Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

• Название: Проблема личности в философии классического анархизма
• Автор: Петр Рябов
• Жанр: Философия

---

Прудон был, в первую очередь, не философом, не экономистом, не искусствоведом, даже не социологом – вообще не «жрецом науки» – но публицистом, проповедником – страстным и пристрастным (ибо смотрящим на все вопросы с точки зрения трудящегося народа, с точки зрения «вечной Истины и Справедливости»). При всей ценности позитивных идей Прудона, способствовавших превращению анархического идеала из утопического пожелания в нечто конкретное и достижимое, – все же более ценна у него, как и у других анархистов, его критика, разрушающая предрассудки и стереотипы, ставящая новые вопросы и открывающая новые пути.

Прудон – истинный вольнодумец, ненавидящий продажность и беспринципность современных авторов и общественных деятелей, всегда ищущий «вечное»: истинное, неизменное, моральное, научное и рациональное. А.И.Герцен в своих воспоминаниях дает следующую замечательную характеристику прудоновской мысли: «…Сила его не в создании, а в критике существующего (…) В этом отрицании, в этом улетучивании старого общественного быта – страшная сила Прудона. Он такой же поэт диалектики, как Гегель, – с той разницей, что один держится на покойной выси научного движения, а другой вытолкнут в сумятицу народных волнений, в рукопашный бой партий. (…) Прудон часто ломится целиком, не боясь помять чего-нибудь на пути, не жалея ни раздавить, что попадется, ни зайти слишком далеко (…) Оттого он и остается одиноким между своими, более пугая, чем убеждая своей силой. (…) Такие люди слишком твердо стоят на своих ногах, чтобы чему-нибудь покориться, чтоб дать себя заарканить. (…) Прудон сидит у кровати больного и говорит, что он очень плох потому и потому. (…) Если он после каждого наблюдения провозглашает новую победу смерти, разве это его вина?» (85; Т.6; 179-181).

И в самом деле, словами, поистине написанными кровью, Прудон на страницах своих книг представляет современную ему Францию и «наше жалкое время»: всевластие чиновников, продажность газетчиков, материалистическо-торгашеский дух буржуазии, деспотизм власти и покорность, апатию, идейный индифферентизм и слепоту населения, страдания трудящихся классов, доктринерство социалистов-государственников и постыдную половинчатость либералов из «легальной оппозиции», торгующихся с правительством за места, должности и денежные подачки. Сам Прудон имеет горячую веру, твердые принципы, обдуманные убеждения и того же требует от других, ностальгически идеализируя «старое доброе время» и сожалея о «нашем пошлом и развращенном времени» (313; 148).

Горячо симпатизируя крестьянству, Прудон славит естественность, умеренность, простоту и антиурбанизм крестьянской жизни, обличает – зачастую метко и точно, порой же нелепо и реакционно – несвободу, искусственность и разврат современной цивилизации, ведущей одних к погоне за роскошью и зрелищами, других – к голоду и нищете. Характеризуя современное общество, Прудон называет его «новым буржуазным феодализмом», при котором существует круговая порука буржуазии и власти: сочетание государственной централизации, чудовищных налогов и государственных долгов, крупных монополий – с ничем неограниченной конкуренцией, «экономической анархией», пронизанной «духом несолидарности и корысти».

Не ограничиваясь описанием пороков современного общества, Прудон задается законным вопросом: чем и как можно заменить существующий порядок вещей? Так как, по Прудону, прогресс все равно идет вперед, то желательно, чтобы формы его движения были мирными, гармоничными и ненасильственными – поэтому он пытается убедить правящие круги в необходимости перемен, стремится предотвратить кровавые потрясения и катаклизмы. Однако, так или иначе, современные порядки обречены, – убежден Прудон, и потому, если чиновники и буржуа не уйдут сами, то они будут сметены гневом народных масс.

Большой любитель парадоксов и весьма противоречивый, как личность, Прудон еще более парадоксален, как мыслитель. Прудон верует в Прогресс и наблюдает, констатирует в существующем обществе регресс и реакцию. Прудон требует революционных преобразований и ищет для этого реформистских путей. Он приветствует новое и тоскует по старому. Все будет прекрасно!… Когда-нибудь… Но не скоро – таковы мотивы его поздних работ. Прогресс – абсолютный закон, регресс – досадное и относительное исключение, эпизод, но именно на такой эпизод, по мнению Прудона, выпала… вся его жизнь.

Оценивать эти противоречия во взглядах Прудона однозначно, вычленяя что-то одно как «позитивное» и клеймя другое, как «негативное», нам представляется ошибочным. Так, прогрессизм Прудона можно оценить как стремление вперед, поддержку и углубление традиций Просвещения и Великой Революции, как борьбу с деспотизмом и капитализмом, – но этим же прогрессизмом обусловлен и фатализм, механицизм, телеологизм прудоновского понимания истории. И наоборот, в консерватизме Прудона – наряду с его слепотой, реакционностью и патриархальностью проглядывает прозорливое предчувствие бедствий и пороков индустриально-буржуазного общества, тех бедствий и опасностей, которых не видели многие социалисты, безоглядно приветствовавшие новую эпоху (например, К.Маркс).

Не имея возможности останавливаться подробнее на конкретных идеях Прудона, ограничимся лишь перечислением наиболее важных из них и указанием на их основные достижения и недостатки. Главным теоретическим достижением П.Ж.Прудона было раскрытие им неразрывной связи власти и собственности и, соответственно, их антиподов – свободы и равенства. Во имя свободы он нападает на государство, во имя равенства – на собственность. Прудон имел мужество заявить, что «собственность – это кража», и что «управление человека человеком – это рабство», что государство несовместимо со свободой личности и что управление человека человеком и эксплуатация человека человеком всегда неразрывно связаны друг с другом и основаны на насилии. Многие из идей, высказанных Прудоном (в особенности, его критические суждения и обоснование идей взаимности, трудовой собственности, федерализма и свободного договора) актуальны и сегодня, другие же его идеи ушли в прошлое или оказались несостоятельными (в первую очередь, это относится к его экономическим воззрениям). Интересны и педагогические идеи Прудона, обосновавшего идеал «интегрального образования», и его эстетические взгляды: реализм, критика теорий «чистого искусства», подчеркивание общественного значения искусства и неразрывности искусства с жизнью, нравственностью и наукой (хотя и в этом вопросе Прудон, подобно своим русским единомышленникам – Чернышевскому, Писареву и др., – не сумел избежать грубых и резких крайностей, утилитарно-социологизаторского и рационалистического подхода к вопросам искусства). [76]

Но все-таки главная заслуга прудоновского учения: детальная критика государственной системы, в том числе таких ее атрибутов, как партии, конституции, чиновничество, избирательная и тюремная системы, суды, армия, шовинистическая и патриотическая идеология, система государственных налогов, церковь, тесно связанная с властью, колониальная система (так, Прудон выступал за освобождение Алжира от французского владычества) – и обоснование, в противовес государственному централизму, идей федерализма и взаимности. У Прудона впервые антиэтатизм соединился с принципами федерализма и свободного, коллективного и индивидуального труда, социализм – со свободой. Прудон понял и доказал, что политическая свобода личности невозможно без экономического обеспечения и без децентрализации управления, ликвидации центральной власти, навязывающей свою волю людям. И он сумел в своих работах наметить контуры такого общества, в котором социально-экономическое равенство существовало бы не в ущерб свободе личностей, но опиралось бы на свободу, автономию личностей, общин и местностей. П.Ж.Прудон писал: «в силу логики и на основании фактов, я утверждаю зависимость политики от экономики» (319; 169) и делал вывод: «То, что называют в политике властью, аналогично и равноценно тому, что в политической экономии называют собственностью; эти две идеи равны друг другу и тождественны; нападать на одну – значит нападать на другую; одна непонятна без другой; если вы уничтожите одну, то нужно уничтожить и другую и обратно» (цит. по 182; 391). Исходя из этого Прудон так формулировал собственное кредо: «итак, то самое, что на экономическом языке называется нами «взаимностью или взаимным обеспечением», в политическом смысле выражается словом – федерация. Этими двумя словами определяется вся реформа наша в политике и в общественной экономии» (319; 169).

До Прудона свобода противопоставлялась порядку и единству, которые отождествлялись с централизацией. В противовес господствующему мнению, Прудон приходит к неожиданному выводу о том, что свобода – не противоположность и даже не следствие, но причина порядка и единства (понимаемого как живое единство в многообразии). Не на основании государственной регламентации и централизации, но лишь на основании широчайшей и полной свободы личностей, осознания ими своих интересов и их взаимного согласования – возможны истинная анархия, истинный порядок и единство. (Сколь многие потом пытались представить анархию в виде хаоса и общественной дезорганизации и воспринимали прудоновский тезис: «анархия – мать порядка», как насмешку и иронию, тогда как он – парадоксальная истина!). Лишь свобода – здоровая и твердая основа единства общества, тогда как государство, декларируя стремление к «порядку» и общественному единству, на деле убивает и жизнь, и общество, и личность, и приводит к внутренним расколам и конфликтам. Приносить свободу в жертву «порядку», по Прудону – значит, не укреплять, но подтачивать изнутри этот принудительный порядок и готовить его крушение: «свобода значит порядок» (319; 183). Прудон стремится к такому обществу, в котором «свобода освобождена от всех оков, суеверий, предрассудков, ложного умозаключения, барышничества и насилия; свобода взаимна и неограниченна, свобода не дочь, но мать порядка» (цит. по 51; 57).