Тимоти Уилльямз - Черный Август

• Название: Черный Август
• Автор: Тимоти Уилльямз
• Издательство: «Мир»
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-03-003023-9, 0-575-05307-0

Роман современного популярного за рубежом английского писателя Тимоти Уилльямза «Черный август» – захватывающая детективная история убийства, которое расследует комиссар итальянской полиции Тротти, герой нескольких произведений Т. Уилльямза. Роман получил премию Ассоциации детективной литературы как лучшее произведение этого жанра в Европе в 1992 году.

---

– Легонько поприжав торговца наркотиками…

– Carpe diem – живи сегодняшним днем.

– Это тот африканец?

– Живи сегодняшним днем – наслаждайся жизнью. Все мы скоро состаримся.

– Торговец наркотиками, Бельтони…

Габбиани в сердцах хлопнул ладонью по рулю:

– Ради Бога, Тротти, оставьте этого несчастного подонка в покое. Вы знаете, что такое Бельтони? Вы поднимаете суматоху, визжат проститутки. Бельтони – дерьмо: вечный студент, который на большее не способен. И у которого кишка тонка всадить себе последнюю сверхдозу.

– Но у него ведь есть знакомые в городе?

– У Бельтони? – Габбиани вдруг успокоился и тихо произнес: – Бельтони – дерьмо собачье, Тротти. Но вы можете навлечь на него беду. Оставьте его в покое.

– Не исключено, что Розанну Беллони убила ее сестра. Марию-Кристину я пока не нашел. Она, возможно, шизофреничка. В санатории ее нет уже три недели.

– В каком санатории?

– В Гарласко. В «Каза Патрициа».

У Габбиани полезли вверх брови.

– Возможно, что Мария-Кристина сидела без гроша, а ей срочно понадобились деньги.

Автомобиль катил по проспекту Независимости вдоль старой запасной железнодорожной ветки, которая сразу же за замком Сфорцеско уходила под землю. Левая рука Габбиани покоилась на рулевом колесе, а правой он плавно переключил скорость.

– Что вы сказали начальнику квестуры, Габбиани? – спросил Тротти.

– Начальнику квестуры?

– Ведь не каждый день мы видим вас возле квестуры.

– Я искал вас, Тротти.

– Что вы сказали начальнику квестуры?

– Неужели вы думаете, что я стал бы рассказывать этому надутому ублюдку из Фриули с партбилетом социалиста в кармане, как вы смешивали с дерьмом моих осведомителей?

– Откуда же ему еще узнать?

– Он узнал, что вы не поладили с Бельтони?

Тротти кивнул, и Габбиани рассмеялся.

– Кто-то ему должен был рассказать. И наверняка не проститутки.

Улыбка сошла с лица Габбиани.

– На кой черт вам Бельтони-то сдался?

– Кому-нибудь могли срочно понадобиться деньги – наличные деньги. Не исключено, что Беллони и была убита из-за денег и…

– И вы в это верите?

– Тот, кому срочно нужны деньги, готов дорого за них заплатить.

На стоянке у больницы Габбиани затормозил. «Приехали». Он отклонился назад и протянул руку к заднему сиденью.

– Захватите с собой пачку «Нацьонали», Тротти. Презент от полиции нравов.

Тротти помотал головой:

– За последние двенадцать лет я выкурил всего три сигареты.

– Думаю, что и трахались не намного чаще.

Тротти возился с дверной ручкой. Потом поднялся с низенького сиденья.

– Думайте что хотите.

– Оставьте Бельтони в покое. Если нужна будет информация, приходите ко мне. – Габбиани снял руку с руля и поднял вверх палец. – Я, может быть, знаю как раз то, что вам нужно.

– Вы это серьезно?

Габбиани засмеялся, и его «инноченти» влился в поток транспорта.

Мэриленд

– От этого Боттоне у меня мурашки по коже бегут.

Ощущение тяжести в животе усилилось. Тротти чувствовал себя раздраженным и несчастным. Габбиани и начальник квестуры правы: ему нужно отдохнуть. А сейчас ему нужен был кофе.

– Долго ждете?

Боатти поставил свой автомобиль за больницей – на небольшой площадке между психиатрическим корпусом и моргом. Безумие и смерть.

Бледное лицо журналиста осунулось. Он стоял в тени платана с портативным диктофоном в руке.

С деревьев уже начали опадать бурые листья. Тротти провел рукой по лбу, и ему захотелось осенней прохлады и дождя над По.

– С четверть часа.

– А где Пизанелли?

Боатти пожал плечами. Белая расстегнутая рубашка открывала волосы на его бледной жирной груди, вдоль брючин отутюженных джинсов бежали стрелки. Легкие добротные мокасины на ногах.

Тротти раздраженно щелкнул языком.

– Мое первое вскрытие, – осклабился Боатти.

– Надеюсь, вы получите удовольствие.

– А вы, Тротти, вроде особого воодушевления не испытываете.

– Доктор Боттоне – зомби.

– Он слывет хорошим специалистом.

– Поэтому он и превратился в зомби.

Боатти подбодрил себя деланным смехом.

Они прошли в распахнутые перед ними двери главного входа и сразу же почувствовали холодный антисептический запах больницы. Тротти бросил взгляд на Боатти и пожалел, что рядом нет Пизанелли.

– Статью в «Провинчу» вы написали, Боатти?

– Какую статью?

– О Беатриче, об исчезнувшей женщине. И о следствии, которое ведут Майокки и Тротти?

Боатти завертел головой.

– Я никогда не разговаривал с комиссаром Майокки. Ведь мы с вами сидели за ленчем. – Он застегнул рубашку. – Помните? Slow food?

Мужчины прошли три лестничных пролета и спустились в подвальное помещение. Резиновое покрытие пола скрадывало звук их шагов. Боатти шустро бежал чуть впереди Тротти, словно стараясь убедить себя, что присутствие на вскрытии всегонавсего одна из обязанностей журналиста.

– До Розанны мне никогда не приходилось видеть убитых, – сказал он с деланным спокойствием в голосе.

– Я их перевидал слишком много.

– Это ведь быстро, комиссар? – натянуто улыбнулся Боатти. – Сколько времени идет вскрытие?

Тротти устремился вперед и обогнал Боатти.

– Смотря как остро наточены скальпели.

Не удосужившись постучать, он резко толкнул дверь морга; просвистели по полу ее резиновые обивки.

– А, комиссар!

При появлении в комнате Тротти доктор Боттоне поднялся. На стальной оправе его очков играли блики света. Без особого энтузиазма Тротти пожал протянутую ему руку. Она была холодной и сухой. От доктора Боттоне пахло формальдегидом и кофе.

Тротти окинул взглядом ряд пустых стульев:

– А комиссар Меренда еще не приходил?

Анатомичка представляла собой небольшое помещение без окон. Большую часть ее занимали два стола из тускло поблескивавшей стали с просверленными в крышке дырками. У изголовья каждого стола находилась раковина. Над столами висели сосуды, соединенные с весами.

Тротти почувствовал, что в животе у него начались спазмы.

Несмотря на стоявшую в анатомичке прохладу, по спине у него по-прежнему струился пот. С потолка батарея неоновых ламп заливала помещение ровным белым светом. Подвижная лампа, висевшая на длинном консоле прямо над одним из столов, еще не горела.

Доктор Боттоне бесцветно улыбнулся:

– Как ваша девочка?

– Девочка?

– Ваша дочь, господин комиссар?

– Девочка? Пьоппи скоро тридцать, и она со дня на день ждет ребенка. Может быть, даже сегодня.

– Вот видите.

Тротти помотал головой:

– Что?

– Вы всегда о ней слишком тревожились. А ваша дочь – здоровенькая девочка. Вполне здоровая женщина. Я всегда говорил вам, комиссар, что есть предел, сверх которого родители ничего не смогут сделать для своего ребенка. – Он повернул свою узкую голову к Боатти.

Тротти указал на него рукой:

– Синьор Боатти, журналист и мой приятель. Работает над книгой о полиции.

– Как интересно, – заметил доктор Боттоне. – Рад вас здесь видеть. – За круглыми стеклами очков его глаза внимательно разглядывали журналиста. – Очень рад. – Доктор Боттоне изобразил безжизненную улыбку.

Тротти нервно вздохнул:

– Когда вы будете готовы, доктор Боттоне?

Доктор поправил указательным пальцем оправу очков.

– Сначала потребуется формальное опознание тела.

Тротти покачал головой:

– Я здесь просто так. Это дело ведет Меренда.

– Тогда нужен комиссар Меренда и кто-нибудь еще, кого он приведет для опознания. – Доктор взял кружку с кофе. Возвратившись из штата Мэриленд, где он провел год в одном из университетов, доктор пил кофе исключительно поамерикански – сильно разбавленным и безвкусным. Он посмотрел на свои часы. – Мне бы хотелось начать минут через десять.

– Через десять минут?

– Надеюсь, Меренда к этому времени подойдет.

– Я успею позвонить по телефону, доктор?

На кофейной кружке синими буквами было начертано «Orioles».

– Десять минут. – Доктор Боттоне дважды сжал и разжал пальцы левой руки. – Позже одиннадцати мне бы начинать не хотелось. К часу я надеюсь уехать из больницы. – Он смиренно пожал плечами. – Даже врачам на феррагосто лучше убираться из города.

– Десять минут.

Оставив Боатти прохлаждаться в морге, Тротти выскочил в дверь и, перепрыгивая через две ступеньки и задыхаясь, устремился вверх по лестнице. Несмотря на августовский зной, весь путь до главного входа в больницу он преодолел бегом.

Смертельная обида

Больничный привратник насвистывал арию из «Пуритан»: «Тебе, о любимая». Засунув руки в карманы, он глазел на вялый утренний поток транспорта. Свою саржевую куртку он уже успел скинуть, голову же по-прежнему прикрывала форменная фуражка с козырьком.

На улицах все еще было безлюдно.

У главного входа в больницу висели два таксофона, но ни один из них не работал. С облегчением заметив, что бар «Голиардико» на феррагосто решили не закрывать, Тротти ринулся через дорогу. Когда он вошел в столь хорошо знакомый ему зал, аромат жареного кофе и запах лимонов тут же напомнили ему о Чуффи. Со времени ее смерти он не был тут ни разу.