Медеу Сарсекеев - Каныш Сатпаев

• Название: Каныш Сатпаев
• Автор: Медеу Сарсекеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Книга рассказывает о первом президенте АН КазССР К.И.Сатпаеве. Сын степного кочевника, учитель, инженер-геолог, первооткрыватель огромных запасов медных руд в Джезказгане, К.Сатпаев прошел путь от члена ревкома до заместителя Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР. Книга М.Сарсекеева, написанная на основе документальных материалов, воссоздает замечательный облик этого ученого и государственного деятеля.

---

В начале 1951 года по поручению Президиума АН СССР Каныш Имантаевич принял участие в организационной сессии Академии наук Таджикистана. На этом же собрании ученые братской республики единогласно избрали его почетным членом своей академии. Так высоко были оценены его заслуги в развитии научной мысли Среднеазиатских республик.

Этим новым успехом завершился целый этап в жизни Сатпаева. За ним последовали трудные годы...

Тернии

Все началось с газетной статьи об идеологических ошибках, допущенных казахстанскими историками в изложении некоторых событий прошлого. Ничего особенного не случилось бы, если бы из справедливой критики были сделаны правильные выводы. Публикацию обсудили бы в научных коллективах и исправили при новом издании некоторые разделы «Истории Казахской ССР». Но нашлись люди, которые усмотрели в этом труде не отдельные неточности и ошибки, которые иной раз случаются в исследованиях ученых, а нечто более серьезное... Историки попали в разряд националистов, началась шумная кампания по изобличению идеологических противников. А последствия ее оказались драматичны. Так, даже выдающийся писатель, гордость казахской литературы Мухтар Ауэзов был назван националистом, крупные ученые-литературоведы К.Джумалиев и Е.Исмаилов лишились профессорских кафедр, композитор А.Джубанов и некоторые другие талантливые литераторы, историки, филологи несколько лет не имели возможности плодотворно заниматься творчеством...

Нет необходимости восстанавливать все подробности и последствия этих событий 1950 года, тем более что позднее они были осуждены и исправлены партией. Но остановиться на тех из них, которые непосредственно касались Сатпаева, нам придется.

Однажды у президента Академии наук произошел разговор с одним из ответственных работников. Сатпаеву было указано на серьезные ошибки в подборе научных кадров.

— Но эти ученые, — ответил президент на предложение уволить из системы академии «нежелательные элементы», — составляют золотой фонд нашей науки. Столько лет потрачено на их подготовку...

Сатпаев не поехал в академию, хотя там ждали неотложные дела; не смог заставить себя работать ни в тот, ни в последующие дни. Даже думать не хотелось об увольнении десятков талантливых ученых. Он верил им как самому себе, и они тоже верили в своего президента. Ничего дурного даже в мыслях никто из них не держал, он был абсолютно уверен в этом; просто некоторые люди проявляют подозрительное усердие. Но как и кому все это объяснить?..

Через несколько дней разговор об «оздоровлении климата в академии» был продолжен.

— Вот мой ответ, — медленно заговорил Сатпаев, словно взвешивая каждое слово, — я не дам согласия на такую безосновательную чистку ни в одном из вверенных мне научных учреждений, во всяком случае, пока я руковожу ими.

Теперь события стали разворачиваться стремительно. Резкой критике подверглось издание эпической поэмы «Сказ об Едиге». Всем стало ясно, на кого нацелена критика. Издателем эпоса был Сатпаев. Дальше — больше. Сатпаева ложно обвинили в принадлежности в юношеские годы к молодежному клубу, объявленному националистическим. Ему предложили чистосердечно раскаяться в грехах молодости. Но Каныш Имантаевич ответил отказом. Тогда ему посоветовали написать заявление с просьбой освободить его от обязанностей президента... по состоянию здоровья.

В других обстоятельствах он, может быть, и принял бы это предложение. Каныш Имантаевич не был честолюбив и не раз выражал желание оставить свои многочисленные должности для занятий наукой. Но теперь, когда решалась судьба десятков ученых, когда была поставлена под сомнение репутация самой Академии наук — слаженно и плодотворно работающего большого научного коллектива, — уйти в тень, без борьбы оставить все на произвол судьбы, в угоду горстке людей — этого он не мог и не хотел сделать. В глубине души он верил, что трудности временные: пройдут месяцы, годы, партия исправит несправедливость. Но ведь надо дожить до этих дней, а самое главное — сохранить научные кадры! Поэтому надо сражаться до конца...

— Нет, в данный момент я не приму этого предложения, — сказал он.

В начале следующего года общее собрание академии освободило Сатпаева от поста президента; он был выведен и из состава Президиума. В постановлении говорилось: «...За грубые ошибки, допущенные в подборе и воспитании национальных научных кадров, а также за местнические принципы в выдвижении их...»

Вскоре пошли разговоры, что его освободят и от директорского поста в Институте геологических наук. Там тоже нашлись критики, недовольные его стилем руководства и сомневающиеся в правильности некоторых его теоретических работ. Они теперь развили кипучую деятельность: писали письма в высшие органы власти, организовывали жалобы, создавали разные комиссии по проверке...

Именно в те дни, когда тучи все сильнее сгущались над его головой, Каныша Имантаевича вызвали в Москву. Руководство АН СССР предложило ему возглавить один из научно-исследовательских институтов по геологии.

Предложение лестное, о лучшем и мечтать не приходилось. Союзный институт, оснащенный самым современным оборудованием, а научные кадры — слава и гордость советской геологии!

Но вопреки ожиданиям многих Каныш Имантаевич поступает по-иному. Окончательное решение этого вопроса он адресует новому руководству Академии наук Казахстана.

Динмухамеду Ахмедовичу Кунаеву, человеку, мыслящему «по-государственному, широко, смело» (как пишет Л.И.Брежнев в книге «Целина»), который сменил Каныша Имантаевича на посту президента, не хотелось расставаться с ученым такого масштаба, как Сатпаев. Он лучше всех понимал, что значит деятельность академика для руководимого им научного центра. И теперь, когда Каныша Имантаевича пригласили в Москву, он использовал это обстоятельство, чтобы защитить от необоснованных нападок доброе имя всеми уважаемого ученого, и предложил ему оставаться во главе института, обещав свою поддержку.

Каныша Имантаевича такое решение вполне устраивало. И он, позабыв свои мытарства, приступил к давно задуманной работе...

Оценивая этот сложный период, Леонид Ильич Брежнев пишет в книге «Целина»:

«Замечу, что поборники национальной обособленности под предлогом защиты «чисто национальных традиций» обычно выступают изворотливо, редко в открытую. Напротив, ловко пользуясь ошибками противников, они хотят выглядеть, как говорится, святее папы римского. Помню, какой шум был поднят вокруг роли некоего Кенесары. Вначале объявили его прогрессивным деятелем, выступавшим за объединение Казахстана с Россией. Потом нашли документы, показывающие, что он был реакционер и объединения не одобрял... Не хочу ворошить старую историю, да и специалистом в этой области себя не считаю, а волновало меня другое. Баталии, которые навязывали некоторые демагоги, привели к тому, что из республики были вынуждены уехать такие выдающиеся люди, как писатель Мухтар Ауэзов и академик Каныш Сатпаев.

Мы помогли им вернуться в Алма-Ату. Замечательному ученому Канышу Сатпаеву принадлежат громадные заслуги в развитии производительных сил Казахстана. Мухтар Омарханович Ауэзов — признанный классик казахской литературы. С благодарностью вспоминаю этих людей, с которыми часто встречался, тесно сотрудничал и просто по-человечески дружил. В беседах мы говорили о том, что любые крайности вредны...»

В другом месте книги «Целина» Л.И.Брежнев вспоминает:

«30 января 1954 года состоялось заседание Президиума ЦК, обсудившее положение в Казахстане и задачи, связанные с подъемом целины. Через пару дней я вылетел в Алма-Ату... Едва осмотревшись на новом месте, я должен был присутствовать на пленуме ЦК Компартии Казахстана. Должен сказать, о делах в республике многие ораторы говорили на нем самокритично и резко...»

К руководству в республике пришли люди, с большим мужеством и энергией восстанавливавшие ленинский стиль руководства, нормы партийной демократии. Вскоре они разобрались и в делах академии.

«Однажды отца пригласили в Дом правительства, — вспоминает дочь академика Меиз Канышевна. — Его принял второй секретарь ЦК Компартии Казахстана Леонид Ильич Брежнев. Помимо других дел, он занимался в ту пору еще и кадровыми вопросами... Поначалу Каныш Имантаевич чувствовал себя скованно, он давно уже не был в этом высоком учреждении, ему совсем не хотелось при первой же встрече рассказывать о пережитом за эти годы. И, отвечая на вопросы секретаря, он коротко рассказал о той работе, которой последние три года жил весь коллектив Института геологических наук. И она того стоила. Рассказ явно заинтересовал Леонида Ильича. Он внимательно слушал ученого, задал несколько вопросов, уточняя перспективы работы, а затем неожиданно спросил о деле, о котором сам Каныш Имантаевич избегал вспоминать. Пришлось говорить обо всем начистоту и подробно. Как-то само собой получилось, может быть, сыграла роль задушевная атмосфера беседы, но Каныш Имантаевич выложил все то наболевшее, о чем думал и что пережил за эти годы.