Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

• Название: Проблема личности в философии классического анархизма
• Автор: Петр Рябов
• Жанр: Философия

---

Важным элементом историософских взглядов Кропоткина и объектом детального рассмотрения русского анархиста была проблема социальной революции. В своих рассуждениях о революции Кропоткин основывался на подробном изучении опыта Парижской Коммуны, революции 1848 года и, особенно, Великой Французской революции. И, без сомнения, кропоткинское учение о революции было одним из наиболее бесспорных достижений русского анархиста.

По Кропоткину, революция есть неизбежный элемент эволюции, причем их диалектика осуществляется следующим образом: революция выдвигает новые цели, ценности и перспективы, мучительно ломает старое и на долгий промежуток времени вперед задает вектор для эволюционного развития, которое, в свою очередь, будет неторопливо подготовлять новую революцию. Говоря о соотношении эволюции и революции, Кропоткин писал: «Революции являются лишь существенной частью эволюции: никакая эволюция в природе не происходит без катастроф, без потрясений. За периодами медленного изменения следуют неизбежно периоды внезапных ускоренных перемен» (168; 49-50). «Всякая реформа – всегда компромисс с прошлым; она всегда довольствуется большим или меньшим его изменением; между тем, как революция порождает руководящую идею для будущего» (168; 15). Революция – это «тайфун», стихия, которую подготавливают тысячи людей, и которой невозможно управлять и руководить, когда она началась (поэтому никакая партия не может претендовать на роль «руководителя революции»).

По Кропоткину, массами в революции движет надежда; революции есть прежде всего, созидание, переворот во всех сферах жизни, интенсивное строительство нового: «Главное, что требуется для успеха всякой революции – это революционность мысли: способность выступить на новые пути жизни, способность изобрести новые формы борьбы и суметь понять те неясные указания на новый строй, которые дает народная жизнь. Всякая революция есть эпоха прогресса, в человечестве, и прогресс обусловливается, прежде всего, созидательным творчеством» (168; 162). Поэтому-то так важно еще до революции распространить новые идеи, сформировать революционное сознание и революционного субъекта (им, по Кропоткину, не может быть какая-то одна партия или класс, но лишь весь трудовой народ в целом). Зрелость, смелость мысли, новаторство, наличие революционной идеи – важнейшие элементы подготовительной работы в революционном процессе. Всем предыдущим революциям фатально не хватало именно смелости мысли: все они ориентировались на прошлое, а не созидали будущее – поэтому, в то время, как народ разрушал старое, буржуазия созидала новое и, разумеется, делала это в своих интересах: «Якобинская традиция давит на нас так же, как монархическая традиция подавляла и держала в плену французских якобинцев 1793 года» (168; 58).

Революция, по Кропоткину, – это самоорганизация населения, вооружение народа, разрушение государства, экспроприация собственности, развитие местного и производственного самоуправления. А все это невозможно без местной инициативы, которая исключает оглядку «наверх», передачу монополии на принятие решений «центру». Индивидуальная инициатива – душа революции. Необходимо перерастание революции в мировую, необходима именно социальная революция (чисто политические требования Кропоткин оценивал не очень высоко), необходим союз рабочих и крестьян, необходимо, наконец, немедленно дать трудящимся жилье, продукты, одежду, чтобы они сразу ощутили смысл и значение наступившей революции для себя лично. Делая акцент на созидание в революционном процессе, на важность революционной идеи и творчества масс, Кропоткин негативно относится как к идее «революционного правительства», «революционной диктатуры», так и к связанному с ними систематическому псевдореволюционному террору. Он допускает стихийную народную месть своим поработителям и угнетателям, но считает, что институционализация террора предвещает наступление диктатуры нового правящего класса, душит индивидуальную инициативу и приводит к борьбе за власть между революционерами. Кропоткин пишет: «Народный террор, это – террор отчаяния и ответ на все угнетение и презрение правящих классов.

Но совсем другой характер носит террор, который возводится в «государственный принцип» и диктуется не чувством народной мести и отчаяния, а холодным рассудком во имя революционной идеи. Вот этого рода террор и дорог для якобинцев всех революций… Печально было бы будущее революции, если бы она не имела других средств, чтобы обеспечить свое торжество, кроме террора… Будучи оружием правителей, террор служит прежде всего главам правящего класса; он подготовляет почву для того, чтобы наименее добросовестный из них добился власти… Робеспьер привел к Наполеону» (168; 61, 65, 67). Эти свои теоретические положения Кропоткин впоследствии подтвердил, наблюдая трагический опыт Великой Российской Революции, узурпированной большевистской диктатурой.

Поскольку всякое правительство, всякая диктатура и всякая полиция, как бы она ни называла себя, есть синоним рабства, несвободы, подавления личной инициативы, то Кропоткин логично пришел к отрицанию идеи «революционного правительства», показав несовместимость этих двух понятий: «Революция есть синоним «беспорядка», переворота, низвержения в несколько дней вековых учреждений, ломки, и притом насильственной, установленных форм собственности, уничтожения каст, быстрой перемены в общепринятых взглядах на нравственность, или вернее на лицемерие, замещающее нравственность – словом, синоним освобождения личности и непосредственной ее деятельности (подчеркнуто нами – П.Р.). Революция есть нечто, прямо противоположное самой идее правительства, – отрицание его, потому что правительство есть поддержание «установленного порядка», консерватизм: т.е. стремление к сохранению существующих учреждений, безусловно враждебное личному почину и личной деятельности» (181; 244). Поэтому: «Пора, давно пора покинуть иллюзию революционного правительства, за которую пришлось столько раз и каждый раз так дорого расплачиваться! Пора сказать себе раз навсегда и признать за безусловно верное правило, за аксиому, что никакое правительство не может быть революционным!» (181; 260-261).

Как Кропоткин формулировал свою анархо-коммунистическую программу? Упомянем лишь самые основные ее моменты. Кропоткин переворачивает традиционное понимание как целей и форм производства, так и задач политической экономии: «…в политической экономии следует, прежде всего, изучать главу о потреблении… в революции первым делом ее будет перестройка потребления таким образом, чтобы жилища, пища и одежда были обеспечены для всех» (182; 360, см.также 180; 6 и 182; 188). Кропоткин в социологии и политической экономии выдвинул на передний план не государство, а личность и федеративный союз общин, объявил целью производства не прибыль, а удовлетворение потребностей человека, противопоставил идеям концентрации производства и разделения труда – задачи децентрализации производства и интеграции труда. Причем все эти смелые нововведения вовсе не были чистым прожектерством, но обосновывались Кропоткиным прежде всего тенденциями современной социальной жизни. Свой коммунистический принцип распределения по потребностям Кропоткин обосновывал общественным характером современного производства (и вытекающей из него не возможностью определить и измерить личный вклад каждого работника) и растущим, благодаря успехам науки и техники, изобилием произведенных продуктов. Общественному характеру производства, по Кропоткину, должны соответствовать и общественный характер распределения и потребления, необходимость преодолеть «анархию производства» и исходить не из погони за прибылью, а из потребностей реальных людей. Нынешнее состояние экономики, по мнению Кропоткина, заставляет «взять общество как нечто, производящее богатства, без возможности определить ту часть, которая возвращается к каждому в производстве. Нужно сорганизоваться в коммунистическое общество, – не для рассмотрения абсолютной справедливости, но потому, что стало невозможно определить участие индивидуума в том, что уже не является больше индивидуальной работой» (168; 78).

Более того, Кропоткин находит ростки коммунизма и анархии уже в современном обществе: множество союзов и организаций, основанных (хотя бы отчасти) на негосударственных и небуржуазных принципах. Это и научные общества, библиотеки, кооперативные и муниципальные учреждения, страховые союзы, артели, коммунальные службы, благодаря которым «за известную плату по столько-то в год, вы имеете право удовлетворять такой-то разряд ваших потребностей – за исключением, конечно, роскоши в этих потребностях» (168; 111). Разумеется, все это еще не вполне анархические и коммунистические начинания, но, по Кропоткину, – вполне определенные проявления тенденции в данном направлении.