Сергей Иванько - Фенимор Купер

• Название: Фенимор Купер
• Автор: Сергей Иванько
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Биография американского писателя Джеймса Фенимора Купера не столь богата событиями, однако несет в себе необычайно мощное внутреннее духовное содержание. Герои его книг, прочитанных еще в детстве, остаются навсегда в сознании широкого круга читателей. Данная книга прослеживает напряженный взгляд писателя, обращенный к прошлому, к истокам, которые извечно определяют настоящее и будущее.

---

Готовясь к отъезду, Купер обращается к нью-йоркским городским властям с официальной просьбой изменить его фамилию и имя на Джеймс Фенимор Купер. Тем самым он выполнял обещание, данное матери, урожденной Фенимор, что добавит ее девичью фамилию к фамилии своего отца. В марте 1826 года городские власти приняли соответствующее решение, и с тех пор писатель всегда подписывался именем Джеймс Фенимор Купер – именем, под которым он известен всему миру.

Перед отъездом Купер также улаживает свои дела с американскими издателями. Дело в том, что его постоянный издатель Чарльз Уайли, испытывавший серьезные финансовые трудности, скончался, и Купер передает права на издание всех своих произведений крупнейшим в то время американским издателям Карей и Ли из Филадельфии. Он старается добиться изменения авторского права с тем, чтобы оградить права американских писателей от так называемых пиратских изданий. Избранный членом палаты представителей конгресса США от штата Нью-Йорк, писатель Гуллиан К. Верпланк внес в Юридический комитет конгресса проект закона, который обеспечил бы права американских авторов. Однако проект этот не был доведен до формального обсуждения и голосования и так и остался на бумаге.

Друзья и почитатели таланта писателя устроили ему торжественные проводы. Члены клуба «Хлеб и сыр» организовали 29 мая 1826 года прощальный банкет, на котором присутствовали губернатор штата Нью-Йорк Клинтон, губернатор штата Огайо Э.А. Браун, епископ Хобарт, видные литераторы, бизнесмены, ученые, друзья писателя. От имени собравшихся с напутственным словом выступил Чарльз Кинг, редактор ежедневной газеты «Нью-Йорк америкен». Он пожелал, чтобы «здоровье и удовольствие» сопутствовали Куперу в отъезде и чтобы «попутный ветер способствовал его возвращению». В ответном слове Купер обещал своим доброжелателям, что его перо не будет бездействовать и за пределами родины.

На следующий день газета «Нью-Йорк америкен» опубликовала пространное сообщение о банкете, перечислила его участников, дала изложение произнесенных речей. Как оказалось, банкет этот явился самым крупным общественным мероприятием, организованным в честь писателя на его родине за всю его жизнь.

В Европе в этот период доминировали государства Священного союза, созданного в сентябре 1815 года российским императором Александром I, Францем I Австрийским и Фридрихом-Вильгельмом III Прусским. В этот союз постепенно вошли все континентальные монархи, за исключением папы римского и турецкого султана. «Пустой и звонкий документ», как назвал австрийский канцлер Меттерних соглашение об организации Священного союза, тем не менее в течение 15 лет определял политику европейских держав и направлял ее на подавление революций и политического и религиозного свободомыслия, где бы и в какой бы форме они ни проявлялись. К середине 20-х годов XIX века начинают резко проявляться разногласия между Священным союзом и Англией, появляются трещины и между отдельными членами союза.

Путешествие через Атлантический океан на корабле «Гудзон» заняло 31 день. В Англии сделали двухнедельную остановку. Жена писателя с пятью детьми и племянником оставалась в Саутгемптоне, пока Купер ездил в Лондон, чтобы обсудить свои литературные дела с издателями. Первые впечатления от Англии у него сложились самые неблагоприятные. «Это чрезвычайно неприятная страна для любого иностранца, и американца в особенности… Если вы хорошо платите и много заказываете, вас окружает необычайное подобострастие, но если вы не соответствуете их требованиям в смысле денег, то вами пренебрегают и вас даже презирают. Это служит плохим комплиментом стране наших праотцов, и мы были крайне рады выбраться отсюда».

В Париже Куперы сначала остановились в гостинице, но вскоре сняли хорошую большую меблированную квартиру в здании, на нижнем этаже которого размещалась школа для девочек, в которую Куперы определили и своих дочерей. «Вот мы и в Париже, – писал Купер знакомому в Нью-Йорк, – частично довольные, частично разочарованные, старающиеся приноровиться к странной стране, созданной из грязи и позолоты, хорошего настроения и постного супа, клопов и кружев». Своей сестре он писал, что в Париже его поразила «непостижимая мешанина претенциозности и скаредности, безвкусицы и грязи».

Статус американского дипломата открыл перед Купером двери высшего парижского общества, хотя, как отмечает писатель в своих письмах, на торжественных обедах его место всегда оказывалось в самом конце обеденного стола: послы и посланники, бароны и графы котировались выше, чем знаменитый писатель. «Люди здесь, похоже, удивлены самим фактом того, что американец умеет писать. Я твердо убежден, что девять десятых французской читающей публики и не представляет себе, что в Америке когда-либо создавались книги… Вы будете удивлены, узнав, что Вашингтон Ирвинг практически неизвестен здесь, и это несмотря на то, что он так долго здесь прожил. Его стиль и его юмор не поддаются переводу… А уж если книга способна высоко держать голову после того, как она была отдана на милость французского переводчика, то это значит, что в ней имеются и кости, и жилы».

Постепенно знакомясь с Парижем и его окрестностями, с его космополитическим высшим обществом, Купер продолжал упорно трудиться над новым романом, начатым еще в Нью-Йорке. Весной 1827 года роман был закончен, и в апреле он вышел в свет в Лондоне, а в мае – в Филадельфии. Новый роман назывался «Прерия», был он прямым продолжением «Пионеров» и рассказывал о событиях, происшедших через десять лет после того, как Кожаный Чулок, предав земле тело своего старого друга Чингачгука и попрощавшись с Эдвардом и Элизабет Эффингемами, ушел дальше на Запад. Теперь, «отягченный годами, он уже не охотник и не воин, он становится траппером, то есть звероловом, каких немало на Великом Западе. Стук топора прогнал его из его любимых лесов, и в безнадежной покорности судьбе он ищет прибежища на голой равнине, протянувшейся до Скалистых гор».

Случай сталкивает Натти с семейством скваттера Ишмаэла Буша, двигающимся на Запад в поисках новых земель. Не признающие никаких законов, не прислушивающиеся к голосу совести Ишмаэл Буш и семеро его сыновей охвачены единственным желанием – как бы захватить земли получше и разбогатеть. Ради этой цели они не брезгуют никакими средствами. Натти Бампо – умудренный жизненным опытом, но все еще слишком доверчивый, не сразу разгадывает хищническую сущность Ишмаэла и его семейства. Из-за этого он попадает не в одну передрягу, прежде чем находит безопасное место среди солдат капитана Дункана Ункаса Мидлтона, оказавшегося внуком старых добрых знакомых Натти – майора Хейворда и Алисы («Последний из могикан»).

Среди друзей Натти – славный индейский воин по имени Твердое Сердце. В одном из своих писем Купер подчеркивал, что он лично хорошо знал индейца Петерлашароо, послужившего прообразом Твердого Сердца. «Этот человек был бы героем любой цивилизованной нации… Я ни в коей мере не приукрасил ни его физические данные, ни его невозмутимое хладнокровие».

Во Франции незадолго до этого вышел в свет роман Франсуа Рене де Шатобриана «Натчезы» – о быте и нравах северо-американских индейцев. В этой связи знакомые Купера обращали его внимание на то, что индейцы в его романе и в книге Шатобриана описаны по-разному. «Если господин Шатобриан изобразил индейцев по-другому, чем это сделал я, его просто ввели в заблуждение, – отвечал своим критикам Купер. – Он, вероятно, черпал свою информацию из книг старых французских авторов, изданных по меньшей мере полстолетия назад. Я же пользовался моими собственными источниками и моими личными наблюдениями. Конечно, мое описание не лишено поэтичности, как и подобает в романе, но в целом оно достаточно достоверно».

Интересно отметить, что полстолетия спустя Карл Маркс, характеризуя творчество Шатобриана, писал, что его отличают «фальшивая глубина, византийские преувеличения, кокетничанье чувствами, пестрая игра красок, чрезмерная образность, театральность, напыщенность – одним словом, лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию».

После всех приключений и злоключений своей долгой жизни Натти Бампо умирает среди своих друзей. Предсмертные его слова обращены к капитану Мидлтону и индейцу Твердое Сердце, которые остаются с ним до последней минуты. Натти умирает, «как жил – философом-отшельником лишь с немногими недостатками, не знавшим пороков, честным и искренним, как сама природа».

Идеалист и романтик в своих помыслах, но реалист и прагматик в повседневной жизни Натти Бампо, как он описан Купером в трех романах, – фигура трагическая. Он прекрасно понимает, что все, что ему дорого и мило, весь этот девственный мир природы, все это могущество земли и ее недр разрушается его соплеменниками, белыми завоевателями континента. Сам он под их натиском уходит все дальше и дальше на Запад, но даже в бескрайних прериях Великого Запада не может найти убежище. И здесь его настигает хищническая хватка скваттера Ишмаэла Буша. Натти некуда больше податься, ему не остается места на этой земле, и он покидает ее. Из жизни уходит философ естественного существования, проповедник равноправия всех людей независимо от цвета их кожи и расы. В памяти читателей навсегда останется образ этого правдолюбца, который сродни другому великому герою – рыцарю печального образа – хитроумному идальго Дон Кихоту Ламанчскому.