Джеймс Гарднер - Пламя и Пыль

• Название: Пламя и Пыль
• Автор: Джеймс Гарднер
• Жанр: Фэнтези

Сигил, Город Дверей. Центр Планов, населенный множеством разнообразных жизненных форм, слетевшихся сюда со всех концов бесконечной мультивселенной. Бритлин Кэвендиш, сенсат Общества Чувств, получает задание от главы фракции участвовать в расследовании цепи террористических актов в составе специальной группы…

---

Планировка здания была простой: пара однокомнатных квартир на каждом из семи этажей с лестничным пролетом посередине. Судя по запаху на площадке, можно было предположить, что в каждой из комнат когда-то обитало не меньше пяти кошек, страдавших недержанием.

Двери у квартир первого этажа отсутствовали. Так же, впрочем, как и рамы в окнах. Дождь попадал внутрь, и вода, благодаря кривому полу, скапливалась лужами по углам. Я поймал себя на мысли, что уже предвкушаю те дни, что нам придется здесь провести — мне еще не доводилось жить в таком ветхом доме.

Если повезет, тут найдутся еще и крысы.

Лестница немилосердно заскрипела, когда мы начали свое восхождение на седьмой этаж. Уизл попытался представить это в выгодном свете:

— Как вы, наверняка, слышите, уважаемые, мы можем абсолютно не опасаться, что враг прокрадется наверх незамеченным.

— Мы? — спросил я. — Значит, вы в одной команде с нами?

— Фактол Скалл полагает, что для блага нашей фракции я должен к вам присоединиться, — ответил гном. — Это на случай, если у вас есть вопросы по поводу наших намерений. — Другими словами, фактол Скалл пожелал внедрить в группу своего наблюдателя, который станет за нами шпионить и докладывать о любой подозрительной деятельности. Само собой, остальные фракции города предприняли то же самое.

Мы продолжали подниматься наверх, то и дело отмахиваясь от тонких тенет паутины. Ступени опасно прогибались под ногами, и я решил идти, стараясь не попадать в такт шагам Иезекии и Уизла, а то не ровен час, мы могли раскачать лестницу и обрушить ее. Вдобавок ко всему, последний пролет оказался залит дождевой водой, капающей сквозь десятки дыр в крыше. Несмотря на то, что с седьмого этажа открывался самый лучший вид на Мортуарий, я почему-то рассчитывал, что мы предпочтем занять место на шестом или даже на пятом этаже, куда дождю не так-то легко проникнуть.

На самом верху, не обращая внимания на неудобства, связанные с протекающей крышей, нас ожидал еще один член команды, известный нам с Иезекией по краткому знакомству в здании Суда — это была Законница Уна ДеВэйл. Она принесла с собой складной стульчик и теперь сидела на нем у окна, поглядывая на улицу. Ее увитый серебряными нитями посох был прислонен к стене на расстоянии вытянутой руки.

— Чудесное утро, не правда ли? — поприветствовала она. ДеВэйл выбрала место, где на нее не попадали струйки воды, бежавшие с крыши, однако ее оливкового цвета шляпа все равно казалась промокшей. — Как самочувствие у вас обоих?

— Неплохо, ваша честь, — сказал я, отвесив поклон.

— Да бросьте вы! — отрезала она. — Я не в суде, так что можете оставить титулы. Зовите меня Уной, ясно? Просто Уной.

— Иезекия Добродетельный, — выступил мой товарищ, протягивая руку. Уж не знаю, из какой дыры Прайма он взялся, но там явно все помешаны на рукопожатиях. Однако ДеВэйл с удовольствием взяла руку Иезекии и сердечно пожала ее.

— Мне сказали, что мы обязаны вам спасением библиотеки, — заметила она. — Отличная работа. Хорошо постарались.

Я попытался принять надлежаще скромный вид, но Иезекия залился краской по самые уши.

— Тысяча извинений, уважаемые, — вставил Уизл, — но я должен вернуться, чтобы встретить наших гостей. Доброй вам смерти. — Он поклонился и поспешил вниз.

Поскольку это была, скорее всего, единственная возможность, когда мы могли остаться с судьей ДеВэйл наедине, я решил задать мучавший меня вопрос.

— Законница, — начал я, — то есть, Уна… вам удалось выяснить, что похитили воры из вашего кабинета?

— И да, и нет, — ответила она тихо. — Я полагаю, что они унесли свиток, который был написан моей матерью лет сорок назад. Меня часто называют путешественницей, но моя мать, Фелиция… в этом смысле мне до нее далеко. За свою жизнь она побывала на каждом из Внешних Планов, повидала все формы рая и ада, все Стихийные Планы и более дюжины миров Прайма. Никто другой не избороздил мультивселенную вдоль и поперек так, как это сделала моя мать.

Я мог бы заметить, что мой отец успел за свою жизнь отнюдь не меньше, если не больше, но мне не хотелось выступать в роли сына, бахвальствующего именем своего отца. Я промолчал, но подумал, что надо будет узнать, не приходилось ли матери Уны пересекаться в своих путешествиях с Найлзом.

— В прошлом году, когда она умерла, — продолжила ДеВэйл, — мне достались ее дневники, целая сокровищница историй и знаний о мультивселенной. Я просматривала их, систематизируя и подготавливая для более тщательных научных исследований… но, как это ни печально, не успела добраться до свитка, похищенного ворами. Я даже не представляю, что в нем могло содержаться.

— Воры говорили о какой-то пыли, — промолвил Иезекия.

ДеВэйл пожала плечами.

— Зная нужный портал, можно добраться до целого мира из этой дряни — Квазистихийного плана Пыли. Это ровное как стекло море мельчайшего песка, которое простирается во все стороны света. Там нет ни воды, ни твердой опоры под ногами… нет даже воздуха, и поэтому ветры не нарушают спокойствия поверхности. Вдобавок эта пыль голодна; оставьте в ней на день доспех, и он тоже превратится в пыль. Я никогда не была на том плане, но моя мать его как-то раз посетила. Она его ненавидела.

— Ваша мать больше ничего не упоминала об этом? — спросил я. — Воры сказали, что она нарисовала карту. Может быть, это была карта к сокровищам?

— Если честно, я не знаю, — ответила Уна. — Она всегда неохотно говорила о своих путешествиях… да и вообще о чем-либо. Мама скорее спустилась бы по Реке Стикс, чем приняла участие в послеобеденной беседе — даже со своими близкими. Она была страшно скромной, когда оставалась дома, а не таскалась по разным дебрям.

Может Фелиция ДеВэйл и не рассказала ничего дочери, но она должна была рассказать об этом кому-то другому, иначе откуда воры узнали, что в том свитке находится нечто важное? А, может, и сама Уна проговорилась о записях матери при лишних свидетелях. Однако спросить ее о том, кто еще знал о дневниках Фелиции, я не успел, так как лестница опять задрожала с громким скрипом и треском.

— А вот и пополнение, — сказала Законница.

Иезекия, словно любопытный щенок, поскакал вниз, чтобы посмотреть, кто идет. Спустя мгновение он вернулся.

— Там Уизл и еще двое, — прошептал он, — и одна из них тифлинг.

Я посмотрел на Уну. Та пожала плечами и взглянула в сторону лестницы. Мы, конечно, знавали тифлингов, которых нельзя было назвать грубыми и недружелюбными; однако, подавляющее их большинство отличалось болезненной враждебностью к окружающим и считало, что весь мир их ненавидит, и потому заслуживает еще большей ненависти.

Почему? Да просто потому, что они выглядят чуть иначе, чем обычные люди. Ничего особенного: кошачьи глаза или длинный цепкий хвост, темно-зеленые волосы или маленькие рожки. Некоторые возлагают вину за подобные отклонения на демоническую кровь одного из предков. Другие считают, что это лишь результат жизни на просторах мультивселенной. Однажды люди покинули свой спокойный и безмятежный Прайм, и теперь их дети порой обнаруживают в себе необычные черты. Я не вижу стыда в том, что к тебе прикоснулись планы, но у тифлингов другое мнение по этому поводу, и это мнение они выражают в особой нелюбви ко всему миру.

Вот, например, тифлинг, которая к нам поднималась — молодая женщина, и удивительно привлекательная, несмотря на шипастые гребни, что шли у нее по предплечьям. Не более чем белые костяные дорожки поверх смуглой кожи — их спутал бы с декоративными наручами любой, кто не обладал моим острым зрением. Я был бы рад видеть женщину столь изящного и гибкого телосложения у себя в студии. Однако один взгляд на ее лицо давал понять, что она не намерена служить моделью ни для каких картин, и если я заикнусь об этом, мне придется иметь дело с ее мечом. Она носила черный облегающий доспех из настоящей кожи дракона, а ее рука покоилась на рукояти меча, словно в ожидании тех, кто станет насмехаться над ее происхождением.

На нагруднике ее доспеха был вытиснен рогатый череп, символ Хранителей Рока, фракции, которая так привлекает тифлингов. Относясь к жизни по принципу "оставь все как есть", Хранители питают особую страсть к энтропии и с удовольствием наблюдают за медленным увяданием мультивселенной. Любое вмешательство в процессы неотвратимого угасания бытия они воспринимают в штыки. И не важно, замедляешь ли ты их путем созидания или ускоряешь при помощи дополнительных разрушений. Стоит ли удивляться, что девиз Хранителей "руки прочь от этого мира" так близок чувствам любого из тифлингов.

— И вновь я вас приветствую, уважаемые, — произнес Уизл, пропуская вперед новоприбывших. — Позвольте представить: Ясмин Аспарм из Хранителей Рока и брат Кирипао из Ордена Возвышения.

Если Ясмин была сравнима с огненным шаром, готовым вот-вот взорваться, то брат Кирипао казался снежной вершиной горы, замершей перед сходом лавины. Он был эльфом, и его возраст оставался загадкой. Движения Кирипао были грациозны и полны спокойствия, необычного даже для представителей его расы. С живыми зелеными глазами, гладко выбритым черепом и невозмутимой улыбкой, он вызывал опасение на порядок сильнее, чем Ясмин. Он был из числа тех монахов, которые выглядят так, словно могут отделать тебя голыми руками, попутно рассуждая об изящном искусстве аранжировки цветов. Хотя брат Кирипао был не совсем безоружен. Я заметил пару черных нунчаков у него за поясом, но легче от этого мне не стало.