Кэми Гарсия - Прекрасные создания

• Название: Прекрасные создания
• Автор: Кэми Гарсия
• Жанр: Любовно-фантастические романы

В Гатлине не бывает сюрпризов. Мы жили в самом эпицентре пути в никуда. По крайней мере, я так думал. Как оказалось, я ошибался. Было проклятие. Была девушка. И еще… была могила.

Лена Дюкейн отличается от всех, кого когда-либо видел маленький южный город Гатлин, она борется с собой, пытаясь усмирить свою силу и проклятие, веками преследовавшее ее семью. Но даже в разросшихся садах, в мрачных болотах и на разрушенных могильниках позабытого Юга секрет не будет жить вечно.

Итана Уэйта, считающего дни до своего бегства из Гатлина, преследуют сны о прекрасной девушке, которую он никогда не встречал. Когда Лена приезжает жить в дом на самой старой и самой жуткой из всех плантаций города, Итан безоговорочно влюбляется в нее и целенаправленно старается раскрыть секрет их удивительной связи.

В городе без сюрпризов, один секрет может все изменить.

---

Гатлинская поваренная книга для юных поваров «Жареные цыплята и соусы». Она сама раскрылась на странице. «Кастрюля пахты с жареными помидорами от Бетти Бартон» — любимое блюдо моей мамы. От страниц шел запах розмарина. Я поднес веточку поближе. Она была совсем свежей, словно ее только вчера сорвали в саду. Моя мама не могла положить ее туда, однако больше никто не стал бы использовать веточку розмарина в качестве закладки. В любимом рецепте моей мамы лежала закладка со знакомым запахом Лены. Может быть, все эти книги действительно пытались что-то сказать мне?

— Тетя Мэриан? Это вы искали рецепт с жареными томатами?

Она просунула голову в дверной проем.

— Думаешь, я бы прикоснулась к помидору, уж не говоря о том, чтобы его готовить?

Я уставился на веточку розмарина в моей руке.

— Так я и думал.

— Кажется, это была единственная вещь, в которой мы с твоей мамой не были единодушны.

— Я могу взять эту книгу? Всего лишь на несколько дней?

— Итан, тебе не нужно даже спрашивать. Это все вещи твоей мамы; здесь нет ничего из того, что бы она не захотела отдать тебе.

Я хотел спросить Мэриан о веточке розмарина в кулинарной книге, но не смог. Я не осмелился бы ни показать, ни рассказать о ней кому бы то ни было. Даже с учетом того, что я никогда не жарил, и, скорее всего, никогда в жизни не буду жарить помидоры. Я засунул книгу подмышку, направившись в сопровождении Мэриан к двери.

— Если я понадоблюсь, я всегда здесь для тебя. Для тебя и для Лены. Ты знаешь. Нет ничего, что я бы для тебя не сделала, — она убрала мою челку с глаз и улыбнулась мне. Это не было улыбкой моей мамы, но это была одна из маминых любимых улыбок.

Мэриан обняла меня и поморщилась.

— Ты пахнешь розмарином?

Я пожал плечами и проскользнул в дверь навстречу серому дню. Может, Юлий Цезарь был прав? Может быть, настало время противостоять моей судьбе и судьбе Лены? От нас это все зависит или от звезд, я не мог просто так сидеть и ждать, когда это все прояснится.

Когда я вышел на улицу, шел снег. Я не мог в это поверить. Я поднял голову к небу и позволил снежинкам падать на мое замерзающее лицо. Огромные белые пушистые снежинки кружили в воздухе, медленно опускаясь вниз. Это вовсе не было ураганом. Это был подарком, или даже чудом: Белое Рождество, прямо как в песне.

Когда я подошел к крыльцу своего дома, там была она — сидела на верхней ступеньке, опустив капюшон. В тот момент, когда я увидел ее, я понял, чем на самом деле был этот снег. Примирение.

Лена улыбнулась мне. В ту же секунду те части, на которые разбилась моя жизнь, встали на место. Все, что было неправильно, исправилось само собой; может быть, не все, но этого было вполне достаточно.

Я сел рядом с ней на ступеньку.

— Спасибо, Ли.

Она прижалась ко мне.

— Я просто хотела, чтобы ты почувствовал себя лучше. Я так запуталась, Итан. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я не знаю, что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится.

Я провел рукой по ее влажным волосам.

— Не отталкивай меня, пожалуйста. Я не вынесу, если потеряю еще кого-нибудь из тех, кто мне дорог.

Я расстегнул молнию на ее куртке и обнял за талию, просунув руку под кофту. Я целовал ее, прижимая к себе, до тех пор, пока не понял, что мы растопим снег во всем дворе, если не остановимся.

— Что это было? — спросила она, отдышавшись.

Я снова поцеловал ее и отпустил только тогда, когда совершенно закончился воздух.

— Думаю, именно это называется судьбой. Я хотел сделать это еще с зимнего бала, и теперь не собираюсь ждать дольше.

— Не собираешься?

— Не-а.

— Ну, все-таки тебе придется немного подождать. Я все еще под домашним арестом. Дядя Эм думает, что я пошла в библиотеку…

— Меня не волнует, что ты под замком. Я-то на свободе. Если придется, я перееду к тебе домой и буду спать вместе со Страшилой на его коврике…

— У него есть собственная спальня. И спит он на кровати с балдахином.

— Еще лучше.

Она улыбнулась и взяла меня за руку. Снежинки таяли, приземляясь на нашу теплую кожу.

— Я скучала по тебе, Итан Уэйт, — она поцеловала меня в ответ.

Снег пошел сильнее, заметая нас. Мы его как будто притягивали.

— Наверное, ты был прав. Мы должны как можно больше времени проводить вместе, пока…, - она замолчала, но я знал, о чем она думает.

— Мы что-нибудь придумаем, Ли. Я обещаю.

Она неуверенно кивнула и уютно устроилась в моих объятиях. Я чувствовал, как нас окутывает спокойствие.

— Я не хочу думать об этом сегодня, — она игриво толкнула меня, возвращаясь к жизни.

— Да? И о чем же тогда ты хочешь думать?

— Снежные ангелы. Никогда не делала ни одного.

— Правда? Вы что, никогда не делали снежных ангелов?

— Дело не в самих ангелах. Мы только несколько месяцев прожили в Виржинии, так что я не жила нигде, где бы шел снег.

Через час мы, полностью промокшие, сидели за кухонным столом. Амма отправилась в Стоп энд Стил, и мы пили ужасный горячий шоколад, который я попытался состряпать самостоятельно.

— Я не уверена, что горячий шоколад готовится именно так, — поддразнивала меня Лена, пока я соскребал в горячее молоко месиво, оставшееся от растапливания шоколадных чипсов в микроволновке. В результате получилась какая-то бело-коричневая масса. На мой взгляд, получилось здорово.

— Да? И откуда ты знаешь, как надо делать? «Кухня, горячий шоколад, пожалуйста», — я спародировал ее сопрано своим низким голосом, и в результате вышел ломающийся фальцет. Она улыбнулась. Как я тосковал по этой улыбке, даже если не видел ее всего несколько дней; даже если не видел ее несколько минут.

— К слову о Кухне. Мне пора идти. Я сказала дяде, что иду в библиотеку, а сейчас она уже закрыта.

Сидя за кухонным столом, я притянул ее к себе на колени. Мне с трудом удавалось не прикасаться к ней каждую секунду, раз уж у меня вновь появилась эта возможность. Я постоянно находил предлог то, чтобы пощекотать ее, то, чтобы коснуться ее волос, рук, коленей. Притяжение между нами было магнетическим. Она прижалась к моей груди, и мы оба сидели обнявшись, пока я не услышал чьи-то шаги наверху. Лена вскочила с моих коленей, как испуганная кошка.

— Не пугайся, это мой отец. Он всего лишь принимает душ. Это единственное время, когда он покидает свой кабинет.

— Ему стало хуже, так ведь? — она взяла меня за руку. Мы оба знали, что на самом деле это не было вопросом.

— Отец не был таким, пока не умерла мама. После этого он просто выпал из жизни.

Мне не нужно было рассказывать ей все остальное. Она не раз слышала это в моих мыслях. О том, как умерла моя мама, и мы прекратили готовить жареные помидоры, потеряли частички макета рождественского города; и что она уже никогда не сможет поспорить с миссис Линкольн, и что ничего больше не будет как прежде.

— Мне жаль.

— Я знаю.

— Ты поэтому ходил в библиотеку сегодня? Искать напоминания о маме?

Я посмотрел на Лену. Убирая волосы с ее лица, я кивнул, вытаскивая веточку розмарина из кармана, и осторожно выкладывая ее на стол.

— Пойдем. Хочу кое-что тебе показать.

Я поднял ее со стула и взял за руку. Мы прошлепали по старому деревянному полу в наших мокрых носках и остановились у двери в кабинет. Я взглянул на ступеньки, ведущие в спальню моего отца. Я еще даже не слышал, чтобы текла вода — у нас огромный запас времени. Я попытался повернуть дверную ручку.

— Заперто, — нахмурилась Лена. — У тебя есть ключ?

— Погоди, смотри.

Мы стояли, уставившись на дверь. Я чувствовал себя очень глупо, просто стоя возле двери, и Лена, наверное, тоже, потому что она начала хихикать. Но, когда я уже готов был расхохотаться, дверь начала открываться сама. Лена смеяться тут же перестала.

Это не заклинание. Я бы его почувствовала.

Похоже, мне предлагают войти или нам предлагают.

Я отступил назад, и дверь снова сама захлопнулась. Лена вытянула вперед руку, словно собиралась использовать свои силы, чтобы открыть эту дверь для меня. Я нежно коснулся ее спины.

— Ли, мне кажется, что я должен сделать это.

Я снова прикоснулся к дверной ручке. Замок щелкнул, дверь распахнулась, и я впервые за все эти годы вошел в кабинет. Это по-прежнему было темным и пугающим местом. Картина, закрытая тканью, все еще висела над полинявшей софой. Резной стол отца из красного дерева, стоявший у окна, был завален листами его последнего романа; листы бумаги лежали на компьютере, на стуле и аккуратными стопками были разложены даже на персидском ковре.

— Ничего не трогай. Он заметит.

Лена присела на корточки и принялась разглядывать ближайшую стопку листов. Затем она вытащила один лист и включила медную настольную лампу.

— Итан.

— Не включай свет. Я не хочу, чтобы он пришел сюда и накинулся на нас. Он убьет меня, если узнает, что мы были здесь. Все, что его волнует — это его книга.