Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова

• Название: Белая гвардия Михаила Булгакова
• Автор: Ярослав Тинченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Полемічне дослідження київського історика Ярослава Тинченка «Белая гвардия Михаила Булгакова» присвячено подіям в Україні кінця 1918 року — часу повалення гетьмана Скоропадського, Києву доби громадянської війни, пригодам родичів та друзів сім'ї Булгакових, що стали прототипами роману «Белая гвардия», видатному письменнику-киянинові Михайлу Афанасійовичу Булгакову та його долі. Сподіваємося, що нестандартний погляд на творчість Булгакова та історичні події в Україні часів громадянської війни зацікавлять не тільки поцінувачів літературної спадщини видатного письменника, а й усіх, хто цікавиться тим складним і буремним часом. Книжка розрахована на широкий загал читачів, буде корисною як літературознавцям, так і історикам.

Дослідження видано за фінансового сприяння акціонерного товариства пивзавод «Оболонь».

Полемическое исследование киевского историка Ярослава Тинченко «Белая гвардия Михаила Булгакова» посвящено событиям на Украине конца 1918 года — времени свержения гетмана Скоропадского, Киеву в период гражданской войны, приключениям родственников и друзей семьи Булгаковых, ставших прототипами романа «Белая гвардия», выдающемуся писателю-киевлянину Михаилу Афанасьевичу Булгакову и его семье. Надеемся, что нестандартный взгляд на творчество Булгакова и исторические события на Украине времен гражданской войны заинтересует не только поклонников литературного наследия выдающегося писателя, а и всех, кто интересуется той сложной и запутанной эпохой. Книга рассчитана на широкий круг читателей, будет полезной как литературоведам, так и историкам.

Исследование издано благодаря финансовой поддержке акционерного общества пивзавод «Оболонь».

---

Доказательств тому, что Елена Турбина именно такая, как мы описали, в романе предостаточно. Все ее достоинства, по большому счету, сводятся лишь к тому, что она умеет создать уют в доме Турбиных и вовремя выполнить функции бытового характера: "Скатерть, не смотря на пушки и на все это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна. Это от Елены, которая не может иначе, это от Анюты, выросшей в доме Турбиных. Полы лоснятся, и в декабре, теперь, на столе, в матовой, колонной вазе голубые гортензии и две мрачных и знойных розы, утверждающие красоту и прочность жизни…". Точных характеристик для Елены Булгаков не припас — она проста, и простота ее видна во всем. Действие романа "Белая гвардия" фактически начинается сценой ожидания Тальберга: "В глазах Елены тоска (не беспокойство и переживания, не ревность и обида, а именно тоска — прим. Т.Я.), и пряди, подернутые рыжеватым огнем, уныло обвисли".

Из этого состояния Елену не вывел даже стремительный отъезд мужа за границу. Она не проявила вообще никаких эмоций, лишь печально слушала, "постарела и подурнела". Чтобы заглушить свою тоску, Елена не пошла к себе в комнату рыдать, биться в истерике, срывать злость на родственниках и гостях, а принялась вместе с братьями пить вино и слушать явившегося вместо мужа поклонника. Не смотря на то, что между Еленой и ее мужем Тальбергом не было никаких размолвок, она все равно стала мягко реагировать на знаки внимания, оказываемые ей поклонником Шервинским. Как оказалось в конце "Белой гвардии", Тальберг уехал не в Германию, а в Варшаву, и не для того, чтобы продолжить борьбу с большевиками, а жениться на некой общей знакомой Лидочке Герц. Таким образом, Тальберг имел роман, о котором его жена даже не подозревала. Но даже в этом случае Елена Турбина, которая вроде бы и любила Тальберга, не стала делать трагедии, а полностью переключилась на Шервинского: "А Шервинский? А, черт его знает… Вот наказанье с бабами. Обязательно Елена с ним свяжется, всенепременно… А что хорошего? Разве что голос? Голос превосходный, но ведь голос, в конце концов, можно и так слушать, не вступая в брак, не правда ли… Впрочем, неважно".

Сам Михаил Афанасьевич Булгаков, хоть объективно и оценивал жизненное кредо своих жен, всегда останавливался именно на таком типе женщин, как описанная Елена Турбина. Собственно, во многом таковой была вторая жена писателя, Любовь Евгеньевна Белозерская, который считал ее данной "от людей". Вот какие характеристики, посвященные Белозерской, мы можем встретить в дневнике Булгакова в декабре 1924 года: "Очень помогает мне от этих мыслей моя жена. Я обратил внимание, когда она ходит, она покачивается. Это ужасно глупо при моих замыслах, но, кажется, я в нее влюблен. Но одна мысль интересует меня. При всяком ли она приспособилась бы также уютно или это избирательно, для меня?"; "Ужасное состояние, все больше влюбляюсь в свою жену. Так обидно — десять лет открещивался от своего… Бабы как бабы. А теперь унижаюсь даже до легкой ревности. Чем-то мила и сладка. И толстая". Кстати говоря, как известно, Михаил Булгаков посвятил роман "Белая гвардия" именно своей второй супруге, Любви Белозерской.

Спор о том, имеет ли Елена Турбина свои исторические прототипы, тянется уже очень давно. По аналогии с параллелью Тальберг — Карум проводится подобная параллель Елена Турбина — Варвара Булгакова. Как известно, сестра Михаила Булгакова Варвара Афанасьевна действительно была замужем за Леонидом Карумом, выведенным в романе, как Тальберг. Братья Булгаковы недолюбливали Карума, чем и объясняется создание такого нелицеприятного образа Тальберга. В данном случае Варвара Булгакова считается прототипом Елены Турбиной только потому, что была женой Карума. Конечно, аргумент весомый, но по характеру Варвара Афанасьевна очень сильно отличалась от Елены Турбиной. Еще до встречи с Карумом Варвара Булгакова вполне могла найти себе пару. Не была она и такой доступной, как Турбина. Как известно, существует версия о том, что из-за нее в свое время покончил жизнь самоубийством близкий друг Михаила Булгакова Борис Богданов, очень достойный молодой человек. Кроме того, Варвара Афанасьевна искренне любила Леонида Сергеевича Карума, помогала ему даже в годы репрессий, когда стоило заботиться не об арестованном муже, а о детях, и последовала за ним в ссылку. Представить Варвару Булгакову в роли Турбиной, которая от тоски не знает, куда себя деть, а после отъезда мужа заводит роман с первым попавшимся мужчиной, нам весьма сложно.

Существует версия и о том, что все сестры Михаила Афанасьевича так или иначе связаны с образом Елены Турбиной. Эта версия строится в основном на сходстве имени младшей сестры Булгакова и героини романа, а так же некоторым другим внешним признакам. Однако и эта версия, на наш взгляд, является ошибочной, поскольку у Булгакова все четыре сестры были личностями, не в пример Елене Турбиной имевшими свои странности и причуды. Сестры Михаила Афанасьевича во многом походят на другие типы женщин, но никак не на рассматриваемый нами. Все они были весьма переборчивыми в выборе пары, и их мужья являлись образованными, целеустремленными и увлеченными людьми. Более того, все мужья сестер Михаила Афанасьевича были связаны с гуманитарными науками, которые и в те времена в серой среде отечественной мрази считались уделом женщин.

Честно говоря, спорить о прототипах образа Елены Турбиной весьма сложно. Но если сравнивать психологические портреты литературных образов и женщин, окружавших Булгакова, можно сказать, что Елена Турбина очень сильно похожа… на мать писателя, всю жизнь посвящавшую себя только семье: мужчинам, быту и детям.

Ирина Най-Турс также имеет достаточно типичный для 17-18-летних представительниц женской половины общества психологический портрет. В развивающемся романе Ирины и Николая Турбина мы можем заметить некоторые подробности личного характера, взятые писателем, вероятно, из опыта своих ранних любовных похождений. Сближение Николая Турбина и Ирины Най-Турс происходит лишь в мало известном варианте 19-й главы романа и дает нам повод считать, что Михаил Булгаков все же намеревался развить эту тему в последующем, планируя доработать "Белую гвардию".

Николай Турбин познакомился с Ириной Най-Турс при оповещении матери полковника Най-Турса о его гибели. В последующем Николай вместе с Ириной совершил мало приятное путешествие в городской морг для розыска тела полковника. Во время празднования Нового Года Ирина Най-Турс появилась в доме Турбиных, а Николка после того вызвался ее провожать, о чем повествует мало известный вариант 19-й главы романа:

"Ирина зябко передернула плечами и уткнула подбородок в мех. Николка шагал рядом, мучаясь страшным и непреодолимым: как предложить ей руку. И никак не мог. На язык как будто повесили гирю фунта в два. "Идти так нельзя. Невозможно. А как сказать?.. Позвольте вам… Нет, она, может быть, что-нибудь подумает. И может быть, ей неприятно идти со мной под руку?.. Эх!.."

— Какой мороз, — сказал Николка.

Ирина глянула вверх, где в небе многие звезды и в стороне на скате купола луна над потухшей семинарией на далеких горах, ответила:

— Очень. Я боюсь, что вы замегзнете.

"На тебе. На, — подумал Николка, — не только не может быть и речи о том, чтобы взять ее под руку, но ей даже неприятно, что я с ней пошел. Иначе никак нельзя истолковать такой намек…"

Ирина тут же поскользнулась, крикнула "ай" и ухватилась за рукав шинели. Николка захлебнулся. Но такой случай все-таки не пропустил. Ведь уж дураком нужно быть. Он сказал:

— Позвольте вас под руку…

— А где ваши пегчатки?.. Вы замегзнете… Не хочу.

Николка побледнел и твердо поклялся звезде Венере: "Приду и тотчас

же застрелюсь. Кончено. Позор".

— Я забыл перчатки под зеркалом…

Тут ее глаза оказались поближе возле него, и он убедился, что в этих глазах не только чернота звездной ночи и уже тающий траур по картавому полковнику, но лукавство и смех. Она сама взяла правой рукой его правую руку, продернула ее через свою левую, кисть его всунула в свою муфту, уложила рядом со своей и добавила загадочные слова, над которыми Николка продумал целых двенадцать минут до самой Мало-Провальной:

— Нужно быть половчей.

"Царевна… На что я надеюсь? Будущее мое темно и безнадежно. Я неловок. И университета еще даже не начинал… Красавица…" — думал Никол. И никакой красавицей Ирина Най вовсе не была. Обыкновенная миловидная девушка с черными глазами. Правда, стройная, да еще рот не дурен, правилен, волосы блестящие, черные.

У флигеля, в первом ярусе таинственного сада, у темной двери остановились. Луна где-то вырезывалась за переплетом деревьев, и снег был пятнами, то черный, то фиолетовый, то белый. Во флигеле все окошки были черны, кроме одного, светящегося уютным огнем. Ирина прислонилась к черной двери, откинула голову и смотрела на Николку, как будто чего-то ждала. Николка в отчаянии, что он, "о, глупый", за двадцать минут ничего ровно не сумел ей сказать, в отчаянии, что сейчас она уйдет от него в дверь, в этот момент, как раз когда какие-то важные слова складываются у него в никуда не годной голове, осмелел до отчаяния, сам залез рукой в муфту и искал там руку, в великом изумлении убедившись, что эта рука, которая всю дорогу была в перчатке, теперь оказывается без перчатки. Кругом была совершенная тишина. Город спал.