Александр Бирюк - Совершенно секретно

• Название: Совершенно секретно
• Автор: Александр Бирюк
• Жанр: Публицистика

В эпопее "Совершенно секретно" одесского писателя Александра Бирюка собраны различные загадки мировой истории. Это издание включает в себя 5 книг, посвященных расследованию самых загадочных случаев в истории XX века.

"По следам ненайденных сокровищ"

"Секретные материалы"

"Расследование продолжается"

"Великая тайна УФОлогии"

"Тайны международного шпионажа"

Ненайденные сокровища, загадка "Марии Целесты", тайна гибели линкора "Императрица Мария", что на самом деле было скрыто в недрах острова Оук, и куда все это в конце концов делось, что произошло 5 декабря 1945 года в Бермудском Треугольнике, и какова была истинная подоплека "Филадельфийского эксперимента" — темы книг Александра Бирюка. Помимо этого, освещён широчайший спектр загадок, связанных с "феноменом НЛО", следы которого ведут на ледяной Шестой континент и в коридоры секретных служб всего мира и вскрыты загадки сражений 2-й Мировой Войны на Тихом Океане. В 5-й книге описываются тайные операции разведок мира, к которым были приложены огромные усилия, чтобы тайное никогда не стало явным…

Все материалы этой книги взяты с сайта http://macbion.narod.ru на котором некоторые темы раскрыты значительно подробней, а также описано многое из того, что не вошло в эту эпопею.

---

Вскоре Лауверс своими глазами удостоверился в том, в чем позже имел возможность удостовериться и Петер Дурлейн: в застенках гестапо и абвера находились почти все, кого он знал по разведработе. И к нему наконец пришло решение: обмануть немцев, согласившись работать на них, а на самом деле попытаться предупредить Лондон об опасности. Он хорошо помнил одно из важнейших указаний инструктора УСО: в критической ситуации агенту можно было рассказывать врагу все, включая код, однако одной вещи нельзя было выдавать даже под страхом собственной смерти — это был “контрольный пропуск”.

“Контрольный пропуск” был хитрой штукой, придуманной на случай поимки радиста. Состоял он в том, что передающий во время обычного сеанса умышленно допускал в тексте радиограммы определенную ошибку. Таким образом на приеме в Лондоне по отсутствию такой ошибки легко можно было определить, когда оператор работает под контролем противника. Лауверс решил рискнуть, и когда Гискес в очередной раз потребовал от него или “да” или “нет”, то он ответил “да”. Не прошло и часа, как он уже входил в так хорошо знакомую ему комнату, откуда неделю назад его увели гестаповцы со скрученными руками. С того момента в этой комнате не изменилось ничего, как будто последний сеанс связи с Лондоном был всего лишь вчера.

…Как известно, у каждого радиста своя собственная манера работы на ключе, свой особенный стиль, который называется его “почерком”, и этот почерк невозможно подделать, не вызвав подозрения на приеме. Немцы были заинтересованы сохранить этот канал связи как можно дольше, и потому предупредили голландца, что если он будет хитрить, то окажется в гестапо уже навсегда. В квартире сидел немецкий радист, прекрасно знакомый с почерком Лауверса, но Лауверс считал, что запросто сможет его оставить вне игры. Однако немцы знали все-таки больше, чем казалось, потому что как только голландец настроился на свою волну, Гискес ошарашил его одной-единственной, но убийственной фразой:

— И, разумеется, лейтенант Лауверс, не забудьте про свой “контрольный пропуск”!

Лауверс обомлел. Осведомленность абверовца означала только одно: предательство на самом высоком уровне, потому что от рядовых радистов про “контрольный пропуск” немцы узнать вряд ли смогли. Смешавшись, он пошел ва-банк:

— Ну конечно же, и “пропуск”… Но в нем нет ничего существенного — просто между группами я должен ставить “Step” вместо “Stop”, только и всего.

— Что-то все слишком просто! — не поверил Гискес. — Вы должны себе отдавать отчет в том, что с вами будет, если вы солгали.

На самом деле “пропуск” был совершенно иным: в случае, если все в порядке, Лауверсу следовало делать лишнюю паузу каждые шестнадцать знаков, однако разоблачить голландца на данном этапе немец не мог, потому что о свойстве “пропуска” знали только два человека на свете — Лауверс и радист, принимавший его радиограммы в Лондоне. Зато хитрый Гискес оказался готов и к такому повороту — он прекрасно понимал, что если Лауверс обманул его, то англичане дадут уклончивый ответ, попросят еще раз повторить передачу или что-то вроде этого. Каждый раз, когда “функшпиле” не удавалась, дело обстояло именно так. Радист понуро надел наушники и начал передавать подготовленный и зашифрованный Гискесом текст, из которого следовало, что последняя заброска парашютистов-диверсантов из Лондона прошла нормально. Он не воспользовался “пропуском” и приготовился к неизбежной расправе, но иначе поступить не мог — он не мог допустить, чтобы пострадали его товарищи по борьбе, которые только готовятся к заброске, полны надежд и планов и ни о чем не подозревают. Он был просто обязан предупредить их о грозящей опасности даже ценой собственной жизни!

После десятиминутной передачи Гискес подал знак опытному радисту-немцу, дежурившему рядом, и тот взял наушники, чтобы самому выслушать ответ. Гискес стоял рядом, поскрипывая сапогами, и наконец немецкий радист вскинул голову: Лондон отвечал. Эсэсовец начал записывать цифры, и закончив, протянул листок Гискесу:

— Отвечают, что все поняли, прием закончен.

У Лауверса помутнело в глазах. Англичане ответили так, словно они не заметили отсутствия “контрольного пропуска”. Неужели и на самом деле не заметили?!

Он ничего не мог понять, но решил продолжить свою собственную игру на следующем сеансе.

…Через три дня радиостанцию Лауверса перевезли из гаагской явочной квартиры в подвал резиденции Гискеса, где был оборудован специальный зал для контроля и передачи сообщений. На этот раз текст, сочиненный абверовскими дезинформаторами, был гораздо длиннее: наверняка в нем содержались данные о мифических перемещениях гитлеровских войск и сооружении несуществующих военных объектов, якобы добытые заброшенными накануне агентами. Через десять минут после окончания передачи из Лондона пришел четкий и ясный ответ, что всё поняли. Во второй части ответного послания содержались сведения о готовящейся заброске следующего агента. Лауверс похолодел — выходит, англичане и на этот раз не заметили отсутствия “контрольного пропуска”! Это было настолько невероятно, что не хотелось в это верить.

Но верить все же приходилось. На следующем сеансе радиосвязи англичане подтвердили намечающуюся выброску агента и установили день, час и место. Гискес, решив проверить надежность канала связи, предложил перенести место приземления агента на другую площадку. Но Лауверс наконец понял, что решив перехитрить немцев, он прежде всего перехитрил сам себя, и вдруг наотрез отказался работать дальше. Гискес не удивился этому демаршу отчаявшегося человека, но поступил с чисто эсэсовской расчетливостью — он сообщил Лауверсу о том, что жизни всех его товарищей, которые не пошли на сделку с абвером, теперь зависят только от голландца.

— Учтите следующее, лейтенант, — без тени всякого раздражения втолковывал он Лауверсу. — С вашей помощью, или без вашей помощи, но мы всё равно поймаем этого человека. Вам это прекрасно известно, и вы знаете наши возможности. Но я получил от главного командования заверение, что, пока вы участвуете в моей операции, ваши товарищи будут находиться здесь в моем личном распоряжении, а значит, в безопасности. В случае вашего отказа я буду вынужден передать их в гестапо. Вместе с вами.

…Через несколько дней Гискес поздравил Лауверса с хорошо выполненной работой и сообщил ему, что агент, присланный из Лондона, взят на месте приземления. Теперь голландец должен передать в Лондон, что агент прошел благополучно и запросить дальнейших инструкций. В этот день Лауверс решил действовать более решительно, чего бы это ему ни стоило. Он воспользовался тем обстоятельством, что радиопередачи не записывались на магнитофон, и когда контролирующий голландца офицер-радист на мгновение снял наушники, открытым текстом передал в эфир одно-единственное слово: “В-З-Я-Т”.

На удивление, это самоуправство сошло Лауверсу с рук. Хоть контролер и заметил, что его подопечный изменил порядок цифр, которые ему надлежало передать, но посчитал, что Лауверс просто сбился. Немец явно не понял по-английски: лишнее слово было погребено в куче цифр, и ему просто не пришло в голову, что радист мог передавать открытым текстом. Он приказал повторить передачу, и Лауверс, окрыленный первым успехом, повторил свое предупреждение Лондону.

На этот раз немец сразу заподозрил неладное и вырвал ключ из рук голландца.

— Вы спятили, Лауверс! — заорал он. — Что вы делаете?!

Но в этот момент на линию вышел Лондон:

“Не поняли. Повторите”.

— Вот видите, Лауверс, они не поняли. — недовольно проворчал немец, и Лауверс понял, что немец все же не уловил смысла переданных лишних знаков. — Давайте еще раз, но смотрите у меня!

Лауверс начал передавать текст в третий раз, и снова, делая вид, что ошибся, пустил в эфир сигнал “В-З-Я-Т”. Невероятно, но немец, не будучи идиотом, опять ничего не понял, приписав это усталости голландца. Пока ждали ответа, он выговаривал Лауверсу за небрежность в работе, и прервался только тогда, когда из Лондона пришел трижды повторенный ответ: “Вас понял!”.

…Через несколько дней англичане приступили к заброске на территорию Голландии десяти новых агентов — это были инструкторы и радисты для поддержки постоянной связи между группами во главе с видным деятелем голландского Сопротивления, бывшим профессором физики Утрехтского университета Георгом Ямбросом. Операция носила название “Северный полюс” и ее целью было внезапное нападение на все немецкие радиостанции и береговые батареи в Нидерландах. Нет нужды лишний раз объяснять, что все парашютисты попали прямо в руки гестапо на месте высадки — не ушел ни один. Захваченные радисты-голландцы вскоре очутились в резиденции абвера в Шевенингене, и ими занялся лично майор Гискес. Однако всех их вскорости пришлось отправить назад в гестапо — никто не хотел становиться предателем и все погибли впоследствии в концлагерях.