Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

По болотистой низменности вышли к речке — и сразу вброд, дно вязкое, илистое, вода черная, не зря, видно, речушка Черной Наппой зовется. Вода в иных местах по грудь солдатам, оружие и пороховницы подняты над головой. После речки опять вязкое болото и над ним белесый туман.

«Нет, — думает князь, — сикурсу не пройти здесь. Государь прав. Самому надо управляться».

Но вот болото кончилось, началось повышение местности. Голицын напряг зрение и увидел впереди низкие выцветшие шатры, телеги, коней. Со звоном выхватил шпагу, взметнул над головой, полуоборотившись к батальону, покрутил ею над собой и побежал вперед, выискивая взглядом первую жертву. Ею стал швед, вылезший только из шатра и не продравший еще глаза. Голицын привычным, отработанным движением сделал неглубокий укол под левый сосок, и швед повалился замертво, не успев и вскрикнуть.

Справа, слева послышались стоны, вскрики, лязг железа, испуганный храп рвущихся с привязи коней.

Туман, словно вспугнутый начавшейся резней, быстро рассеялся. И едва стало видно весь лагерь, как вспыхнула беспорядочная стрельба с обеих сторон.

— Господин полковник, пушки!

Голицын бросился на крик и действительно увидел несколько пушек.

— Заряжай картечью, поворачивай на шведа, — скомандовал было князь, но вспомнил, что под рукой у него пехота, а не артиллеристы. Тогда он сам, сунув шпагу в ножны, взялся заряжать пушку. Делу этому Голицын был обучен самим царем еще в потешных баталиях под Преображенским.

Однако и солдаты, ведавшие, что пушка — то же ружье, только побольше, взялись, глядя на полковника, заряжать их.

— Кидай картуз!

— Давай банник…

— Забивай тужее!

— Где картечь?

Пока шведы пришли в себя, русские успели молча перебить несколько сот солдат и захватить полковой обоз со знаменем и пушками. Пушки тут же были пущены в дело. Картечь буквально выкашивала ряды поднимаемых в атаку солдат.

Взошедшее солнце осветило сражение, которое выигрывали русские. Примечательно, что одновременно его видели оба монарха.

Петр, взобравшись на крышу амбара, наблюдал за сражением в подзорную трубу. А Карл находился невдалеке и крутился на коне, от ярости рвал ему трензелями губы, но прийти на помощь своему погибающему правому крылу не мог. Не оттого, что трусил, а просто не с кем было идти в атаку на русских — при нем было всего двадцать драбантов личной охраны.

Из этой свалки вырвался генерал Роос — командир погибающего полка, подскакал к королю и хотел доложить:

— Ваше величество…

— Назад, мерзавец! — перебил его король. — Как ты смел обезглавить полк?!

— Но нужна помощь, ваше величество.

— Я послал уже. Держитесь. Скоро придет сикурс, и я сам поведу его в атаку.

Карл надеялся, что русские наконец-то решились на генеральное сражение, и теперь с нетерпением ждал прихода свежих сил, чтобы лично повести их в бой и добить русскую армию.

— Где эта старая перечница! — злился Карл на Реншильда и слал одного за другим посыльных, требуя немедленного прибытия в его распоряжение драгун.

Но вот воротился один из посланных.

— Ваше величество, драгуны на подходе.

«Ну, сейчас я покажу вам настоящую сечу, — дрожа от нетерпения, думал Карл (он действительно был лучшим фехтовальщиком своего времени). — В капусту. Всех до единого в капусту. Никаких пленных, никаких «языков».

Он хватался за рукоять шпаги, конечно не думая, что это за оружие. Ему было не до воспоминаний о том, как униженно презентовал ему эту тяжелую длинную шпагу поверженный Август II Саксонский, сей жест которого означал отказ не только от сопротивления, но и от польской короны. Август умолчал, что эта шпага принадлежала ранее русскому царю Петру I, с которым они обменялись личным оружием, скрепляя свой военный союз. Карл и не подозревал, что сжимает рукоять царской шпаги.

Но что это? Чутким, опытным слухом король уловил, что сражение стихает, идет на убыль. И когда он понял, что русские отходят, то, привстав в стременах, вскричал в бешенстве:

— Трусы-ы! Несчастные трусы!

Генеральная баталия, о которой он мечтал, которую искал, опять уплывала из его рук. Он еще не знал, что русские уничтожили два его полка, а главное, что с сегодняшнего дня военное счастье окончательно отвернулось от него.

Когда измученные голицынские батальоны воротились домой, царь подбежал к командиру. Схватил его, мокрого, грязного, в объятия так, что у того затрещали косточки, звонко расцеловал измазанное, пропахшее порохом и болотом лицо.

— Князь Михайла! Великое тебе спасибо от меня и отчины. Ах, как изрядно ты станцевал сей танец в очах горячего Карлуса! Сколь служу, но такой славной игрушки не видал. А сии шведские штандарты, что приволокли с собой орлы-семеновцы, войдут в Москву. Обязательно войдут за твоим полком, волочась по земле и праху. Спасибо, князь Михайла, за сию викторию. Спасибо. Вот уж истина, под селом Добрым добрый учинился почин.

В тот же вечер по приказанию Петра фельдмаршал Шереметев писал реляцию на награждение князя Голицына орденом Андрея Первозванного. Семья кавалеров прирастала.

От Доброго шведы свернули прямо на север, как и прежде сопровождаемые русской армией, которая ни на один день не оставляла врага в покое.

Почему Карл свернул на север? Уж не собирается ли идти на Петербург? Эти вопросы не оставляли в покое царя Петра, а беспрестанно приводимые к нему «языки» разных рангов не могли дать вразумительного ответа.

Если уж генерал, адъютант короля, затруднялся ответить, то что можно было ждать от солдата или капрала. И, как ни странно, этот маневр короля объяснил русским захваченный ими шведский коновод:

— Очень просто, в ту сторону не выжжен подножный корм.

И хотя царя такое объяснение не удовлетворило, ему пришлось поверить, поскольку другого не было.

Иррегулярные части казаков и калмыков беспрерывно реяли вокруг шведов, нанося неожиданные и дерзкие удары и успевая уходить, скрываться от ответных ударов.

Все эти наскоки выводили Карла из равновесия, он злился на русских, что воюют не по правилам: не хотят скрестить оружия в честном бою. Он жаждал генерального боя, а русские не давали его, оттого у короля сложилось и накрепко закрепилось ошибочное мнение, что русские трусы и воевать не умеют. Даже потеря двух полков на Черной Наппе не поколебала этого мнения. Это казалось ему случайностью.

На подходе к деревне Раевке Карл увидел впереди о правую руку русскую конницу. Решив, что это опять казаки, он приказал:

— Атаковать и уничтожить.

Полк драгун на рысях двинулся на русских. Король, наблюдавший за атакой, с удивлением отметил, что русские не побежали, как обычно, а вдруг, обнажив палаши, двинулись навстречу шведским драгунам.

— Тем лучше, — удовлетворенно хрустнул суставами Карл. — Сейчас мои драгуны вырубят эту ораву.

Два конных полка сшиблись, и начался бой. Вначале трудно было понять, кто берет верх, потому что все смешалось, закрутилось, засверкало лезвиями сабель и палашей. Однако вскоре стало ясно, что драгуны пытаются вырваться из боя, озадаченные столь яростным ответным натиском.

— Мерзавцы, что они делают! — злился Карл. — Как они смеют отступать?!

Увы, драгуны «посмели», обжегшись в короткой схватке, галопом помчаться к своей армии.

Гнев короля обрушился на драгунского полковника. Тот, зажимая рукой разрубленную щеку, оправдывался:

— Но это оказалась регулярная конница, ваше величество.

— Так в чем дело? Разве вы не командир регулярной армии? Смотрите, черт вас возьми, как это делается.

Король проскакал в голову Остроготского полка и, выхватив шпагу, крикнул:

— Солдаты, докажите вашему королю, что вы достойны его. За мной!

Два эскадрона лучшего полка армии помчались вслед за своим королем доказывать свою преданность венценосному командиру, свою непобедимость.

Однако и на этот раз русский отряд не обратился в бегство, а, наоборот, помчался навстречу шведам, растягивая крылья и охватывая ими кавалерию врага.

Карл был впереди и опытным глазом рубаки заранее наметил жертву, усатого широкоплечего кавалериста, мчавшегося прямо на него.

Со звоном скрестились на полном скаку палаш русского и шпага короля. Вряд ли догадывался русский, на кого он обрушил свой удар, посмел поднять руку. Телохранители короля, скопом набросившиеся на него, тут же изрубили отважного конника.

Сеча началась. Жестокая и кровавая. Визг и скрежет железа, стоны, вскрики, ржание коней, хрипы сотен глоток — все сплелось в единый неумолчный гул. Все забылось бойцами — мать, родина, жизнь, все устремилось у каждого в одно желание, в одну страсть — убить, убить, убить. Арифметика боя была проста: не убьешь ты, убьют тебя.

Второй эскадрон Остроготского полка рассчитывал вступить в бой не сразу, а несколько позже, оттого даже не обнажал оружия. В считанные минуты полк был окружен, и в сражение принуждены были вступить оба эскадрона почти одновременно.