Иосиф Линдер - Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

• Название: Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб
• Автор: Иосиф Линдер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-01807-8

Читателю предоставляется возможность соприкоснуться с уникальными историческими событиями из мира секретных служб, относящимися к 70–90-м годам XX века. Автору посчастливилось (или пришлось – это уж как посмотреть) лично принимать участие или быть «активным свидетелем» большинства описываемых событий, а впоследствии, благодаря незаурядному литературному таланту, рассказать о них на страницах этой увлекательной книги.

Это издание – не только сборник автобиографических произведений, написанных человеком, многие годы жизни отдавшим защите своей страны, но и дань уважения тем, кто, всегда оставаясь в тени, воспитывал, готовил, обучал, направлял, делился бесценным опытом, руководил и прикрывал людей переднего края. Эта книга – частица памяти об ушедшей эпохе, ушедших государствах и, конечно, людях, благодаря которым сегодня существует наш хрупкий мир.

---

Огневая точка приспособлена для длительного пребывания: маленький навес над головой стрелка защищает от палящих лучей, канистра с питьевой водой, запас сухой пищи на один-два приема, сигареты. Пачка сигарет очень дешевая, местная, еще не распечатанная. Значит, можно надеяться на какие-то следы. Хотя сейчас тащить из машины чемоданчик и собирать все вещественные доказательства совершенно не хочется. Зачем? Еще раз взглянув на убитого, я понимаю, что других интересующих меня улик нет.

Учиться, учиться и учиться!

Мой свист привлекает внимание Джеймса. Я показываю ему, что закончил. Он машет рукой в сторону машины. Я киваю и, опять описывая дугу, выхожу к месту, где затаился прикрывающий нас Мишель. Увидев меня метрах в двадцати от себя, Мишель убирает винтовку в салон и, дернув рычаг, открывает капот. Теперь дело за ним. Надо проверить, что могло быть повреждено в моторе и чем это грозит.

Я смотрю, как Мишель колдует над движком, и понимаю, что сейчас ему никто не нужен. Еще раз осмотрев окрестности и удостоверившись, что движения или чего-то достойного внимания нет, я возвращаюсь опять к машине, приоткрываю дверь водительского сиденья и застываю как столб. У меня ком подступает к горлу, и я чувствую, струйки пота потекли по спине, по вискам и щекам.

Две пули продырявили стекло и прошли именно там, где я сидел, – одна продырявила насквозь сиденье и, пробив пол, ушла под машину. А вторая разворотила подголовник и, оставив большую рваную рану в открытом подлокотнике заднего сиденья, отрикошетила от стальной пластины, прикрывающей салон с тыла. Теперь, вся искореженная, она валялась на подушке сиденья.

Я глотаю застрявший в горле ком, нервно провожу по лицу ладонью, смахивая пот. Мишель хлопает крышкой капота и подходит ко мне. Проследив взглядом траекторию выстрела, он с пониманием качает головой и протягивает ладонь, как нищий, который просит подаяния. Я кладу в нее искореженную пулеметную пулю. Он посмотрел на нее и подтолкнул меня к машине. Я сел, осторожно повернул ключ зажигания. Мотор заработал практически сразу без какого-либо почихивания или перебоев.

Мишель занял свое место, и мы поехали не торопясь. Проехав метров пятьдесят, я чуть притормозил, чтобы направлявшийся к дороге Джеймс успел подойти к точке встречи. Когда он приблизился к шоссе, мы были от него метрах в двадцати. Осталось только слегка притормозить, и через секунду наш рейнджер оказался в салоне. Он деловито ощупал подлокотник, задвинул его внутрь спинки, ощупал изуродованный подголовник у меня за головой.

– Счастливчик, – обыденно произнес он и, как обычно, полез в карман за своей фляжкой.

Мы с Мишелем одновременно протянули к нему руки с немым вопросом в глазах. Он сразу понял, в чем дело, и это привело его в неописуемый восторг. Он гоготнул и вначале вложил фляжку в мою ладонь. Я сделал маленький, как у нас говорят, мерный глоток и передал фляжку Мишелю. Тот проделал ту же процедуру и вернул емкость с живительной влагой хозяину. Джеймс завершил процесс точно таким же глотком, убрал фляжку в карман и, стряхнув на пол осколки стекла и ошметки моего подголовника, поудобнее устроился на сиденье.

Обжигающая волна алкоголя прокатилась по пищеводу. Захотелось потянуться и снять напряжение мышц. Я повел плечами, чуть напряг спину и ощутил, как напряжение понемногу начинает отпускать. Мыслями я постоянно возвращался к двум дыркам от пуль в лобовом стекле, окруженным сеточкой трещин, которые продолжали медленно удлиняться от сильной тряски. Но триплекс держался хорошо, и оставалась надежда, что мы доедем до места назначения с лобовым стеклом, а не в «полукабриолете».

В машине нас было трое. Дорога то была прямой, как стрела, то начинала судорожно петлять, словно металась из стороны в сторону. Мишель пару раз пытался сменить меня за рулем, но я упрямо качал головой, отметая его попытки. Сегодня я должен был сам довести машину до конечного пункта. Мишель понимающе кивнул и больше не возобновлял попыток отобрать у меня руль.

Впереди показалась развилка, после которой дорога, словно река, разделялась на два рукава, огибавших с двух сторон лесной островок, чтобы затем снова соединиться через несколько километров. Джеймс наклонился вперед, напряженно всматриваясь в заросли, Мишель контролировал правый сектор, я смотрел вперед и чуть влево от дороги. Машина продолжала мчаться вперед, ветер неприятно свистел в пулевых отверстиях на лобовом стекле, иногда постреливая через них в лицо песчинками. Подъезжая к развилке, я, подчиняясь внутреннему посылу, чуть вывернул руль влево, и мы вышли на встречную полосу.

Пассажиры отреагировали на этот маневр молчанием, и мы продолжили движение. Вдали показалось место соединения дорог в конце лесного островка. Деревья и кусты начали редеть. Вдруг вправо от нас промелькнули три серо-зеленые тени, и почти сразу раздалось несколько возгласов и послышалась беспорядочная стрельба. Пули засвистели позади «мерседеса». Одна или две чиркнули по багажнику, остальные либо застряли в стволах деревьев, либо унеслись в никуда.

В зеркало заднего обзора я увидел, как две бронемашины, проложив себе трассу через кустарник, выбираются на дорогу. Нога утопила педаль газа до пола. Мишель и Джеймс напряженно смотрели назад. Рейнджер готов был стрелять. Но я прекрасно понимал, что доводить до перестрелки нельзя: более сорока человек с автоматическим оружием и три тяжелых пулемета против нас троих – это более чем достаточно. Теперь все зависело только от скорости. «Мерседес», напрягая все свои силы, постепенно увеличивал расстояние между нами и преследователями. Броневики не могли тягаться с нами в скорости, но прямой участок дороги позволял им вести огонь.

Сзади раздались глухие звуки пулеметных очередей. Пули засвистели вокруг машины, заплясали по шоссе, несколько кусочков металла ударили в багажник. Но защитные керамические пластины, которые Мишель рассовал по всем углам, спасли нас. Джеймс, направив свой ствол в сторону стрелявших, прицелился, нажал на спуск и выпустил весь свой магазин с увеличенной емкостью. Посыпалось заднее стекло. Свист ветра стал еще слышнее, но пулемет на передней бронемашине на время смолк. Пока Джеймс, припав к сиденью, менял магазин, Мишель выпустил весь магазин из своей М-16. Затем Джеймс принял у него эстафету. Мы не видели результатов стрельбы, но старались заставить стрелявших спрятаться за бронированным бортом, чтобы не дать им вести прицельный огонь.

Нам надо было выиграть еще немного времени, чтобы уйти на извилистый участок дороги и скрыться за деревьями, которые его обрамляли. Мишель и Джеймс продолжали стрелять, сменяя друг друга. В ответ один только раз прогромыхала очередь, но расстояние было уже достаточно велико, и когда мы вошли в первый изгиб дороги, вздохнули с заметным облегчением.

В машине нас было трое, и торжествующее молчание было в этот момент самым красноречивым выражением нашего восторга. Мои руки словно срослись с рулем, увеличенный бак позволял не думать о дозаправке. Только раз Мишель, не отвлекая меня от дороги, переключил рычажок резервного бака, что позволило еще около четырехсот километров не думать о топливе.

Поздно ночью мы подкатили к тяжелым воротам угрюмого сооружения на окраине небольшого городка. Ворота открылись практически сразу, пропустив нас во внутренний шлюз, и тут же закрылись за нами. Яркий свет прожекторов, знакомые властные команды, внезапно выросшие у машин люди – все это было как в сказке. Проверка документов, идентификация личностей – мы воспринимали все это как праздник.

Самое главное, что мы добрались без потерь и что мы могли предъявить себя для идентификации сами, а не быть предъявленными кем-то для опознания. Когда все закончилось и нам принесли термос с ароматным кофе и бутерброды, мы, как дети, долго не могли унять вдруг нахлынувшей радости и с наслаждением поглощали все, что было приготовлено. Оказывается, мы были ужасно голодны. Или нам это тогда казалось? В довершение Джеймс достал свою фляжку, и мы разлили ее содержимое по трем кофейным чашкам. Поровну и по-честному. Посмотрев друг на друга, мы молча выпили. Только сейчас я почувствовал усталость после долгого дня и всех сопутствовавших ему приключений. Мы были грязные, запыленные, измученные долгим ожиданием. Но мы были счастливы!

Теперь в машине нас было трое, как и тогда. Воспоминания петляли, как и дорога между горными хребтами, то убегая в тоннель, то вырываясь на равнину, то спускаясь в ущелье. Что спасло нас тогда? Профессионализм или удача? Я не знаю. И наверное, искать ответ на этот вопрос можно всю жизнь.

28.03–01.04.1999 года Вена – Пинкафельд – Зальцбург

Австрия

Отповедь генералу

Я вам уже писал, обиду
Пытаясь в строчках изложить,
Как ни смешно и просто с виду,
Но шанс вы даровали – жить.
Дитя политики и мести,
Охотник станет вдруг зверьком,
А на зловещем лобном месте
Курки ведь взводятся тайком.
И выстрел грянет из кармана,
Как разорвавшийся листок,
И струйка крови возле раны —
Как междометья между строк…
Здесь кто – кого, без компромисса,
Тебя иль ты, но весь секрет,
Когда у псевдотеррориста
Оружия в помине нет.
Когда враги в бессильной злобе
Тебя не могут зацепить,
Они по жанру «туполобья»
Способны только жечь и бить.
Все это – лютики-цветочки, —
Ты выдашь им сполна потом,
Ведь, доведя тебя до точки,
Они свинец глотают ртом.
А ты на страшном солнцепеке
В грязи, в крови, но ведь живой…
Восходит солнце на востоке,
И водку пьют в пути домой.
Ужасно сложно офицеру
На компромисс идти с собой,
Мы пьем за Родину и веру
В нее, за жен и за покой.
Чтоб наши дети в перспективе
Не отвечали за отцов,
Чтоб на тяжелой ратной ниве
Поменьше было подлецов,
Чтоб не стыдиться за Отчизну,
Чтоб верить в друга, как в себя,
Чтоб понимать других по жизни
И чтобы поняли тебя…

Одноразовый мальчик