Всеволод Крестовский - В дальних водах и странах. т. 2

• Название: В дальних водах и странах. т. 2
• Автор: Всеволод Крестовский
• Жанр: Прочая документальная литература

Всеволод Владимирович Крестовский — известный русский писатель XIX века, автор романа «Петербургские трущобы» — книги о «сытых и голодных», «авантюрного романа» в шести частях, где он впервые, задолго до М.Горького, изображает героев столичного «дна». Писатель оставил богатое наследие: романы, повести, отдельные рассказы, многочисленные переводы, дневники и путевые заметки, изобилующие многими контрастами как в стиле, так и привязанностях. Был также широко известен как талантливый военный журналист.

Предлагаемые читателю путевые заметки В.В.Крестовского «В дальних водах и странах» — подробный отчет (несмотря на некоторые сокращения, не повлекшие полноты восприятия) участника экспедиции адмирала С.С.Лесовского и его штаба из Одессы в далекие Японию и Китай через Босфор, Средиземное море, Суэцкий канал и Индийский океан. В произведении раскрылся недюжинный талант писателя как наблюдательного путешественника, обладающего образным языком, талантливого бытописателя.

---

В дальних водах и странах Книга вторая В сокращении

Нагасаки

Русский ветер. — Архипелаг Гото и культура его островов. — Китайские и японские паруса. — Чувство берега. — Нагасакский маяк. — Старые батареи. — Островки. — Папенберг и его жертвы. — Нагасакская бухта. — Приход на рейд и встреча с русскими. — Таможня. — "Камаринский" в Нагасаки и матросские кабачки. — Гостиница "Belle Vue". — Омуру, европейский участок города. — Русское консульство и его сад. — В. Я. Костылев. — Обед на крейсере "Азия". — Прогулка в русский госпиталь. — Медузы. — Предместье Иноса или "Русская деревня", ее русские жильцы и их лодочники. — "Холодный дом" или гостиница "Нева". — Русское кладбище. — Водяная змея. — Знакомство с А. А. Сига. — Первый приказ С. С. Лесовского по эскадре и военное совещание. — Обмен салютов. — Распределение и особые назначения судов нашей эскадры. — Курума и дженерикши. — Децима, бывшая голландская фактория и ее былое значение. — Японская часть города, ее общий характер и особенности. — Торговля, ремесла и промышленность. — Церемония встречных поклонов у туземцев. — Национальные костюмы и их смешение с европейскими. — Татуировка. — Физический склад японской расы. — Наружность мужнин и женщин. — Японские дети. — Базар фарфоровых изделий в Дециме. — Вазы, как образцы японского искусства. — Местные цены на фарфор. — Ресторан "Фукуя". — Буддийский благовест. — Процессия геек (певиц и танцовщиц). — Что такое гейки в Японии. — Шелкошвейные мастерские и их работы. — Накашима, ее местоположение и достопримечательные древности. — Черепаха-человек. — Архитектурное и внутреннее устройство мещанского дома. — У японского антиквария. — Нравственное, и безнравственное по понятиям европейцев и японцев. — Чайный дом, его обстановка и угощения. — Концерт геек, их наружность, костюмы и музыкальные инструменты. — Застольные обычаи, песни, куплеты, пляски и игры. — Нечто о японской музыке. — Второй приказ по эскадре. — Тайфун в миниатюре

30-го августа.

Светлое и несколько прохладное утро. Освежающий ветерок повевает с северо-запада, свой, родной, из России, хотя, положим, и из сибирских тундр, да все же русский ветер, с далекой родины! И как ласкает опаленные зноем лица его бодрящее веяние!.. Дышится легко и емко, всею грудью. Организм, измученный жарами предшествовавших дней, сегодня отдыхает, словно воскресая к новой жизни. Тело сухо. Слава Богу, наконец-то эти ужасные тропические широты пройдены.

Поздравили адмирала и друг друга с общим русским праздником, днем именин Государя. Все были на верхней палубе, желая, после стольких суток мучения от зноя днем и духоты ночью, в волю надышаться первою прохладой, которою подарил нас, как лучшим подарком для дня нашего праздника, наш русский ветер. Надолго ли только?..

Около девяти часов утра проходим мимо южной оконечности крайнего из островов архипелага Готов. Издали кажется, будто весь этот остров снизу доверху исполосован зеленеющими лентами, очень правильно расположенными одна над другой в горизонтальном направлении, так что весь он является взору какою-то изумрудно-зеленой игрушкой токарной работы, хотя при этой зелени на всей его поверхности не заметно не только деревьев, но даже ни малейшего кустика. От подошвы, омываемой пенистым буруном, и до самой его макушки идут террасообразными ступенями одна над другой японские пашни, разбитые на правильные участки и засеянные (в это лето уже вторично) ячменем и пшеницей. Напрасно ищет глаз какой-нибудь хижины, усадьбы, деревушки на всем пространстве небольшого островка, — ни с запада, ни с юга, ни с востока не заметно ни малейших признаков человеческого жилья; быть может, оно кроется где-нибудь там с северной, как наиболее прохладной стороны, где мы не можем его видеть, проходя южнее острова, но люди бывалые уверяют, будто в этих местах вовсе не в редкость встретить какой-нибудь крошечный островок, совершенно пустынный и тем не менее сплошь обработанный самым культурным образом. Хозяин подобного островка, живущий где-нибудь по соседству, арендует его у казны и в известные сроки приплывает к нему в утлой лодочке, чтобы возделывать свою пашню и тщательно ухаживать за нею. Благодаря очень искусной системе орошения, одинаковой во всей Японии, эти небольшие пашенки обеспечены от засухи и всегда приносят хороший и верный доход своим хозяевам. Все это сообщил нам капитан нашего парохода, человек, уже не первый год совершающий еженедельные срочные рейсы между Шанхаем и Нагасаки, и, сколько можно было заключить из его рассказов, хорошо знакомый с условиями жизни прибрежного Китая и Японии.

Нам пришло на мысль: неужели же такое уединенное положение этих островных пашен, при полном отсутствии на них жилья, не служит иногда великим соблазном для каких-нибудь тунеядцев, которым очень легко подъехать к островку ночью, во время приближающейся жатвы, и более или менее воспользоваться даром плодами чужого труда?

— О, нет! — ответил капитан с полной уверенностью, — в Японии пока еще свято уважают человеческий труд и собственность. В Японии, — прибавил он, — даже замки на дверях если и употребляются, то только в тех местах, где поселились европейцы, а внутри страны замков почти и не знают: в них нет надобности.

Блаженная, как видно, страна в своем азиатском "варварстве", невольно подумалось мне при этом характеристическом замечании.

Насколько можно было заметить сквозь дымку легкого тумана, дальнейшие, более к северу лежащие острова архипелага Гото все возделаны точно так же, как и южный остров: точно такие же горизонтально расположенные полосы и черточки указывают на существование террасообразных нив, также на скатах и тех отдаленных высоких гор, что вздымаются к небу непосредственно из недр моря. Очевидно тут не пропадает даром ни одного клочка мало-мальски годной почвы, так как японцы отлично сумели воспользоваться даже и тем ничтожным ее слоем, который прикрывает гранитно-кряжеский и местами совсем обнаженный массив южного острова.

Чем ближе к берегам, тем оживленнее становится море: и там, и сям появилось на нем много каботажных джонок и рыбачьих лодок, на которых японцы по дерзости далеко пускаются в открытое море в какую бы то ни было погоду. Нам еще ранним утром приходилось сегодня встречать ничтожные рыбачьи челноки с одним, двумя гребцами, но чаще под парусом, за несколько десятков миль от берега, когда контуры даже самых высоких гор еще не выступали из-под черты водного горизонта.

В конструкции японских лодок и в особенности джонок есть нечто общее с китайскими, но существенную разницу заметил я в парусах. Китайский парус из грубой бумажной ткани буро-кирпичного цвета, обыкновенно сливается в сплошную площадь и вроде распускного веера, держится на нескольких поперечных бамбуковых рейках, прикрепленных сзади к полотнищу по всей ширине его, что дает такому парусу возможность, в случае надобности, моментально спуститься вниз, вместе с верхнею, более тяжелою реей. А когда китайская джонка плывет подо всеми своими парусами, то издали, как я уже упомянул выше, она принимает фантастический вид не то гигантской бабочки, не то исполинской летучей мыши. Японские же паруса бывают либо циновочные, либо из бумажной ткани, но только всегда белого цвета, и для каждого из них требуется лишь две реи: верхняя и нижняя, между которыми продольно протягивается от трех до пяти циновок или полотнищ, шириною каждое около десяти вершков. Продольные внутренние края этих циновок сошнурованы между собой плотным длинным линем. В верхней части среднего или одного из крайних полотнищ иногда изображается какой-нибудь знак вроде шифра, герба или символа, а чаще всего просто нашивается черная коленкоровая полоса около четверти шириной и вершков 10–12 длиной: какое значение она имеет, мне не пришлось дознаться. Система гребли на японских лодках — исключительно юлой, с кормы и притом не иначе как стоя.

В одиннадцатом часу утра впереди, на востоке открылись голубовато-серые очертания возвышенностей громадного острова Киу-Сиу, или, правильнее, Кю-Сю, и лица всех пассажиров сразу как-то стали еще оживленнее, чем за минуту до этого. Я не раз уже замечал, что всем, не исключая и заматерелых моряков, становится вдруг как-то приятнее, когда судно приближается к берегам, чем когда оно, в течение нескольких суток, плывет в совершенно открытом безбрежном море, хотя первые часто бывают несравненно опаснее последнего. Эти берега и даже самые неприглядные, плоские, скучные все-таки вносят некоторое разнообразие в монотонную картину беспредельного моря: благодаря им, все-таки видишь хоть какую-нибудь неровность, волнистую или ломаную линию, на которой может отдохнуть глаз, утомленный однообразием ровной черты горизонта. А тут еще, на этот раз, берега возвещали нам цель, ради которой мы посланы из России: они возвещали предел нашего странствия в качестве "вольных" пассажиров. Там, у этих берегов, на Нагасакского рейде мы встретили русские военные суда, на которых у нас начнется новая жизнь, определяемая словом "служба".