Юрий Владимиров - В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

• Название: В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
• Автор: Юрий Владимиров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02356-8

Мемуары рядового Юрия Владимирова представляют собой детальный и чрезвычайно точный рассказ о жизни в немецком плену, в котором он провел почти три года. Лишения, тяжелые болезни, нечеловеческие условия быта. Благодаря хорошим языковым способностям автор в совершенстве овладел немецким языком, что помогло выжить ему и многим его товарищам. После окончания войны мытарства бывших военнопленных не закончились – ведь предстояла еще длинная дорога домой. На родине Ю.В. Владимиров свыше года подвергался проверке, принудительно работая на угольных шахтах Донбасса.

---

Я попросил майора отпустить меня до утра следующего дня к своим товарищам, чтобы помочь им приготовить хоть какой-нибудь ужин, с ними поужинать и переночевать. Он разрешил уйти, дав мне с собой из своего рюкзака пару больших кусков сахара-рафинада, пакетик чаю, пачку печенья и полпачки папирос и пожелав спокойной ночи и появления завтра утром у него точно к шести часам.

Когда я подошел к товарищам, расположившимся на лугу, они уже начали готовить ужин на сегодняшний вечер и завтрак на завтрашнее утро. Распоряжался работами Андрей Дмитриевич Шныкин. Сняв с тележки имевшееся у нас ведро с картошкой, он отправил Ивана Пика и Женю с этим ведром и с двумя котелками к колодцу-скважине в крестьянском дворе. Им там надлежало хорошо вымыть весь картофель и снова поместить его в вымытое ведро и залить чистой водой, после чего принести полное ведро обратно, захватив такую же воду в обоих котелках. Андрея Маркина и Ивана Утюка Шныкин послал в лес за хворостом – топливом для костра.

Когда начало темнеть, на шоссе появились двое изможденных и одетых в полосатые куртки мужчин, еле-еле ковылявших в сторону Гроссрёрсдорфа. Они остановились недалеко от нашего костра, заговорив между собой по-немецки. Я подошел к ним и выяснил, что они – бывшие немецкие узники концлагеря, а сейчас, освобожденные Красной армией, направляются через Дрезден на родину. Я тут же сообщил об этих людях товарищам, сидевшим около костра, и те пригласили их, очень голодных, в нашу компанию. Один из них был членом Коммунистической, а другой – Социал-демократической партии Германии, обоим пришлось пробыть в концлагере свыше 7 лет. Узнав, что с нами сидят бывшие узники концлагеря, «наши немцы» многие притащили им свою еду и тоже стали их угощать. Достали даже разбавленный спирт, чтобы немцы выпили вместе со всеми по глоточку «за здоровье и счастливое будущее». Вскоре оба немца ушли, поблагодарив нас.

Утром 22 мая мы подошли к Каменцу, где группа жителей занималась разборкой противотанкового препятствия. По обеим обочинам шоссе видны щиты с надписями на русском языке: «Осторожно, мины!» Неожиданно один из пожилых немцев окликнул меня: «Юрий, Юрий, ты ли это?» Я оглянулся и увидел мастера Михаэля, с которым мне иногда приходилось раньше работать в городе. Когда я подошел к нему и подал ему руку, он зарыдал и поведал о постигшей его трагедии: он остался нищим, русские у него все забрали, жена и дочери изнасилованы и опозорены. «Как жить дальше? – спрашивал он. – Может быть, лучше умереть?» Я попытался утешить беднягу, сказав, что скоро жизнь наладится. И Михаэль, вытирая рукавом слезы, попрощался со мной.

В городе почему-то не было видно ни одного нашего военного. Мы нигде не заметили каких-либо серьезных разрушений: остались целыми железнодорожный вокзал, туннель под площадью Бёниша, а также отель «Леман», на кухне которого я работал совсем недавно.

Я попросил майора отпустить меня посмотреть на военный городок, где нас распределяли на работу и заставляли работать. Я походил по его территории и помещениям, совершенно пустым, и поспешил догнать колонну, которая успела уйти далеко вперед. В это время меня обогнали несколько человек, ехавшие на велосипедах, наверное отнятых у местных жителей.

Наконец я вошел в Цшорнау. Почти все дома и постройки в нем были целы. Я направился к дому Мик-клихов, но застал там не хозяев, а двух пожилых красноармейцев, которые, к моему удивлению, навели во дворе идеальный порядок. Я сказал им, что, будучи военнопленным, жил в этой деревне и иногда работал у здешних хозяев, которые хорошо ко мне относились. Красноармейцы о хозяевах ничего не знали. Не удалось мне и обзавестись велосипедом: час назад через деревню прошла колонна пленных и двое из них забрали хозяйские велосипеды. Но у меня еще оставалась надежда на дом Марии Шольце. Заглянул во двор, увидел одинокого Вальтера, в рваных брюках и босого. Оказалось, и здесь бывшие пленные все забрали. Не осталось ни велосипедов, ни лошадей, ни коров и даже кур. Проволочная ограда нашего бывшего лагеря еще сохранилась. Я открыл калитку и подошел к двери в умывальник, но она оказалась запертой на большой замок. Через щель я у видел, что все пространство в умывальнике заставлено большими мешками с мукой, которые, по-видимому, были доставлены для снабжения наших войсковых частей. Хотел еще подойти к бывшей кухне, но остановился: везде висели плакаты: «Мины! Мины!» Они находились даже вблизи колодца, откуда мы брали воду.

Я прошел мимо кладбища к деревне Шидель, где хотел опять попытаться «организовать» велосипед, чтобы скорей догнать колонну. Вошел во двор одного из хороших домов и, к великому удивлению, увидел на скамейке хорошо знакомых мне женщин из Цшорнау. Имиоказались хозяйка дома, где располагался наш лагерь, Мария Шольце (мать Вальтера и Доры) и ее соседка Ольга Пёчке. С ними сидела и владелица дома – родственница Ольги. Мария и Ольга обрадовались неожиданной встрече. Я сказал Марии, что менее часа назад, проходя через Цшорнау, виделся там с ее сыном Вальтером. Узнал от Марии, что обе ее дочери – Дора и Гизела – живы и здоровы, но пока укрываются у родных в городе, где сейчас более безопасно, чем в сельской местности, к тому же у нее в деревне почти ничего не осталось для нормального проживания. Я довольно глупо ободрил ее тем, что она может использовать оставшиеся в казарме 72 байковых одеяла. Мария рассказала о печальной участи своего работника – поляка Станислава. В конце апреля он был расстрелян за то, что не хотел отдать лошадей хозяйки. И почти в это же время один из советских военнослужащих, будучи пьяным, заметил вечером вышедшую подышать свежим воздухом молодую, но тяжелобольную жену цветовода Хёне (у которого мне приходилось работать) и устремился к ней. Увидев это, ее супруг Освальд взял винтовку и застрелил этого солдата, а тело его оттащил на шоссе подальше от своего дома. На следующий день тело убитого обнаружили, но никто Освальда не выдал. Тогда товарищи убитого повели всех мужчин деревни в населенный пункт Вайссиг в нескольких километрах от Цшорнау. Через двое суток всех отпустили домой, кроме местного пекаря Отто Уфера и одного старика-беженца. Вскоре уже разложившиеся тела обоих мужчин местные жители нашли в лесу рядом с Вайссигом и в этом же лесу похоронили. А семья Освальда Хёне сразу куда-то уехала, бросив усадьбу[7].

Пока я слушал рассказ Марии Шольце, Ольга и ее родственница принесли из погреба кувшин молока. Оказалось, что они содержат в укрытии двух коров.

Женщины угостили меня молоком с холодной картошкой. Я сказал им, что должен догонять свою колонну, но без велосипеда это трудно сделать. Но женщины ответили, что велосипеда у них нет. К счастью, оказалось, что накануне колонна сделала часовую остановку недалеко, благодаря чему я догнал товарищей и занял свое место рядом с майором.

Скоро мы подошли к Виттихенау и остановились на широком лугу, где был создан временный военный городок, окруженный колючей проволокой, внутри которого имелось множество палаток. Нас встретила группа военных во главе с полковником, которому майор доложил, что привел из Дрездена колонну бывших советских пленных. Нас было около 4 тысяч человек.

На прощание майор вручил мне пачку папирос «Беломорканал», поблагодарил за помощь и пожелал счастливого возвращения на Родину. Местные командиры распределили нас по палаткам. Андрей Маркин, Женя Волчанский, Андрей Шныкин, Иван Харченко, Иван Утюк и я напросились попасть в одно и то же отделение, командиром которого назначили Андрея Маркина, имевшего среди всех нас наивысшее военное звание – старшего сержанта. К нам присоединили еще 9 человек. Так как в палатке никаких нар, лежаков, а также пола не было, мы побросали свои вещевые мешки на сухую травянистую землю. Спать можно было на двух сторонах палатки пятками к середине. Постелей тоже не было, и приходилось подстилать под себя что-то из одежды. Но у нашей шестерки имелись одеяла, за что мы были очень благодарны Андрею Дмитриевичу, вовремя посоветовавшему запастись ими.

Перед тем как лечь спать, мы отправились строем под командой какого-то старшины на кухню, где получили по 200 граммов черного хлеба, горячее картофельное пюре с говядиной и полусладкий чай. 23 мая нас разбудили в 6 часов утра и отправили на физзарядку, затем на беседу с представителями Особого отдела, который объяснил нам порядок предстоящей проверки военнопленных. Затем последовала политинформация, которую провел капитан, раздавший несколько экземпляров свежей газеты, издаваемой воинской частью. Одновременно все получили по пачке махорки, из-за чего каждый экземпляр газеты пришлось поделить между курящими.

В 14 часов состоялся обед, на который мы опять получили по 200 граммов хлеба, первое и второе мясные блюда и компот. На ужин нам полагались только различные каши с маслом и чай с хлебом. Положенное бывшим пленным питание «по третьей категории» все же было недостаточным. Из-за этого по пути на родину нам, как в плену, приходилось «организовывать» его дополнительно.