Редьярд Киплинг - Месть Дангары

• Название: Месть Дангары
• Автор: Редьярд Киплинг
• Жанр: Проза

---

Киплинг Редьярд Месть Дангары

Редьярд Киплинг

Месть Дангары

Рассказ

Перевод Г.Островской

Книгу избранных произведений известного английского писателя Редьярда Киплинга (1865-1936) составили его ранний и наиболее талантливый роман "Свет погас", рассказывающий о трагической судьбе одаренного художника, потерпевшего крушение в личной жизни, приключенческая морская повесть "Отважные мореплаватели" и рассказы, повествующие о тяготах и буднях людей, создающих империю вдали от Старой Англии, овеянные в то же время загадочностью и экзотикой жизни колониального мира.

Взгляни на бледного страдальца

в пылающей рубашке.

Ошибка наборщика

Об этом и поныне говорят в лесистых горах Бербалды и в подтверждение показывают на дом миссии, от которого остались одни стены. Все это совершил великий бог Дангара, бог всего сущего, грозный, одноглазый, с красным слоновьим бивнем, - кто от него отвернется, того поразит безумие Ята безумие, постигшее сыновей и дочерей племени бариа-кол, когда они отреклись от Дангары и прикрыли свое тело одеждой. Так говорит Атхон Дазе, верховный жрец храма и страж Красного Слоновьего Бивня. Но если вы спросите об этом помощника правителя тех мест, на которого возложено попечение о бариа-кол, он рассмеется в ответ - и не потому, что миссии ему не по душе, а потому, что он своими глазами видел, как духовные чада преподобного Юстуса Кренка, пастора Тюбингенской миссии, и его добродетельной супруги Лотты подверглись возмездию Дангары.

А вместе с тем если уж кто-нибудь и заслуживал благоволения богов, то именно преподобный Юстус, который, следуя влечению сердца, покинул Гейдельберг и поехал в эти дикие места, взяв с собой белокурую, голубоглазую Лотту.

- Мы этих язычников, что в таком мраке идолопоклонства пребывают, будем лучше сделать, - говорил Юстус в первые дни по приезде. - Да, добавлял он убежденно, - они хорошими станут и своими руками работать научатся. Все хорошие христиане работать долженствуют.

И на жалованье, более скромное даже, чем то, что в Англии получает причетник, Кренк умудрялся сводить концы с концами в своей миссии по ту сторону Камалы и Малаирского ущелья, на берегу реки Бербалды, у подножия голубой горы Пантх, на вершине которой стоит храм Дангары, - в самом сердце владений бариа-кол, нагих, добродушных, пугливых, не ведающих стыда, ленивых бариа-кол.

Знаете ли вы, что такое жизнь в затерянной в глубине страны миссии этом аванпосте христианства? Постарайтесь вообразить одиночество - еще более полное, чем в самом глухом углу, куда вас забрасывает служба, одиночество, которое начинает давить вас уже с утра, как только вы откроете глаза, и заставляет, хотите вы того или нет, с головой уходить в дневные заботы. Вы не получаете писем, вам не с кем перемолвиться словом, к вам нет дорог; все, что у вас есть, - это пища, чтобы поддержать ваше тело, но и она неприятна на вкус, и если вы хотите, чтобы в вашей жизни были смысл, красота, добро, источник всего этого вы должны искать лишь в своей душе, в ниспосланной вам благодати.

По утрам, мягко ступая босыми ногами, новообращенные, колеблющиеся, а также и откровенные ваши противники толпой собираются возле веранды. Вы должны быть бесконечно добры и терпеливы и, самое главное, проницательны, ибо вы имеете дело с простодушием ребенка, жизненным опытом взрослого и хитростью дикаря. Вам следует помнить о многочисленных нуждах вашей паствы, но первый ваш долг - ведь вы полагаете себя лично ответственным за них перед богом - отыскать искру духа, буде она там есть, в осаждающей вас толпе. Если, помимо врачевания души, вы занимаетесь и врачеванием тел, задача ваша становится еще труднее, ибо больные и увечные на словах станут исповедовать какую угодно веру, лишь бы их исцелили, а потом еще и посмеются над вами за то, что вы по простоте душевной поверили им.

Когда солнце начнет клониться к закату и энергия, двигавшая вами с утра, ослабеет, вас охватит гнетущее чувство бесплодности всех ваших усилий. С этим чувством надо бороться, и единственной поддержкой вам может служить вера, что вы сражаетесь с дьяволом за спасение души человека. Это великая и радостная вера, но тот, кто способен сохранять ее неколебимой двадцать четыре часа подряд, должен обладать на редкость крепким телосложением и не менее крепкими нервами.

Спросите убеленных сединами бэннокбернских врачующих братьев, какую жизнь ведут их проповедники; обратитесь к Оайсинскому обществу по распространению Евангелия, к этим сухопарым американцам, которые хвалятся, что проникают туда, куда не сунется ни один англичанин; попробуйте заставить пастора Тюбингенской миссии рассказать вам, что ему довелось пережить, - вас отошлют к официальным отчетам. Но в этих отчетах вы не найдете и слова о людях, которые потеряли в пустыне здоровье и юность, все, что человек может потерять, кроме веры; о молодых девушках, которые покинули Англию и отправились в зараженные лихорадкой джунгли Пантхских гор, зная наперед, что их ждет там верная смерть. Редкий из миссионеров не расскажет вам об этом, как не расскажет и о молодом Дэвиде из Сент-Биза, который, уехав в глубь страны трудиться на ниве божьей, не выдержал одиночества и полубезумным вернулся в главную миссию, крича: "Бога нет, но я жил бок о бок с дьяволом!"

Обо всем этом отчеты умалчивают, ибо героизм, неудачи, сомнения, отчаяния и самопожертвование какого-то там цивилизованного белого человека - ничто по сравнению со спасением хотя бы одной души, которую и человеческой-то назвать нельзя, от нелепой веры в лесных, горных и речных духов.

И Галлио, помощнику правителя, было наплевать на все эти вещи. Он уже давно жил здесь, и бариа-кол любили его и приносили ему в дар убитую копьем рыбу, орхидеи, сорванные в чаще сырого, темного леса, и столько дичи, сколько он мог съесть. Он, в свою очередь, давал им хинин и вместе с Атхоном Дазе, верховным жрецом, направлял их нехитрую внутреннюю политику.

- Когда проживешь в этой стране несколько лет, - сказал Галлио за обедом у Кренков, - начинаешь понимать, что одна вера не хуже другой. Разумеется, я стану помогать вам по мере сил, но не обижайте моих бариа-кол. Это хороший народ, и они доверяют мне.

- Я их божьему слову учить буду, - сказал Юстус, и его круглое лицо загорелось восторгом, - и, конечно, их предрассудкам я, не думая наперед, ничего плохого не сделать. Но, друг мой, ваша равнодушность к вопросу веры есть очень непохвальная.

- Ну, - нетерпеливо сказал Галлио, - мне надо заботиться об их бренном теле; на моих руках вся округа. Но вы можете попробовать спасти их души. Только не действуйте как ваш предшественник, а то, боюсь, мне трудно будет поручиться за вашу жизнь.

- А что с ним случилось? - не дрогнув, спросила Лотта, протягивая ему чашку чая.

- Он отправился на гору, в храм Дангары, - ясное дело, он был здесь новичком, - и стал колотить старого Дангару зонтиком по голове; понятно, бариа-кол вытолкали его из храма и жестоко отколотили самого. Меня в то время здесь не было, и он отправил мне с гонцом записку: "Подвергаюсь преследованиям во славу божью. Пришлите роту солдат". Ближайший военный пост находится в двухстах милях отсюда, но я догадался, в чем дело. Я поехал к Атхону Дазе и по-отечески поговорил с ним. Я выразил удивление, как это при его мудрости он не понял, что у сахиба был солнечный удар и он от этого лишился рассудка. Нужно было видеть, как они сожалели о своей ошибке. Атхон Дазе принес свои извинения, послал ему молока, дров, птицы и всякой всячины, а я пожертвовал пять рупий на храм и сказал Макнамаре, что он вел себя неблагоразумно. Он ответил, что я из соображений политики преклоняю колени в капище идола. Но если бы он перевалил за гребень горы и оскорбил Палин-Део, бога племени сариа, его бы посадили на кол из обожженного бамбука задолго до того, как я подоспел бы к нему на помощь, и тогда мне пришлось бы повесить нескольких бедняг. Будьте с ними помягче, падре... Впрочем, я не думаю, что вы многого здесь добьетесь.

- Не я, - сказал Юстус, - мой господин. Мы с малых детей начинать будем. Многие из них есть больны, так ведь? За детьми пойдут матери, потом мужчины. Но я хотел, чтобы вы в душе на нашей стороне были.

Галлио покинул их и, рискуя жизнью, отправился налаживать починку прогнивших бамбуковых мостов, истреблять слишком назойливых тигров, ночевать в пропитанных миазмами джунглях и выслеживать воинственных сариа-кол, уносящих после набегов головы своих собратьев бариа. Галлио был нескладный, косолапый молодой человек, по самой природе своей неспособный к безоговорочной вере и благоговению перед святынями и стремившийся к неограниченной власти, которой он и пользовался в тех малопривлекательных краях.

- Никто не зарится на мое место, - не раз с мрачным юмором говорил он. - Мой начальник заглядывает сюда, только когда он совершенно уверен, что здесь нет лихорадки. Я тут полновластный владыка, а Атхон Дазе - мой наместник.