Михаил Лермонтов - Том 4. Проза. Письма.

• Название: Том 4. Проза. Письма.
• Автор: Михаил Лермонтов
• Издательство: Наука. Ленингр. отд-ние
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

Роман

---

Повесть впервые была опубликована с подзаголовком «Из записок офицера о Кавказе», который свидетельствовал о ее принадлежности к массовой романтической «кавказской литературе» очень популярной в 1830-е гг. Однако эта близость была чисто внешней. Особенности стиля повести говорят о том, что образцом для Лермонтова было «Путешествие в Арзрум» Пушкина, написанное вопреки традиции живописно-риторических описаний – см.: Б. М. Эйхенбаум. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. М., 1962, с. 148–149 (сер. «Литературные памятники»).

II. Максим Максимыч

Этот рассказ служит своего рода продолжением тех слов, которыми заканчивается «Бэла»: «Сознайтесь, однако ж, что Максим Максимыч человек достойный уважения?..» Здесь Максим Максимыч – уже не рассказчик, а действующее лицо, показанное в новом и неожиданном свете: «добрый Максим Максимыч», каким он кажется в «Бэле», превращается здесь в «упрямого, сварливого штабс-капитана». Автор с грустным сочувствием отмечает эту перемену, объясняя ее потерей лучших надежд и мечтаний; «старые заблуждения» ему уже не заменить новыми: «Поневоле сердце очерствеет и душа закроется».

В рукописи рассказ «Максим Максимыч» кончался особым абзацем, где автор сообщал: «Я пересмотрел записки Печорина и заметил по некоторым местам, что он готовил их к печати, без чего, конечно, я не решился бы употребить во зло доверенность штабс-капитана». В самом деле, Печорин в некоторых местах обращается к читателям. В печатном тексте этот абзац отсутствует, а в предисловии к «Журналу Печорина» Лермонтов, наоборот, отмечает, что записки Печорина писаны «без тщеславного желания возбудить участие или удивление» и не предназначалась для посторонних.

Журнал Печорина I. Тамань

«Тамань» выделяется среди других новелл, составляющих «Героя нашего времени», острой напряженностью сюжета и особой лиричностью повествования.

Вопрос о времени написания «Тамани» в научной литературе окончательно не решен. В новейшее время было предложено датировать «Тамань» ноябрем – декабрем 1839 г. (Э. Г. Герштейн. «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. М., 1976). Более вероятно, что «Тамань» была создана раньше других новелл, входящих в «Героя нашего времени», и возможно еще до возникновения замысла романа (См.: Б. М. Эйхенбаум. Статьи о Лермонтове. М. – Л., 1961, с. 243–248; Б. Т. Удодов. М. Ю. Лермонтов. Воронеж, 1973, с. 484–490).

В мемуарной литературе есть указания на то, что описанное в «Тамани» происшествие случилось с самим Лермонтовым во время его пребывания в Тамани у казачки Царицыхи, в 1837 г. В 1838 г. товарищ Лермонтова М. И. Цейдлер, командированный на Кавказ, останавливался в Тамани и жил в том самом домике, где до него жил Лермонтов. В своем очерке «На Кавказе в тридцатых годах» Цейдлер описывает тех самых лиц, которые изображены в «Тамани», и поясняет: «…Мне суждено было жить в том же домике, где жил и он; тот же слепой мальчик и загадочный татарин послужили сюжетом к его повести. Мне же помнится, что когда я, возвратясь, рассказывал в кругу товарищей о моем увлечении соседкою, то Лермонтов пером начертил на клочке бумаги скалистый берег и домик, о котором я вел речь» (Воспоминания, с. 209).

Чехов считал этот рассказ образцом прозы: «Я не знаю языка лучше, чем у Лермонтова. Я бы так сделал: взял его рассказ и разбирал бы, как разбирают в школах, – по предложениям, по частям предложения… Так бы и учился писать» (Русская мысль, 1911, кн. 10, с. 46). В письме к Я. П. Полонскому Чехов утверждал, что русские стихотворцы прекрасно справляются с прозой, и приводил примеры: «…лермонтовская „Тамань“ и пушкинская „Капит<анская> дочка“, не говоря уж о прозе других поэтов, прямо доказывают тесное родство сочного русского стиха с изящной прозой» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем в 30 тт. Письма, т. 2, М., 1975, с. 177).

II. Княжна Мери

«Княжна Мери» – центральная часть записок Печорина. Здесь завершены те опыты психологического анализа, которые были начаты Лермонтовым в романе «Княгиня Лиговская» и в драме «Два брата». В «Княжне Мери» наиболее широко представлена картина современной Печорину жизни, быт и нравы окружающей его среды, посетителей Кавказских минеральных вод – «водяного общества». Некоторые из современников поэта (Э. А. Шан-Гирей, И. П. Забелла) полагали, что в лице Грушницкого Лермонтов вывел Н. П. Колюбакина, сосланного на Кавказ рядовым в Нижегородский драгунский полк. Приятель А. А. Бестужева-Марлинского, Колюбакин вел себя «несколько в духе его героев». Называли и другого прототипа Грушницкого – Н. С. Мартынова. В Вере Лиговской отразились черты В. А. Лопухиной-Бахметевой (см. примечания к «Княгине Лиговской», наст. том, с. 452). В княжне Мери одни видели Н. С. Мартынову, сестру убийцы Лермонтова, другие – Э. А. Клингенберг, впоследствии вышедшую замуж за А. П. Шан-Гирея (сама Э. А. Шан-Гирей решительно опровергала эту версию).

Наиболее вероятно, однако, что каждое действующее лицо романа представляет собой образ собирательный, а не просто «списанный с натуры».

Из рукописи «Княжны Мери» видно, что Лермонтов хотел было приоткрыть завесу над прошлым Печорина и объяснить его появление на Кавказе: «Но я теперь уверен, – говорит Печорин о княгине Лиговской, – что при первом случае она спросит, кто я и почему я здесь на Кавказе. Ей, вероятно, расскажут страшную историю дуэли, и особенно ее причину, которая здесь некоторым известна, и тогда… вот у меня будет удивительное средство бесить Грушницкого!» Однако все это вычеркнуто, и читатель оставлен в неведении относительно прошлой жизни Печорина. По-видимому, биография Печорина сознательно исключалась из повествования; внимание автора было сосредоточено на изображении внутренней жизни героя.

III. Фаталист

«Фаталист» – заключительное звено в системе повестей, составляющих «Героя нашего времени». Здесь подводится известный итог «Журналу Печорина» и даже роману в целом. Для понимания повести необходимо учесть, что под словом «фатализм» Лермонтов подразумевал не только фаталистическое умонастроение вообще, но и распространенную в это время (и осужденную в «Думе») позицию пассивного примирения с действительностью. В «Фаталисте» теоретический вопрос о роли судьбы не решается. Проблема рассматривается скорее в психологическом плане. Вывод оказывается неожиданным с точки зрения отвлеченных размышлений, но психологически он оправдан: если согласиться с существованием предопределения, то тем более следует стать на позицию активного отношения к жизни.

Фамилия офицера в рукописи рассказа читается «Вуич» – вначале Лермонтов дал своему герою фамилию Ивана Васильевича Вуича (1813–1884), поручика лейб-гвардии Конного полка.

Заслуживает внимания предположение И. М. Болдакова о том, что тему для «Фаталиста» Лермонтов нашел в мемуарах Байрона, где описан следующий случай, происшедший со школьным товарищем английского поэта: «…накануне, взяв пистолет, и не справляясь, был ли он заряжен, он приставил его себе ко лбу и спустил курок, предоставив случаю решить, последует выстрел или нет» (см.: М. Ю. Лермонтов. Сочинения, т. I. М., 1891, с. 442–443).

Кавказец

Впервые опубликовано Н. О. Лернером в альманахе «Минувшие дни» (1928, № 4) по копии (ГПБ), на которой имеется помета владельца и переписчика Н. А. Долгорукого: «Список с статьи собственноручной покойного М. Лермонтова, предназначенный им для напечатания в „Наших“ и не пропущенный цензурою».

В первом выпуске известного альманаха А. П. Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими» (цензурное разрешение от 10 октября 1841 г.), задуманного по образцу французского очеркового альманаха «Les français peints par eux mêmes» («Французы в их собственном изображении»), были названы очерки, подготовленные для следующей книжки. Среди них был указан и «Кавказец» (без имени автора). Однако этот второй выпуск в свет не вышел.

«Отечественные записки» писали о «Наших»: «Самое название это показывает уже, что вся книга будет состоять из статей оригинальных русских, ибо предметом их будут русские нравы, русские физиономии, русские характеры. – К изданию уже приступлено: заказаны рисунки и вся первая часть книги просмотрена цензурою». Далее указывалось, что в этой части будут статьи А. П. Башуцкого, Е. П. Гребенки, М. А. Корфа, М. Ю. Лермонтова, В. Ф. Одоевского, И. И. Панаева, В. А. Соллогуба и др. (Отечественные записки, 1841, т. XV, № 4, отд. VI, с. 69–70).

Сравнительно недавно обнаружено, что на обертке VI выпуска «Наших» (экземпляр ГПБ), где напечатано начало очерка «Армейский офицер» князя Львова, имеется следующее объявление: «Приготовляются к изданию: „Уральский казак, В. Даля; – Гробовой мастер, А. Башуцкого; – Кавказец, покойного Лермонтова; <…> и многие другие, сверх поименованных в объявлении, приложенном к первому выпуску“» (см.: Б. Т. Удодов. М. Ю. Лермонтов. Воронеж, 1973, с. 619).