкован слишком богат, ваше величество, боится прогадать.

— Ну что ж, он уже прогадал. Я могу со спокойной совестью послать корпус разорять Валахию.

— О ваше величество! — взмолился Кантакузин. — Вас ждет весь валашский народ с надеждой. У народа другое мнение. Почему он должен страдать?

На следующий день, когда царь вместе с господарем собирался отъезжать на Прут к русской армии, гофмейстер объявил:

— Посланец от валашского господаря Константина Бранкована.

Царь и господарь переглянулись в некоем удивлении. «Ну вот, а ты говорил», — читалось на лице Петра.

— Проси, — сказал Кантемир гофмейстеру.

Вошел запыленный, потный воин и, поприветствовав присутствующих, громко сказал: