Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке

• Название: Колесо в заброшенном парке
• Автор: Борис Тараканов
• Жанр: Детективная фантастика

Венеция, XVIII век. Город полон слухов, что известный композитор Антонио Виральдини (1705–1741) зашифровал в своей опере-оратории «Ликующая Руфь» формулу вечной молодости. Адепты древнего культа «Двенадцать Голов» пытаются завладеть этой заманчивой тайной.

Борьба за Сокровенное Знание доходит до наших дней. Последователи культа охотятся за московским мальчишкой — согласно древнему пророчеству, именно он способен разгадать Тайну Виральдини. К счастью, на помощь приходят два историка — совершенно далекие от музыки люди.

В этой захватывающей детективно-фантастической истории сплетены воедино разные века, страны, судьбы, таинственные события и человеческие взаимоотношения. А мальчишке и его взрослым друзьям помогает… сам Антонио Виральдини.

Для широкого круга читателей.

---

— Пошли! — Антонио посветил фонариком в жерло узкого прохода и закрыл за собой дверцу.

Магистр окинул взглядом каждого сидящего за столом.

— Итак, в зоне Контура в настоящий момент находятся три сильнейшие энергетические субстанции — это Гений, Койво и Отражатель. Гения мы перенесли из прошлого по темпоральному коридору, используя методику нашего русского коллеги, покойного доктора Безековича. Вы ведь знаете, что гении — товар редкий. Иногда — скоропортящийся… Койво мы подманили Зовом, и он попал к нам, используя собственные способности плюс особое место недалеко от Москвы, пространственно кореллирующее с зоной Водопровода Медичи. Отражатель пришел вслед за ним по тому же пути. Для чего нам нужен был Гений, вам известно. Койво был призван для стабилизации Гения в связи с неудачей при переносе. На Отражателя мы возлагали функцию влияния на Койво, в том случае если тот не захочет добровольно отказаться от своей Тайной Сущности в пользу Гения…

— Простите, брат мой, — перебил Магистра сухой крючконосый старичок с пронзительными синими глазами — брат Мауро. — Нам известно, что почти все исследования доктора Безековича проводились с привлечением весьма спорной методологии. И вы без должной сертификации применили эти методы для переноса живого объекта из прошлого?

— Вы не совсем правы… — Магистр нервно сцепил пальцы рук. — При переносе мы использовали приемы максимальной защиты. Конечно же, ни для кого из нас не секрет, что изменять прошлое следует максимально осторожно…

— Более осторожно, чем будущее? — язвительно спросил толстяк.

Магистр немедленно ухватился за эту мысль. Ему отчаянно не хотелось терпеть поражение сразу по нескольким фронтам.

— Если говорить о будущем, возлюбленный брат мой, то здесь, как мы с вами знаем, возможен целый пучок вариантов развития. Прошлое же одновариантно и практически неизменяемо. Иначе говоря, для наших прадедов мы множественны — им неизвестно, какой вариант реализовался. Но для наших потомков мы единственно возможны, так что…

— Почтенный Магистр! — брат Мауро постучал авторучкой о свой стакан. — Вы вновь отклоняетесь от темы.

— Да, — подтвердил толстяк. — Но, тем не менее, хотелось бы узнать, почему Сальваторы так держались именно за Виральдини? Ведь восемнадцатый век, как известно, был богат на гениальных композиторов.

— Абсолютно верно, почтенный брат мой! — ответил Магистр. — Это был Золотой Век для музыки. Но все-таки Виральдини был единственным в своем роде. Мало кому известно, что он собирал в своем богоугодном заведении мальчишек не просто одаренных музыкально. Среди них были и те, кого мы называем «койво»! К 1725 году он воспитал уже не одну сотню мальчишек, способных служить как музыке, так и Хранителям-Сальваторам. При этом мало кто из самих выпускников приюта об этом догадывался.

— Так значит, он объединил вокруг себя множество койво! — воскликнул толстяк.

— Он их не просто объединил, — ответил Магистр с таким видом, будто множество койво объединил именно он. — Виральдини создал из них некое подобие эгрегора! Превосходно действующую Модель.

— Поясните, — толстяк, казалось, выражал все большую заинтересованность.

Магистр все больше увлекался.

— Он создал из них огромный музыкальный коллектив, а во главу угла поставил… хор!

Толстяк мигнул.

— Ну и что?

Остальные члены Высокого Совета нетерпеливо задвигались.

— Я так и знал, что вы спросите. С удовольствием поясню. По всей видимости, вы не знаете, что хор представляет собой наиболее мистичное воплощение любой совместной деятельности.

— Не знаю. Я в детстве пел в хоре иезуитского колледжа… Что-то очень нудное — сейчас, наверное, и не вспомню, что именно. И, знаете ли, ощущение коллективного разума меня что-то не посещало.

— Не знаю, что вы там пели, — отрезал Магистр, — я далек от проблем музыкального искусства… Важно то, что Виральдини довел мастерство вверенных ему Сальваторами детей до небывалого уровня и объединил их творческую энергию Гармонией Совершенства, которой обладал сам.

— Так ведь это означает…

— Именно! — Магистр воздел указательный палец. — В какой-то момент вся эта команда действительно стала генератором и обладателем огромной ментальной силы. За это Виральдини жалуют очередное посвящение и назначают Хранителем тайны Прямого Перехода. Ответственность небывалая! Тут-то мы, вернее, наши предшественники впервые заинтересовались им. О каком-либо сотрудничестве с нами речи быть не могло — Виральдини был безупречен. Поэтому мы стали искать его уязвимые места.

— Думаю, долго искать не пришлось.

— Еще бы! Виральдини все время был на виду. А рядом с ним — священником! — была женщина!

— Вы имеете в виду…

— Вы знаете, кого я имею в виду. Католические круги такого не прощают. Что и требовалось. В нужный момент мы нанесли удар именно с этой стороны — сформировали нужное «общественное мнение». Но этого было мало, и мы пошли еще дальше — добились закрытия приюта «Ospedale del Pace», этой кузницы новых адептов ордена Сальваторов.

— Каким же образом, позвольте осведомиться? — спросил толстяк.

«Что-то здесь не так… — подумал Магистр. — Откуда взялся этот толстомясый со своими глупыми вопросами? И ведь не осадить просто так…»

— Мы действовали через Рим, — спокойно продолжил он. — А орден Хранителей-Сальваторов до сих пор чтит Папу Римского и не в состоянии ослушаться указов Ватикана.

— Так, значит, вы их… через Папу? — усмехнулся брат Прицци, высокий человек с гладко отполированной лысиной.

Магистр изобразил снисходительную гримасу.

— Зачем? Вы не хуже меня знаете, что у Папы во все времена были, есть и будут приближенные кардиналы, через которых можно вершить некоторые судьбы и в католических, и в светских кругах.

— Так ведь и у Сальваторов есть.

— Безусловно. Но мы успели раньше! К тому моменту, как в Ватикане опомнились и признали ошибку, воспитанники Виральдини рассредоточились по всей Европе, словно горох — не собрать. Но Тайна Перехода от этого никуда не делась — она осталась в его голове и его душе. Вот зачем нам нужен Виральдини, независимо от времени, когда он жил! И на это, поверьте, не жаль никаких средств…

— Возлюбленный Магистр, — сладенько улыбнулся толстяк. — Вот на этой неновой идее давайте окончим нашу пафосную дискуссию. Теперь мне все предельно ясно. Полагаю, всем присутствующим тоже.

— Я вас не понял, — холодно сообщил Магистр.

— Я думаю, вы способны сутками угощать нас демагогической болтовней, — вступил брат Мауро. — По всем признакам, она должна отвлечь нас от более насущных вопросов.

— Например? — голос Магистра едва заметно дрогнул.

— В частности, вопросов прекращения финансирования сомнительных проектов и переориентации Центра «Чизанелли», — произнес брат Прицци. — В нынешнем варианте он исчерпал себя. Поэтому мы все, — он обвел рукой сидящих за столом, — просим вас кратко, но емко изложить текущее положение дел. По возможности не вдаваясь в лишние теоретические подробности. Сразу предупрежу — у каждого из нас к вам много вопросов. Прошу вас, брат Мауро.

Крючконосый старик прокашлялся.

— Почтенный Магистр. Ваш проект с переносом во Времени изначально вызвал недоумение в верхах… — он бросил взгляд на потолок. — Поначалу, за ним наблюдали, хоть и со сдержанным, но интересом. Особенно с того момента, как перенос Гения, пусть не совсем удачно, все-таки состоялся. И все было бы хорошо, если бы не его нестабильность, которую вы как руководитель эксперимента обязаны были предусмотреть! Вы принялись поспешно исправлять ошибки. Здесь следует отдать вам должное — для стабилизации Гения вы привлекли Койво, и это было гениальным решением. Вы их познакомили и даже подружили — прекрасно! Но поясните, какой смысл заключал в себе риск внедрения в их среду Отражателя?

— С удовольствием поясню вам, брат Мауро. Этот Доброслав, как я уже сказал, стал нам нужен для влияния на Койво. Алессандро, судя по всему, уперся насмерть, и повлиять на него смогут только доверенные люди.

— Вам было известно, что его друг — потенциальный Отражатель?

— Мы это подозревали, но не находили подтверждений. Тем более никто не мог предположить, что такие свойства проявятся у него именно здесь и именно сейчас — очевидно, это незнакомая нам реакция на Темпоральное Кольцо, в котором расположен Контур.

— И чем же теперь опасен этот малолетний грубиян? — спросил брат Прицци.

— Отражатель преломляет энергию Гения и Койво, а сам становится образующим элементом Тройственного Союза. Думаю, мне не нужно объяснять вам, что это такое. В таком сочетании эти мальчики, с виду безобидные, тянут Темпоральное Кольцо на себя. Никакие коррекции не помогают, блокада может прорваться в любой момент.