Александр Доставалов - По ту сторону

• Название: По ту сторону
• Автор: Александр Доставалов
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2000
• ISBN: 5-224-01414-X

Во время очередного восхождения группа скалолазов невольно попадает в параллельный мир. В этом мире Советский Союз, объединившись с фашистской Германией, выиграл Вторую мировую войну и установил господство над всеми государствами Земли. Но своего мира им мало…

---

Александр Доставалов По ту сторону

МАЛЕНЬКОМУ БОГУ СОЛНЦА ПОСВЯЩАЕТСЯ

ГЛАВА 1

— Переворачивай! Давай, давай, двигай. Шевели эту падаль.

Четверо в черных комбинезонах разгружали машину. Тела людей, сваленные в кучу, бесцеремонно, подчеркнуто небрежно сбрасывались вниз. Более всего это походило на мясокомбинат — так работают с тушами мясного скота.

Тела были в основном молодых парней, в спортивной и полуспортивной одежде, но попадались и девушки. Этих брали иначе — так же грубо, но только под грудь. Так, чтобы, сбрасывая тело, ощупать. Когда-то это было, видимо, циничной шуткой, но давно превратилось в способ разгрузки.

— Этот скоро сдохнет. — Белобрысый, с тусклыми глазами грузчик вытер испачканную в крови руку о комбинезон. — Поменяй ему бирку.

Стоявший внизу амбал поменял номерки. Новый был ярко-желтого цвета. Затем он снял с тела часы и уложил их в картонную коробку.

Предпоследней сбрасывали полураздетую смуглую женщину. Зеленый халат с драконами почти не прикрывал тела. Бюстгальтера не было. Белобрысый осклабился и раскрыл на плечах халат. Провел рукой по груди, изучая. Кровь на его пальцах уже подсохла.

Перемигнувшись, ее отложили в сторону. В это время, застонав, зашевелился один из парней. Амбал подцепил его ногой, переворачивая. Белобрысый спрыгнул с машины вниз, присел на корточки, приподнял парню веко — мутная белизна закатившихся глаз и новое, почти судорожное движение.

— Стяни ему руки. Только не так, как в прошлый раз. Чтобы потом без ампутаций.

Амбал кивнул и вытащил из кармана белый капроновый шнур.

Серый потолок. Что-то тихо, очень тихо скребется. Шуршит. Руки как будто обрубили начисто — нет рук. Голова болит. Ох, как голова болит — глазами ворочать больно. Во рту спекшаяся погань. Что-то случилось. Это больница. Это больница, точно. У него амнезия. Провалы в памяти. Потому и голова болит. Хотя… Стоп. Руки-то связаны. Точно. Руки связаны за спиной. Господи, хоть бы не психушка. На смирительную рубашку не похоже. Та же куртка, что и в горах. Даже не переодели. Сорвался он, что ли? Чушь, сегодня вообще подъема не было. Не ходили сегодня в гору. Ночью снег пошел. Да и зачем руки связывать… Больно как, сволочь…

Женька с трудом перевернулся, встал на колени и начал осматриваться, разминая затекшие кисти рук. Перед глазами расплывались цветные пятна, к горлу подкатила тошнота, он едва успел наклониться, как его дважды вырвало, вывернуло наизнанку. Стало чуть-чуть легче. Вот только ногу испачкал. Прислонившись к стене, помогая себе ногами и плечами, он отполз подальше, лег поудобнее и осмотрелся.

Господи, куда это он попал? В углу топчан, больше похожий на нары. Раковина и унитаз. Все чисто, если не считать блевотины на полу. Запах казенного помещения, какой-то дезинфекции. Окон нет. Металлическая дверь с глазком. Высокий серый потолок. Стены окрашены масляной краской. Тюрьма, что ли? Больше всего это походило на камеру. Во всяком случае, по представлениям Женьки, камера в тюрьме должна быть примерно такой же.

Развязаться. Подобравшись вплотную к топчану, Женька зацепил за его угол веревку и дернулся, пытаясь ее ослабить. Затем еще раз и еще. Что-то вроде бы получалось; он почувствовал боль в кистях, там, где веревка надорвала кожу. Теперь надо восстановить кровообращение и попробовать дотянуться до узла. Женька как мог изогнул за спиной руки, но у него ничего не вышло.

Какое-то время он просто лежал отдыхая. Оставаться связанным очень не хотелось. Со всем остальным можно было разобраться позже.

Он еще раз, более удачно, зацепил за угол веревку и, наконец, дотянулся большим пальцем до узла. Что-то там удалось подцепить. Еще раз…Еще… Растягивается. Еще немножко…

Слишком больно. Ладно. Времени у него, похоже, предостаточно. Соображалось медленно. В голове стоял мягкий, обволакивающий туман. Хотелось спать. Женька проделал несколько упражнений с дыханием. Несколько раз, рывками, встряхнулся — напряг и расслабил тело. Голова стала болеть сильнее, но сонливость исчезла. Узел никак не поддавался. А, черт, ноготь…

Куда же он попал? И как он сюда попал? Такое было один раз, на Памире, когда он с восьми метров шарахнулся об камень головой. Хорошо, что вскользь, и поднимались они в специальных касках, но очухался он тогда только в больнице. На больницу все это никак не похоже. И веревочка на руках… тугая… Еще ра-аз… Нет. Отдыхай пока. Женя. Отдыхай. На гору сегодня не ходили. Или вчера? Не важно. Снег шел, в такую погоду нельзя работать даже обычный склон. Из лагеря никто не выходил. Так. Спокойно. Сосредоточиться. На гору они не собирались. Действительно, не собирались. Последнее, что он помнил, это лагерь. Вечер. Палатка, свежая салфетка на столе, открытая банка сардин, вино, огурцы и сухой хлеб из поселка. Юлька с чайником. Марта в зеленом халате… Праздновали день рождения. Кто-то тогда вошел, свечи заморгали… Да, точно. Незнакомые ребята в кожаных куртках… Юлька еще сказала что-то смешное… Что-то про Терминатора… Теплее. А потом Юлька упала. Он кинулся ее подхватить, но не успел — все зашаталось, рука зацепилась за стол и… И все. Вот на этом все. Понятно. Терминаторы.

В углу, под потолком, какие-то приборы. Вентиляция? Не похоже. Во всяком случае, не только вентиляция. Черный стеклянный глазок. Еще что-то. Микрофон? Или видеокамера? Если это видеокамера, то здесь и в сортире в объектив попадешь. Прелестно. Жизнь под микроскопом. Очень интересные кадры могут получиться. Женька на толчке. А я им на пол навалю. Если это дурдом, то мне теперь все можно. Голова кружится. Во рту погань. Сейчас бы зубы почистить, да кофейку…

Узел, наконец, поддался. Ноготь, правда, раскровил. Еще разок… Отлично. Женька скинул осточертевшую веревку и начал разминать руки. Интересно. Очень интересно. Он пошарил в кармане куртки и вытянул таблетку американского аспирина. Разжевал. Вода текла плохо и была очень холодной. Зато без ржавчины. Он запил таблетку и кое-как умылся. Почистил джинсы. Надо бы постучать в дверь да все выяснить, но этого почему-то делать не хотелось. Успеется. Это еще успеется. Так, ножа в карманах нет. И часов нет. Странно. Хотя… Не более странно, чем связанные руки. Вообще ничего в карманах нет. Только несколько семечек и две монетки. Женька снова полез в потайной карман на рукаве куртки. Аспирин… Ключи от мотоцикла, ключи от квартиры и маленькая, плоская коробка спичек. Еще иголка за воротником. Все это барахло он спрятал за трубу под раковиной. Затем еще раз размял руки и, мягко ступая, подошел к двери.

Трубку снял совершенно седой офицер с помятым, но свежевыбритым лицом. Холеные пальцы играли авторучкой, из четырех экранов на пульте светились два, панель управления была аккуратно закрыта пластиковой крышкой.

— Слушаю.

— Товарищ полковник, это Мержев говорит. У нас ЧП. Бирка номер шесть-восемь очнулся.

— Что значит очнулся? Им еще полтора часа лежать.

— Нох меэр, бирка шесть-восемь поднялся, развязался и стучит в дверь.

— Что значит развязался? Варум материал вообще связан?

— Он еще в машине ворочался. И ему стянули сзади руки.

— Очень интересно. И как ты это объясняешь?

— Не могу знать. Здоровые все, скалолазы. Очухался раньше.

— Скалолазы… Препарат недоработан, а не скалолазы. Хреново смесь составляешь, лейтенант.

— Виноват. Я предупреждал насчет осадков, это Скворцова настояла. Когда мы их брали, снег пошел, а расчет вели на температуру плюс четыре — плюс пятнадцать. При замерзании смесь сильно ухудшается.

— А что рук вы до сих пор вязать не научились, здесь кто виноват? Тоже Скворцова? Или Галкина? Детский лепет, лейтенант. Черт! Очнулся, развязался. Хорошо, что не ушел.

— Виноват, товарищ полковник.

— Ох, Мержев… Взяли всех?

— Так точно, всех. Восемнадцать человек, строго по списку.

— Покойников, надеюсь, нет?

— Один в реанимации. Пытался топором махать, ну и… Помрет, наверно. А так все в лучшем виде. Тепленькие — и бычки, и телки.

— Ты с телками пока повремени, лейтенант. Ты уже один раз провел исследование.

— Так точно, повременю. С кого серию начнем?

— Все равно. Начни с того, что очнулся.

— Слушаюсь.

— Отставить. Он, видимо, из всех самый крепкий. Пустишь его на эксперименты бис. Начни с первой бирки.

Женька цокал о металлическую дверь пуговицей: костяшками пальцев по заклепкам много не настучишь. Продолжалось это недолго; шагов за дверью он не слышал. Она просто отворилась, и за ней появились два мордастых санитара. Почему-то сразу было ясно, что это санитары и что дружеская улыбка, которую старательно готовил Женька, здесь абсолютно не поможет. Голова одного из них была начисто выбрита.

— Ребята, что у вас тут за дела… — у самого лица Женьки мелькнула рука с баллончиком, он автоматически перехватил запястье и крутнул болевой. Дальше думать было некогда. Уклонившись от удара в подбородок, Женька провел короткий прямой в переносицу, пропустил косой в печень, но боли не почувствовал, не успел, левая его рука, всю жизнь бывшая сильнее правой, уже въехала второму в солнечное сплетение и дальше — сцепленными в замок руками по хребту… Ноги мордастого подкосились, и он грянулся оземь. Что-то выпало у него из носа и покатилось в угол.