Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

Август догнал Меншикова почти под Калишем.

— Ну, кончил свои дела? — спросил его светлейший.

— Кончил, — ответил Август, не сморгнув глазом.

— Теперь будем вместе кончать Мардефельда. Бери свои полки, ваше величество, будете атаковать справа. Я пойду по центру.

В трудное положение попал Август II. Как было ему атаковать шведов, с которыми он только что подписал мирный договор? Что на это скажет Карл XII?

Тайный посланец к Мардефельду воротился к Августу и доложил:

— Он не поверил вашему письму.

— Как? Что он ответил?

— Он сказал, пусть твой господин врет кому-нибудь другому, но не мне.

— Ну и дурак, — проворчал обескураженно Август.

В письме Мардефельду Август сообщал, что он уже является союзником Швеции и готов оказать ему помощь и советовал отойти, не вступая в бой. Шведский генерал воспринял предложение Августа как провокацию и посланцу его ответил с солдатской прямолинейностью:

— Пошел он к черту со своими советами.

Посланец побоялся передавать дословно совет господину, смягчил, как мог: «не поверил».

Мардефельд занял крепкую позицию за рекою Просною, меж болот, надеясь, что именно они не дадут противнику возможности окружить его.

Налетать конницей в лоб на позицию шведов светлейший князь счел неразумным: будут большие потери. Поэтому приказал двум полкам драгун спешиться и при поддержке легкой артиллерии идти в атаку. Около трех часов гремел огонь с обеих сторон, и едва у шведов наметилась какая-то заминка, Меншиков выскочил на коне и, выхватив шпагу, закричал:

— За мной, ребята!

Драгуны поднялись и с угрожающим ревом «ур-р-р-а-а!» ринулись за князем. Первыми на шведской стороне дрогнули поляки и бросились бежать, сея панику, оттого и потери их оказались не столь велики — около тысячи человек. Шведы дрались отчаянно, и их потери оказались в пять раз больше. И именно болота, на которые возлагал надежды Мардефельд, сослужили шведам худую службу, не дав спокойно ретироваться. А сам генерал вместе с офицерами угодил в плен.

Бледного Мардефельда привели к Меншикову, он, вынув шпагу, бросил ее к ногам победителя:

— Ваше высокопревосходительство должны помнить, что у нас в плену находятся и ваши генералы.

— Да, мы помним это, — отвечал Меншиков, наступая ногой на шпагу врага.

— И наш король будет готов обменять их на нас.

— Это было бы прекрасно, — согласился светлейший и обернулся к адъютанту: — Гоп, вели взять их всех под караул.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

В тот же день к царю поскакал гонец с письмом Меншикова: «…Неприятеля при Калише мы нагнали, который был в 8000 шведов и в 20 000 поляков… и в крепких местах стал, имея круг себя жестокие переправы, реки и болото… Однако мы с оными крепкую баталию дали… счастливую викторию получили, положили шведов с 5000 да поляков с 1000 человек. Не в похвалу доношу: такая сия прежде небываемая баталия была, что радостно было смотреть, как с обеих сторон регулярно бились, и зело чудесно видеть, как все поле мертвыми телами устлано».

Из-под Калиша корпус Меншикова направился в Варшаву, с ним же до сих пор пребывал и Август II. Мало того, он участвовал в торжествах, посвященных первой большой победе русской армии. И светлейший князь, отбывая с корпусом в Жолкву на зимние квартиры, все еще не знал о предательстве Августа.

Лишь 17 ноября русский представитель в Польше, князь Василий Лукич Долгорукий {194}, узнал о случившемся и явился к Августу за объяснениями.

— Я к этому принужден обстоятельствами, князь, — оправдывался тот. — Невозможно мне Саксонию допустить до крайнего разорения, как заключить мир со шведами. И от короны я отказался, чтобы выпроводить Карла из Польши. Передайте его величеству, что союз с ним я буду содержать до конца войны. И как только Карл выйдет из Саксонии, я тут же ворочусь в Польшу с 25-тысячной армией, но для этого царь должен помогать мне деньгами ежегодной платой. Пусть все это его величество держит в тайне, а явно пусть обвиняет меня в нарушении союза.

Через день после беседы с Долгоруким Август отправился на встречу с Карлом. А Василий Лукич выехал в Краков, чтоб, несмотря на отречение Августа от польской короны, удержать сторонников его из вельмож в союзе с Россией.

При встрече с Карлом XII Август II Сильный первым делом в знак покорности отдал победителю шпагу. Ту самую, царскую. И Карл милостиво принял ее, а оценив ее достоинства, нацепил на свой пояс. Царская шпага у него, дело осталось за малым — пленить самого царя.

Часть третья ВТОРЖЕНИЕ

Глава первая ЖОЛКВИЕВСКАЯ КОНСИЛИЯ

Потеряв последнего союзника, Петр решил искать мира с Карлом XII через посредничество Англии. Для этого было дано поручение Матвееву выйти на фаворита королевы Анны герцога Мальборо {195} — английского полководца и уговорить его посредничать между Россией и Швецией. Матвееву удалось встретиться с герцогом в Голландии, и тот во всем согласился с русским дипломатом, обещал сделать все от него зависящее, чтобы помирить царя с королем. «Это мой священный долг», — заявил Мальборо, не сморгнув глазом.

Русский дипломат даже не усомнился в слове высокоблагородного человека, который только что в ставке Карла XII выражал восторг его блестящими победами и желал успехов его оружию в борьбе с царем. О двуличии герцога русские узнали не скоро.

Лицемерие Мальборо ввело в заблуждение не только Матвеева, но и царя. Он всерьез обсуждал вознаграждение герцога за столь важную услугу, обещая ему на выбор княжество в России, 50-тысячную ежегодную пенсию и даже орден Андрея Первозванного в придачу.

За мир, если таковой бы удалось заключить, Петр сулил вернуть Швеции почти все завоеванное, кроме Ингрии, то есть всего течения Невы, ее устья и строящегося там Петербурга.

Но Карл, опьяненный своими победами, в зените военной славы, был намерен заключить мир только в Москве — после полного разгрома царя, и чтоб Россия оплатила ему все расходы, понесенные в войне. А когда приближенные напоминали королю, что русские строят города и крепости на захваченных ими «наших землях», Карл отвечал спокойно: «Пусть строят, все равно все это будет наше».

Победоносная шведская армия вошла в поверженную богатую Саксонию, чтобы отдохнуть, отъесться, набраться сил перед решительным броском на последнего своего врага — Россию.

Приближался новый, 1707 год. На главную квартиру светлейшего князя в Жолкву прибыли фельдмаршал Шереметев, генералы Репнин и Михаил Голицын, а также министры Долгорукий Григорий Федорович и Головкин Гаврила Иванович, сменивший только что умершего первого министра Головина. Были вызваны Меншиковым и несколько командиров отдельных дивизий. Все ждали царя и слали ему письма: «Для Бога, государь, изволь как скоро возможно к нам поспешить». Письма подписывали все, и хотя шли они из ставки Меншикова, первой ставилась подпись фельдмаршала.

Царь прибыл в Жолкву 28 декабря, в канун Нового года, и первое, о чем спросил Шереметева:

— Как с делом шляхтича Выжицкого? {196}

— Всех взяли, государь, после розыска судили и казнили.

— Ну и правильно. Сего спускать никак нельзя.

Шляхтич Выжицкий, объявляя себя другом русского воинства, зазвал к себе несколько гвардейских офицеров Семеновского полка и десять солдат, угостил их, а ночью спящих перебил. Возмущенный Петр пригрозил польским властям: «Ежели сего убийцу не сыщете, то мы на всем повете [16] сию кровь будем взыскивать». Убийц поляки нашли и привели к Шереметеву. В его лагере они и были повешены.

Увы, такие «друзья» были среди поляков и в более высоких сферах. В Польше предательство Августа не прошло без следа. Вскоре изменил России и князь Вишневецкий, перейдя со всей литовской армией на сторону Станислава Лещинского. Быховский воевода Синицкий, клявшийся Петру в верности в каждом письме: «падаю до ног и подстилаюся под вашего царского величества со всем почитательством», начал с того, что напал на русский обоз, везший казенные 40 тысяч, всю охрану перебил, а деньги забрал. Воевода заперся в Быхове, надеясь там пересидеть и дождаться шведов.

По приказу царя Боур осадил Быхов, взял его штурмом, а плененного Синицкого отправил в Москву, в руки князя Ромодановского, из подвалов которого ему уже не суждено было выйти.

В такой-то обстановке собрался в Жолкве военный совет, «конзилиум», как именовал его царь, решать главный вопрос: как вести военную кампанию 1707 года.

— Господа генералы, — открыл Петр совет, — как ни печально, но мы потеряли последнего союзника и должны ныне решить, как далее вести войну с неуемным шведом один на один.

— От этого союзника пользы было как от козла молока, — заметил Меншиков.

— Не скажи, князь, не скажи. Как бы там ни было, но он шесть лет отвлекал на себя Карла, что дало нам возможность почти без помех овладеть Ингрией.