Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

• Название: Том 12. Лорд Дройтвич и другие
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94297-042-4

В этой книге три романа П.Г. Вудхауза, ранее не публиковавшиеся: «Неуемная Джилл», «На Вашем месте» и «Французские каникулы».

---

— Я все убрал.

— Гм-м…

— Ну вот, опять! Сказано вам, дрался.

— М-дэ…

— Ой, не могу! Да прекратите вы…

— Хотел бы я это прекратить! Но вряд ли сумею. Сэр Перси немедленно начнет рассказывать, что он тут видел.

Фредди подпрыгнул, словно лосось в брачный сезон.

— Немедленно?

— Да. И позже тоже, днем и ночью. Ему недель на пять хватит.

— А, черт! — Фредди закрыл лицо руками. Он не страдал так с той поры, когда, болея за добрый старый Принстон, получил сполна от мастодонтов, болевших за добрый старый Йейл. — Надо бы мне послушаться этого типа.

— Месье Тип? Кто это?

— Да нет, просто один субъект. Здешний сыщик. Он тут был.

Маркиз горестно охнул.

— Вас видел agent d'hotel? Здесь, в этой комнате?

— Нет, в ванной.

— Ну, знаете! — маркиз буквально задохнулся. — Так. Все ясно. Остается одно. Немедленно подайте объявление о помолвке с мисс Трент!

— Что?!

— Я непонятно выражаюсь? — холодно осведомился маркиз.

— Да я хочу жениться на Мэвис!

— Мой мальчик, мало ли чего вы хотите! Существует долг, — сообщил маркиз, знавший о долге по слухам. — Даму компрометировать нельзя. Какой позор!

— Да, Господи…

— У человека чести выбора нет.

Фредди погрузился в отчаяние, а маркиз смотрел на него, как смотрят на шарик, бегущий по рулетке. Многое зависело от того, что будет, — свобода любимого сына, благополучие девицы, к которой он сразу почувствовал отеческую нежность…

Века сменялись веками. Наконец, когда Фредди поднял взор, лицо его явственно перекосилось.

— Ладно, — сказал он.

— Молодец, — одобрил маркиз и пошел звонить в парижскую редакцию «Нью-Йорк Геролд Трибьюн».

Только он исчез, появилась Терри. Вид у нее был такой, словно она прошла сквозь бурю, что, собственно, и случилось. Кейт умела бранить сестер, но этой ночью превзошла себя.

— Ой, Мя-ач! — сказана Терри. — Вы еще здесь? Я думала, давно ушли.

— Нет, не ушел. С маркизом разговаривал. Знаете что?

— Откуда же?

— А я сейчас скажу. Все в порядке.

— Очень рада. Убедите в этом Кейт.

— Мы с вами поженимся.

— Что вы! Зачем?

— Вы пойдете за меня?

— Нет.

— А этот Мафринюс очень советует.

— Не его собачье дело.

— Позор, говорит.

— Ну и пусть. Спасибо вам, Мяч, вы истинный рыцарь, но обо мне не беспокойтесь. Между нами говоря, я и так выхожу замуж.

— Нет, правда?

— Вроде бы, да.

— То есть, вы кого-то любите?

— Именно.

— Джефа? — догадался Фредди.

— Еще одно очко.

Фредди заулыбался.

— Это хорошо. Он — ух, какой парень!

— И я так думаю.

— Правда, француз, — огорчился честный Фредди. — Ничего не попишешь. Хотя у него мать американка!

— Тогда все в порядке, — сказала Терри. — Ну, Мяч, катитесь к себе. Спасибо за помощь. Привет Змеюке.

Именно в этот миг появилась Кейт, подобная Саре Сиддонс[124] в роли леди Макбет, и Фредди юркнул на балкон, пробормотав что-то вроде «Спокононочи». Постояв немного на фоне летнего неба, он исчез, словно кошка в саду, поскольку при всей своей смелости эту особу боялся. Она воздействовала на него точно так же, как на Питера Уимза из юридической конторы «Келли, Дубински, Уикс, Уимз и Бэссинджер».

— Та-ак! — проговорила Кейт.

— Ты удивилась, что он еще здесь? — спросила Терри. — Ничего. Он ждал, чтобы сделать мне предложение.

— О! — воскликнула Кейт. Мы преувеличим если скажем, что лицо ее смягчилось, но все же ей явно стало легче. — Да, это лучше всего.

— А я ему отказала.

— Что!

— Он очень милый, но я за него не выйду.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Значит, ты сошла с ума. Неужели тебе не ясно…

— Ой, хватит!

— Да что с тобой говорить! Терри охватило раскаяние.

— Ну, прости меня! Я не хотела тебя обидеть. Просто нервы сдали. Я какая-то взвинченная.

— И грубая. Что ж, пойду лягу. А, забыла! — Кейт открыла сумочку. — Когда я брала ключи, мне дали записку. Спокойной ночи.

6

Когда еду и вина заказывает маркиз Мофриньез-э-Валери-Моберран, гости, вернувшись домой, часто нуждаются в соде. Случилось это и с Кейт. Вскоре она вернулась, гордая и скорбная, и надменно произнесла:

— Соды нету?

Терри не ответила. Она что-то писала.

— Нету ли у нас соды? — повторила сестра.

Терри обернулась. Лицо у нее было бледное, глаза — какие-то темные.

— Есть. В ванной.

— Спасибо. Они помолчали.

— Ты ляжешь когда-нибудь? — спросила Кейт.

— Вот только допишу.

— А кому ты пишешь? — по-прежнему гордо, но не без любопытства осведомилась Кейт.

— Фредди. Можешь оставить утром у портье. Так, записка. Принимаю предложение.

— Что?! Значит, ты видишь, что я права?

— Ты всегда права, и с Джефом тоже. Ты сказала, что я получу любезное письмо — занят, то-се, деловая встреча. Вот оно, пожалуйста. Прочти, если хочешь, — сказала Терри и, горько плача, кинулась на тахту.

— Ой, дорогая! — запричитала Кейт, обнимая ее покрепче. — Ой, моя миленькая!

Глава VIII

1

Трапеза с издателем превзошла все ожидания. Начиная с мартини, она струилась, как бриз. Именно такие трапезы запечатлеваются на пленке памяти, когда с нее стерся даже вчерашний день.

Джеф, как все мы, нередко сомневался в том, что человек — венец мироздания. На эту мысль его наводили немецкие солдаты и консьерж в его доме. Однако сейчас, глядя на Клаттербака, он понимал, что заблуждался. Род человеческий, в сущности, неплох. Если он произвел на свет это дивное создание, он вправе похлопать себя по груди и лихо надеть шляпу набок.

Да, ничего не скажешь, телесно этот ангел не достиг идеала. Обычно издатели тощают от общения с авторами, он же — раздался во все стороны и благодаря круглому лицу, круглым глазам и круглым очкам походил на сову, отдавшую должное полевкам. Ближних он превосходил не внешностью, а речью.

Поначалу, надо признаться, и здесь он ничем не блистал, ибо за коктейлями говорил о том, как хорошо без жены в Париже. Конечно, заверил он, она — лучшая из женщин, но не всегда его понимает. Скажем, трудно внушить ей, что человек умственного труда должен время от времени развлекаться, иначе у него будет язва. Примерно это слышал Джеф и от Честера Тодда.

Предупредив, что он ни в малой мере не сидит на диете, Клаттербак заказал внушительный ланч и развил свою тему, выражая признательность Промыслу, подсунувшему любимой супруге простейшую корь. Однако когда официант привез бифштекс с жареной картошкой, он перешел к делу, представ перед Джефом во всем своем очаровании.

— Так вот, эта ваша книжка, — сказал Клаттербак, впиваясь в мясо вилкой и зубами. — Поразительно! Где вы научились так писать по-английски? И не подумаешь, что француз.

— Я наполовину американец. Оба языка мне родные.

— И про Америку пишете, как будто там долго жили.

— А я и жил. Отец женился, мы с мачехой не ладили, и я туда уехал на несколько лет. Чего я только ни делал! И водой торговал, и на ранчо вкалывал, и бродил с другом по пустыне… Ну, всякое бывало. К началу войны я служил официантом в нью-йоркском отеле.

— В каком?

— «Бербадж».

— Бывал там, бывал. Кормят хорошо, но мало. А потом вы проливали кровь за Францию?

— Именно. Вообще-то я немного пролил. Мог и больше.

— Не были в этих, как их, маки?

— Был.

— Тяжело, а?

— Нелегко.

— Кормят плохо, я думаю.

— Да, не особенно.

— Ах, как я вас понимаю! Вот, посудите. У меня домик в таком Бенсонбурге, на Лонг-Айленде. Сидим мы как-то в воскресенье, пьем коктейль, тут заходит кухарка и сообщает, что соседский дог съел баранье жаркое, когда она отвернулась. Представляете? Мясная лавка — в Уэстхемптоне, это шесть миль, и вообще закрыта по воскресеньям. Пришлось обойтись яйцами. Я съел штук пять, ну, шесть, с беконом, закусил сыром, пирогом… Ничего, выжил, но не дай Бог опять так влипнуть! Эй, гарсон! Анкор[125] картошки фри. Да, боец Сопротивления, это вам не кот начхал. Очень хорошо для суперобложки.

Джеф подавился. На Клаттербека он смотрел так, как месье Легондю — на светящуюся фигуру, посоветовавшую ударить топором месье де ла Урмери.

— Простите, вы не скажете это еще раз? — спросил он.

— Про картошку?

— Нет, про суперобложку. Вы ведь о ней говорили?

— Говорил.

— Значит, вы хотите издать мою книгу?

— Естественно, — отвечал Клаттербак, совершенно уподобляясь сияющей фигуре. — Именно такие книги я люблю. Веселая — раз. Забавная — два. Смелая — три, но, заметьте, не переходит предела. Напоминает Ивлина Во. А главное, нормальные люди, которых видишь каждый день, а не эти чертовы издольщики, которых терзают в Алабаме, что ли. Если бы вы знали, — прибавил издатель, печально подкладывая себе картошки, — сколько мне приходится про них читать!