Кэми Гарсия - Прекрасные создания

• Название: Прекрасные создания
• Автор: Кэми Гарсия
• Жанр: Любовно-фантастические романы

В Гатлине не бывает сюрпризов. Мы жили в самом эпицентре пути в никуда. По крайней мере, я так думал. Как оказалось, я ошибался. Было проклятие. Была девушка. И еще… была могила.

Лена Дюкейн отличается от всех, кого когда-либо видел маленький южный город Гатлин, она борется с собой, пытаясь усмирить свою силу и проклятие, веками преследовавшее ее семью. Но даже в разросшихся садах, в мрачных болотах и на разрушенных могильниках позабытого Юга секрет не будет жить вечно.

Итана Уэйта, считающего дни до своего бегства из Гатлина, преследуют сны о прекрасной девушке, которую он никогда не встречал. Когда Лена приезжает жить в дом на самой старой и самой жуткой из всех плантаций города, Итан безоговорочно влюбляется в нее и целенаправленно старается раскрыть секрет их удивительной связи.

В городе без сюрпризов, один секрет может все изменить.

---

Конечно, ничего особенного.

Невероятная ложь. Могу поспорить, что даже глупый пёс понимал это.

Глава 10 Двадцать четвертое сентября. Последний ряд

(переводчик: Юлия Julyoks Некрасова)

Есть такое выражение «словно обухом по голове». Так вот, теперь я знаю, что это значит на самом деле. Меня ударило в тот момент, когда она прикатила к моим дверям в своей зелено-фиолетовой пижаме, и больше это ощущение меня не покидало.

Я знал, что так и будет. Я только не думал, что чувство будет именно таким.

С тех пор я хотел быть либо с Леной либо в одиночестве, чтобы спокойно переварить все, что накопилось в моей голове. Я не мог придумать название нашему с ней общению. Она не была моей девушкой, мы ведь на свидания не ходили. До прошлой недели она не признавала, что мы друзья. Я понятия не имел, что она чувствует по отношению ко мне, а подсылать к ней Саванну с подобным вопросом было бы худшей из идей. Мне не хотелось рисковать тем, что уже есть, чем бы оно ни было. И почему мысли о ней не покидали меня ни на минуту? Почему для полного счастья мне было достаточно лишь взгляда на нее? Мне казалось, я знаю ответ, но как убедиться в этом? Я не знал, и у меня не было никакой возможности это выяснить.

Парни о таком не говорят. Мы предпочитаем тихо лежать без сознания от удара.

— Так что ты там пишешь?

Она захлопнула блокнот, который, казалось, повсюду таскала с собой. Баскетбольная команда по средам не тренировалась, поэтому мы с Леной сидели в Гринбрайере на поляне, которую я уже начал считать «нашим местом», хотя и не признался бы в этом никогда и никому, даже ей. Именно там мы нашли медальон. И там мы были вдали от всех этих пристальных взглядов и перешёптываний за спиной. Предполагалось, что мы будем заниматься, но Лена записывала что-то в свой блокнот, в то время как я вот уже в девятый раз начинал читать статью о внутреннем строении атома. Наши плечи соприкасались, но мы смотрели каждый в свою сторону. Я растянулся под лучами уже заходящего солнца, её укрывала тень заросшего мхом дуба.

— Ничего особенного. Просто записываю.

— Не говори, если не хочешь, — я старался скрыть разочарование в своём голосе.

— Просто это… это глупо.

— Думаю, я переживу.

Примерно минуту она молчала, рисуя чёрной ручкой на подошве ботинка.

— Просто иногда пишу стихи. С детства. Знаю, это странно.

— Ничего необычного. Моя мама была писательницей. Мой папа — писатель, — я почувствовал, что она улыбается, хоть и не видел её лица. — Согласен, пример не самый удачный, потому что папа у меня, действительно, с причудами, но дело не в сочинительстве.

Я ждал, когда она протянет мне блокнот и попросит прочитать что-нибудь. Но не тут-то было.

— Может, когда-нибудь почитаю тебе.

— Сомневаюсь.

Она открыла блокнот, и её ручка вновь начала порхать над бумагой. Я уставился в учебник по химии, в сотый раз проговаривая про себя одно и то же прочтенное предложение. Мы были одни. Солнце медленно садилось, она писала стихи. Лучшего времени не придумать.

— В общем, может, ты хочешь, ну, знаешь, встретиться? — я старался говорить непринуждённо.

— А сейчас мы что делаем?

Я начал грызть конец небольшой пластиковой ложки, видимо от пудинга, которую нашел в своем рюкзаке:

— Да. Нет. В смысле, может, что ли сходим куда-нибудь?

— Сейчас? — Откусив кусочек от батончика мюсли, она развернулась в мою сторону и протянула мне батончик. Я отрицательно помотал головой.

— Не сейчас. В пятницу, например. Можем в кино сходить, — я захлопнул учебник, сунув в него ложку вместо закладки.

— Отвратительно, — скорчив гримасу, Лена перевернула страницу своего блокнота.

— В смысле? — я почувствовал, что краснею.

Я имел в виду просто просмотр фильма.

Болван.

Она указала на мою закладку не первой свежести:

— Я об этом.

Я с облегчением улыбнулся:

— А, это. Плохая привычка, у мамы научился.

— У неё был пунктик на столовые приборы?

— Нет, на книги. Она могла читать одновременно штук по двадцать, и все они были разбросаны по дому — на кухонном столе, на её кровати, в ванной, в нашей машине, во всех её сумках, стояли стопками на каждой ступеньке лестницы. А для закладок она использовала всё, что попадалось под руку. Мой потерянный носок, кожуру от яблока, свои очки, другую книгу, вилку…

— Старую грязную ложку?

— Именно.

— Могу поспорить, Амму это злило.

— Это ее бесило. Нет, погоди, она была, — я наполнил лёгкие кислородом, — Р.А.З.Ъ.Я.Р.Е.Н.А.

— Девять по вертикали? — засмеялась Лена.

— Наверное.

— Это мамино, — она показала мне один из амулетов на своей серебряной цепочке, которую, казалось, никогда не снимала. Это была крохотная золотая птичка. — Ворон.

— Из-за значения Равенвуда — Вороний лес?

— Нет. Вороны самые могущественные птицы в мире магов. Легенды рассказывают, будто они могут впитывать энергию и воплощать её уже в другом виде. Иногда их даже боятся из-за их силы, — она отпустила ворона, и он вернулся на своё место между плоским кругляшом со странной выгравированной надписью и чёрной стеклянной бусинкой.

— У тебя так много амулетов.

Заправив прядь волос за ухо, она посмотрела вниз на цепочку:

— Это не то, чтобы амулеты, просто вещи, которые что-то значат для меня, — она вытащила колечко от банки из-под содовой. — Это от моей первой апельсиновой содовой, которую я пила, сидя на крыльце нашего дома в Саванне. Бабушка купила её мне, когда я прибежала из школы вся в слезах оттого, что не обнаружила ни одной валентинки в своём ящике в школе.

— Мило.

— Ну, разве что, под этим ты понимаешь «трагично».

— Мило, что ты сохранила колечко.

— Я всё храню.

— А это что? — я указал на чёрную бусинку.

— Её мне подарила моя тётя Твила. Их делают из камней, которые можно найти только на Барбадосе, в удалённых районах острова. Она сказала, на удачу.

— Классное ожерелье, — по её бережному отношению к каждой вещице на этой цепочке было видно, насколько она дорожит ими.

— Знаю, выглядит как связка мусора. Но я никогда не останавливалась в каком-то городе надолго. Не жила подолгу в одном доме, в одной комнате, и иногда кажется, что эти кусочки моего прошлого на этой цепочке — всё, что у меня есть.

Вздохнув, я сорвал небольшую травинку:

— Хотел бы я пожить хоть в одном из тех городов, в которых ты была.

— Но здесь твои корни. Лучший друг, которого ты знаешь с детства; дом с комнатой, которая всегда принадлежала тебе. Да у вас в доме наверняка есть косяк весь в отметках твоего роста.

И у меня такой действительно был.

Ведь есть же?

Я легонько толкнул её плечом:

— Могу замерить твой рост на своём косяке. Увековечим твою память в доме Уэйтов.

Улыбнувшись, она прижала своё плечо к моему. Краешком глаза я видел, как лучи заходящего солнца ласкают ее кожу, освещая и страничку в её блокноте, и локон тёмных волос, и носок её чёрной кеды.

Насчёт кино. Пятница подходит.

Она положила недоеденный батончик мюсли в блокнот и закрыла его.

Носы наших потрёпанных кед соприкоснулись.

Чем больше я думал о пятнице, тем больше нервничал. Официально это не было свиданием, это я понимал. Но это и было отчасти проблемой. Я хотел, чтобы мы пошли именно на свидание. А что бы вы делали, если бы понимали, что девушка, к которой у вас чувства, едва ли готова признать что вы, хотя бы, друзья? Девушка, чей дядя вышвырнул вас из своего дома, да и в вашем доме ей рады не будут… Девушка, которую ненавидят все вокруг… Девушка, с которой у вас одинаковые сны, но вряд ли одни и те же чувства…

Я не знал, что делать, поэтому предпочёл бездействие. Но это не помешало мне думать о Лене, и в четверг вечером я чуть было не сорвался и не поехал к ее дому, я был бы уже там, если бы её дом был в пределах города, и если бы у меня была машина, и если бы её дядя не был Мэйконом Равенвудом. Только все эти "если" удержали меня от того, чтобы не выставить себя дураком.

Каждый день проходил так, словно я жил не своей жизнью. Со мной никогда ничего не происходило, а теперь со мной случалось абсолютно все — под «всем» я имел в виду Лену. Время то неслось, то тянулось целую вечность. Казалось, что я надышался чистого кислорода, и мой мозг теперь страдает от перенасыщения. Облака стали куда интереснее; школьный кафетерий перестал быть таким отвратительным; музыка стала лучше; старые шутки вновь стали смешными, а школа из набора серо-зеленых прямоугольных зданий превратилась в карту мест, где бы я мог с ней встретиться. Я начал замечать за собой, что улыбаюсь без причины, что, засунув в уши наушники, в голове я прокручиваю наши разговоры просто, чтобы ещё раз вспомнить ее голос. Я уже видел, как такое происходит с другими.