Чарльз Плэтт - Человек из кремния

• Название: Человек из кремния
• Автор: Чарльз Плэтт
• Жанр: Научная Фантастика

Новую известность Чарлз Плэтт получил в 1991 году после выхода романа "Человек кремния", появление которого позволило некоторым критикам причислить Плэтта к "киберпанкам".

---

Это для Эдема уж слишком. Чувствуя себя теперь скорее "бегущим кабаном" нежели пилигримом, он припарковал машину на площадке, засыпанной гравием, и поставил на тормоз. Из раскрытого портфеля он отобрал то, что могло понадобиться: описание проекта "ЖС?", и свой compad с еще не стертой биографией Готтбаума. Все остальное, относившееся к расследованию, — особенно электронный пистолет — лучше было оставить в машине. Он закрыл портфель, запер на замок и поставил на пол.

Выбравшись из машины, он немного постоял, прикрывая глаза от полуденного солнца. Теплый бриз ерошил высокую траву. За деревьями, окаймлявшими холм, вдалеке и внизу, темнели на мутно-голубом полумесяце моря темные штришки парусных яхт.

— Это вы — Уилсон?

Обернувшись на голос, Бейли увидел седого человека, стоявшего в дверях купола.

— Д-р Готтбаум?

Готтбаум шагнул наружу и дверь мягко затворилась за ним. Подойдя к Бейли, он коротко и небрежно пожал его руку, очевидно, не придавая много значения формальной вежливости.

— Я как раз вышел сделать кое-что по хозяйству, — сказал он. — Это займет не более 10 минут. Идемте.

Бейли кивнул. Бесцеремонность хозяина несколько покоробила его. Несмотря на возраст, Готтбаум держался прямо и двигался проворно. От глаз его, казалось, мало что могло ускользнуть; в них был угрюмый непокой, еще подчеркнутый резкими чертами лица, неулыбчивого и строгого. Он шел в обход купола, а Бейли поспевал за ним.

— Итак, вы здесь, чтобы задать мне несколько вопросов.

Голос его звучал по-деловому бесстрастно. Бейли доводилось общаться с corporate CEOs и правительственными чиновниками высших рангов, те говорили точно так же: сразу к делу, точно дело — это все для них, а личности не имеют ровно никакого значения.

И, ежели уж он хочет расколоть Готтбаума, надо установить нечто вроде связи с ним.

— Верно, у меня есть несколько вопросов к вам, — сказал он. — Но было бы также хорошо, если бы мы просто сели и немного побеседовали. — Он постарался, чтобы слова его прозвучали дружелюбно.

— Как пожелаете. — Готтбаум начал спускаться по южному склону холма, переставляя ноги тем более методически-аккуратно, чем круче становился склон. — Хотя, как мне это видится в настоящее время, вы желаете узнать 2 вещи. Во-первых, для чего проект "Жизнь-суть?.." финансировали в течении 30-лет безо всякой видимой отдачи, и, во-вторых, отчего следует продолжать в том же духе и впредь. Верно?

Междометий и любезностей в словаре этого человека, очевидно, не было вовсе. К тому же он, похоже, взял беседу под свой контроль.

— На деле круг моих интересов не так жестко и узко ограничен, — сказал Бейли.

— Если я что-то упустил, то дополните меня. — Он добрался до края группы солнечных батарей — мозаика из черных панелей среди белой бетонной плоскости. Отперев дверцу высокого металлического ящичка, проверил какие-то цифровые показания (digital readouts) и продолжил свой путь к панели невдалеке от центра группы. — Проект "ЖС?.." до сих пор жив, сказал он, вынимая из кармана небольшую отвертку, — потому что во главе его мною поставлен правильный администратор. Он нагнулся, что-то регулируя в панелях. — Когда, что-то около 10 лет назад, "Норт-Индастриз" перешла к правительству, то меня "попросили" на пенсию. Мне, видите ли, как раз перевалило за семьдесят, и такова была федеральная политика. — Он кисло поморщился. — Работа моя осталась незавершенной, и я не хотел, чтобы она пропала даром. И я поставил Хортона надзирать за всем и вести дела с Пентагоном. У него там куча старых дружков и собутыльников, так они оказывают ему протекцию. Обычное бюрократическое дерьмо.

— Вы… очень прямо об этом всем, — сказал Бейли.

Готтбаум спрятал отвертку в карман и выпрямился. При этом он слегка коснулся спины; на лице его мелькнул проблеск неудовольствия, быстро, впрочем, сгладившийся. Бейли догадался, что он не слишком-то жалует проявления слабости, как собственные, так и чужие.

— Никогда не видел особого смысла переть напролом (прошибать лбом стены). Пустая трата времени. Кто называет вещи своими именами, тот оказывает тем самым уважение собеседнику, вы согласны?

— Конечно, — сказал Бейли, хотя ни слову не поверил. Именно Готтбаум отгородил от мира свое убежище бетонными башенками с дистанционно управляемым автоматическим оружием. Очевидно, что и открытость его должна быть жестко лимитирована.

— Энергия у вас — собственная? — спросил Бейли, кивнув на группу солнечных батарей.

— Здесь муниципальная линия, но на нее не стоит слишком полагаться. Я дополняю ее использованием ветряной и солнечной энергии. Геотермальный генератор у меня тоже есть — под куполом; только в этом году установлен. Там шахта глубиной в 1000 футов. Я использую разницу температур на дне и наверху, чтобы вращалась турбина.

— Я знаком с этим принципом, — сказал Бейли.

— Техническое оборудование? — Готтбаум искоса оценивающе взглянул на него.

— В некотором роде.

Готтбаум хмыкнул.

— Что ж, Уилсон, очень любезно с вашей стороны посетить меня. От Сан-Диего, должно-быть, долгонько пришлось ехать… Вы ведь там живете?

— Да, в том районе.

Готтбаум слегка улыбнулся.

— Идемте же в дом.

Дверь, в ответ на прикосновение Готтбаума к сенсорной панели, мягко скользнула в сторону; и Бейли обнаружил себя в полукруглом жилом помещении — пол выложен плитами серого, шероховатого сланца, кресла "Old Bauhaus" — хром и кожа завалены подшивками научной периодики, стеллаж с широчайшими полками по пояс в высоту, огибающий купол по периметру, уставлен дорогущим оборудованием; черные металлические корпуса, дисплеи высокого разрешения, мерцают лампочки ("включено"), тихонько гудят вентиляторы (охлаждающие). И еще оборудование — на полу, среди сплетения проводов…

Готтбаум, не останавливаясь, прошел к столику красного дерева, стоявшему у окна, открывавшего вид на лес и океан вдалеке. За столиком, погрузившись в чтение, сидела молодая женщина. Осознав присутствие рядом Готтбаума, она подняла взгляд — удивленно, неуверенно. Азиатская раскосость, скромный (demure) японский рот, но кожа почти так же светла, как и у самого Бейли…

— Моя дочь, Юми, — Готтбаум сопроводил представление небрежным, резким жестом. — Юми, это — человек из лаборатории; приехал для беседы со мной. — Он стоял над ней, явно ожидая ее ухода.

Бейли вдвинулся между ними.

— Добрый день, — сказал он. — Меня зовут Ричард Уилсон. Рад знакомству.

Она поднялась. Одета она была в белую "крестьянскую" блузу и рукодельную, до лодыжек длиной хлопчатобумажную юбку. Она рассеянно теребила ткань, и Бейли отметил, что ногти у нее обкусаны чуть ли не до мяса.

— Здравствуйте, — почти шепотом сказала она.

— Надеюсь, я не испортил вам день?

— Нет. Вовсе нет. — Она быстро взглянула на Готтбаума и снова перевела взгляд в сторону Бейли. — Если у вас что-нибудь не для посторонних, или…

— Да уж, Юми, прошу тебя. — Готтбаум сжал губы; судя по всему, он и не старался скрыть нетерпение.

— Возможно, мы еще увидимся, — сказал ей Бейли. Она как-то непонятно задевала (struck) его — не только ее скромно, по-детски, красивое лицо, но само ее присутствие. Она была застенчива, и, очевидно, во всем беспрекословно подчинялась отцу, но в то же время где-то обособлена, непоколебимо поддерживая это разделение (подчеркивая свою отделенность от отца?).

Она подобрала со стола пару бумажных тарелок и, низко склонив голову, вышла за дверь. Последовало краткое журчание воды, затем дверь закрылась, и наступила тишина.

Готтбаум указал Бейли на освободившееся кресло.

— Садитесь. Вы удовлетворены ответом на I вопрос?

Бейли сел в кресло, положив на стол перед собой компад и папку с описанием проекта. Хорошо бы Готтбаум перестал форсировать…

— Я так понимаю из вами сказанного, — ответил он, — у Хортона столько друзей в Пентагоне, что проекту и не нужно было давать за эти 30 лет какие-нибудь результаты. Знаете, что-то с трудом верится.

Старик без всякой веселости рассмеялся.

— Не нужно, Уилсон. Результаты — не надувательство. С самого начала тысячелетия упадок и экологические кризисы нашего века вновь вернули нас в годы Рузвельта. Bailouts and buyouts. Прогресс движется вперед в лучшем случае черепашьими шагами; надежды на будущее уменьшаются пропорционально. Частная индустрия больше нигде никакой роли не играет, и дело обороны — не исключение. Все вершит одна большая правительственная бюрократия, со всей бюрократической тупостью, и люди наподобие Хортона прекрасно умеют этим пользоваться.

Бейли неспешно кивнул, начиная наконец понимать, что же такое есть этот Готтбаум. Он побарабанил пальцами по компаду.

— Я по пути сюда навел кое-какие биографические справки, — сказал он, выбирая шрифт. Экран засветился. Вы не возражаете?