Кэми Гарсия - Прекрасные создания

• Название: Прекрасные создания
• Автор: Кэми Гарсия
• Жанр: Любовно-фантастические романы

В Гатлине не бывает сюрпризов. Мы жили в самом эпицентре пути в никуда. По крайней мере, я так думал. Как оказалось, я ошибался. Было проклятие. Была девушка. И еще… была могила.

Лена Дюкейн отличается от всех, кого когда-либо видел маленький южный город Гатлин, она борется с собой, пытаясь усмирить свою силу и проклятие, веками преследовавшее ее семью. Но даже в разросшихся садах, в мрачных болотах и на разрушенных могильниках позабытого Юга секрет не будет жить вечно.

Итана Уэйта, считающего дни до своего бегства из Гатлина, преследуют сны о прекрасной девушке, которую он никогда не встречал. Когда Лена приезжает жить в дом на самой старой и самой жуткой из всех плантаций города, Итан безоговорочно влюбляется в нее и целенаправленно старается раскрыть секрет их удивительной связи.

В городе без сюрпризов, один секрет может все изменить.

---

— Ну-ка все дружно вон из моей кухни. Мне нужно место для моего волшебства, и, Мерси Стетхэм, я вижу, что ты ешь мои карамельки.

В ту же секунду тетя Мерси перестала ими хрустеть. Лена смотрела на меня, отчаянно пытаясь не засмеяться.

Я могла бы позвать Кухню.

Поверь, Амма не нуждается в помощи, когда речь идет о кулинарии. Она в этом деле настоящая волшебница.

Теперь все заполнили собой гостиную. Тетя Кэролайн и тетя Прю обсуждали методы взращивания хурмы на палящем солнце, тетушки Грейс и Мерси все еще спорили о том, как правильно пишется «хочетца», Мэриан же была отведена почетная роль рефери. По-моему этого было достаточно, чтобы свести с ума любого, но, Лена, зажатая между Сестрами, выглядела довольной, даже счастливой.

Это мило.

Ты шутишь?

Это так она себе семейные праздники представляет? Кастрюли, Эрудит и спорящие старые леди? Я не был уверен, но мне казалось, что это все совершенно не похоже на нормальный День благодарения.

По крайней мере, никто никого не пытается убить.

Дай им еще пятнадцать минут, Ли.

Я увидел, что Амма смотрит в нашу сторону в дверном проеме кухни, но она смотрела не на меня. На Лену.

Она определенно что-то замышляла.

Обед в честь Дня Благодарения начинался, как и каждый предыдущий год. Но ничто не было прежним. Мой отец был в пижаме, стул мамы пустовал, а я под столом крепко сжимал руку девушки-волшебницы. На секунду это сочетание одновременно и радости и грусти полностью захватило меня, чувства были так тесно переплетены, словно были связаны между собой. Но у меня была всего лишь секунда, чтобы подумать об этом. Стоило нам произнести «аминь», как Сестры набросились на булочки, Амма начала всем от души раскладывать на тарелки пюре с подливом, а тетя Кэролайн завела светскую беседу.

Я знал, что происходило на самом деле — если как следует постараться, поддерживать разговор, не забывать о пироге, то может быть никто и не заметит пустующий стул. Только никакого пирога не хватит, чтобы заполнить эту пустоту, ни на одной кухне мира, даже у Аммы. Так или иначе, тетя Кэролайн была решительно настроена на то, чтобы я поддерживал разговор:

— Итан, может быть тебе нужно что-нибудь для реконструкции? У меня на чердаке есть потрясающие куртки, словно из тех времен.

— Даже не напоминай, — я почти забыл, что должен был облачиться солдатом Конфедерации для реконструкции Битвы на Медовом Холме если хочу сдать историю в этом году. Каждый февраль в Гатлине проводились подобные мероприятия — это была единственная причина, по которой в город вообще заезжали туристы.

Лена потянулась за булочкой:

— Я на самом деле не понимаю, почему вокруг всех этих реконструкций такой шум. Ведь на восстановление событий столетней давности тратиться так много работы, хотя об этом можно просто прочесть в современных учебниках по истории.

Ой-ей.

Тетя Прю задохнулась от возмущения, такие слова, с её точки зрения, являлись богохульством:

— Следует сжечь эту школу дотла! Какой истории их там учат! Ни в каком учебнике ты не сможешь прочесть правду про Войну за независимость Юга. Ты должна все увидеть своими глазами, не только ты, все остальные дети тоже, вы должны видеть, как страна, которая когда-то стала единым целым, сражаясь за свою независимость в Американской революции, устроила грызню внутри себя во время Войны.

Итан, скажи что-нибудь. Смени тему.

Слишком поздно. Теперь она в любую секунду может начать горланить гимн США.

Мэриан разрезала булочку и положила внутрь ветчину:

— Мисс Стетхэм права. Гражданская война расколола страну на две части, и брат восставал против брата. Это одна из трагических глав в американской истории. Умерло больше полумиллиона человек, хотя большинство из них сгинуло из-за болезней, а не на полях сражений.

— Трагическая глава — именно так, — закивала тетя Прю.

— Не стоит так расстраиваться, Пруденс Джейн, — тетушка Грейс успокаивающе похлопала по руке сестры.

Тетя Прю выдернула руку:

— Не говори мне, когда мне надо расстраиваться! Я хочу, чтобы они знали, как все было от начала до конца. Я единственная, кто тут занимается их образованием. Эта школа задолжала мне жалование.

Хочу тебя предупредить, что не стоит их заводить.

Очень своевременно.

Лена заерзала на месте, чувствуя себя неловко:

— Простите. Я не хотела проявить неуважение. Я просто никогда не была знакома с кем-то, кто был бы так осведомлен о войне.

Отлично сказано. Если под словом «осведомленность» ты подразумеваешь «одержимость».

— Не переживай, дорогая. Время от времени Пруденс Джейн заносит, — тетя Грейс подтолкнула тетю Прю.

Поэтому мы подливаем в её чай немного виски.

— Это все из-за сладкого арахиса, — тетя Прю примирительно посмотрела на Лену. — У меня портится настроение, когда в крови много сахара.

Ага, а уж как оно портится, когда его там не хватает.

Мой папа кашлянул, рассеяно размазывая пюре по тарелке. Лена ухватилась за возможность сменить тему:

— Мистер Уэйт, Итан говорил что вы — писатель. Какие книги вы пишите?

Мой папа взглянул на нее, но ничего не ответил. Скорее всего, он даже не понял, что Лена обращается к нему.

— Сейчас Митчелл работает над новой книгой. Довольно объемной. Может быть, самой главной книгой из всех им написанных. Митчелл уже написал уйму книг. Сколько всего, Митчелл? — Амма спросила так, будто разговаривала с ребенком. На самом деле ей было прекрасно известно, сколько папиных книг было издано.

— Тринадцать, — пробормотал он.

Лену не отпугнула почти полная утрата навыков общения у моего отца, а я вот был здорово обеспокоен. Волосы растрепаны, под глазами темные круги. Когда все стало настолько плохо?

Лена продолжила расспрос:

— О чем ваша книга?

Впервые за весь вечер в моем отце появились признаки жизни:

— Это любовный роман. Долгий путь был у этой книги. Лучший американский роман. Кто-то даже может сказать, что это станет «Шумом и яростью»№ в моей карьере, но я не могу рассказать содержание. Не сейчас. Не на этом этапе. Не когда я так близок… к… — он замялся, а потом замолчал, как будто кто-то нажал на выключатель у него на спине. Теряя связь с реальностью, папа уставился на мамин пустующий стул.

Амма встревожилась. Тетя Кэролайн попыталась отвлечь нас всех, от того, что на глазах превращалось в самый смущающий вечер в моей жизни.

— Лена, откуда ты сказала, ты приехала к нам?

Но я не услышал ее ответа. Я вообще ничего не слышал. На моих глазах все вокруг двигалось, как при замедленной съемке. Сначала очертание терялось, потом происходило движение и все замирало в конечной точке, как будто каждое движение было воздушной волной.

А потом…

Все в комнате замерло. Я замер. Отец замер. Его глаза были сужены, губы были приоткрыты, будто он хотел что-то сказать, что-то, что никогда не сорвется с его языка. Он все еще смотрел в полную тарелку нетронутого пюре. Сестры, тетя Кэролайн и Мэриан были похожи на статуи. Даже воздух остановился. Маятник высоких старинных часов завис, не долетев до середины.

Итан? Ты в порядке?

Я хотел ответить ей, но не мог. Когда Ридли держала меня своей смертельной хваткой, я знал, что замерзну до смерти. Я и сейчас был будто бы заморожен, но был жив и не чувствовал холода.

— Я сделала это? — громко спросила Лена.

Только Амма смогла ответить:

— Остановила время? Ты? У этой индейки больше шансов стать аллигатором, — она фыркнула. — Нет, дело не в тебе, дитя. Эта сила побольше твоей. Предки решили, что именно сейчас самое время поговорить нам с тобой, наедине, женщина с женщиной. Сейчас никто не может слышать нас.

Кроме меня. Я вас слышу.

Но вслух я это сказать не мог. Я слышал их разговор, но не мог произнести и звука.

Амма подняла глаза к потолку:

— Спасибо, тетушка Далила. Я ценю твою помощь, — она пошла к буфету, отрезала большой кусок тыквенного пирога, положила его в необычную китайскую тарелку и поставила в центре стола. — Вот, оставляю этот кусочек для тебя и остальных Предков, и ты не забудь, что я это сделала

— Что происходит? Что вы им сделали?

— Им я ничего не сделала. Думаю, мне удалось выпросить для нас немного времени.

— Вы маг?

— Нет, всего лишь Провидица. Я вижу то, что должно быть увиденным, что больше никто не видит или видеть не хочет.

— Вы остановили время? — маги умеют останавливать время, Лена рассказывала мне, но только невероятно сильные маги.

— Это не я. Я попросила Предков о помощи, и тетушка Далила мне не отказала.