Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова

• Название: Белая гвардия Михаила Булгакова
• Автор: Ярослав Тинченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Полемічне дослідження київського історика Ярослава Тинченка «Белая гвардия Михаила Булгакова» присвячено подіям в Україні кінця 1918 року — часу повалення гетьмана Скоропадського, Києву доби громадянської війни, пригодам родичів та друзів сім'ї Булгакових, що стали прототипами роману «Белая гвардия», видатному письменнику-киянинові Михайлу Афанасійовичу Булгакову та його долі. Сподіваємося, що нестандартний погляд на творчість Булгакова та історичні події в Україні часів громадянської війни зацікавлять не тільки поцінувачів літературної спадщини видатного письменника, а й усіх, хто цікавиться тим складним і буремним часом. Книжка розрахована на широкий загал читачів, буде корисною як літературознавцям, так і історикам.

Дослідження видано за фінансового сприяння акціонерного товариства пивзавод «Оболонь».

Полемическое исследование киевского историка Ярослава Тинченко «Белая гвардия Михаила Булгакова» посвящено событиям на Украине конца 1918 года — времени свержения гетмана Скоропадского, Киеву в период гражданской войны, приключениям родственников и друзей семьи Булгаковых, ставших прототипами романа «Белая гвардия», выдающемуся писателю-киевлянину Михаилу Афанасьевичу Булгакову и его семье. Надеемся, что нестандартный взгляд на творчество Булгакова и исторические события на Украине времен гражданской войны заинтересует не только поклонников литературного наследия выдающегося писателя, а и всех, кто интересуется той сложной и запутанной эпохой. Книга рассчитана на широкий круг читателей, будет полезной как литературоведам, так и историкам.

Исследование издано благодаря финансовой поддержке акционерного общества пивзавод «Оболонь».

---

В конце декабря 1919 года положение на фронте, проходившем теперь по крымским перешейкам, стало настолько угрожающим, что командовавший обороной Крыма генерал Слащов (Хлудов из "Бега") приказал отправиться константиновцам на позиции. Всего месяц киевские юнкера пробыли на фронте, но этот месяц был вписан в историю училища самой яркой и героической страницей. Январь 1920 года был самым тяжелым для горстки защитников Крыма: они единственные из всех белых частей отбивались от наседавших красных. В то время и Колчак, и Юденич, и Деникин были разгромлены. И лишь мало кому до того известный генерал Слащов продолжал держаться до последнего солдата. А последними как раз были юнкера-киевляне.

О том, какими тяжелыми были бои за Крым, можно судить из летописи Киевского Константиновского училища. Вот описание лишь одного дня из училищной истории: "15 января батальон училища, восстанавливая положение на Перекопском валу, в метель и при морозе в 22 градуса вел упорный бой у Армянска, отбив ряд атак противника, переходя неоднократно в штыковые контратаки. Задача, поставленная батальону, была выполнена ценою тяжелых потерь: были убиты 3 офицера, в их числе — командир батальона Сребницкий и 29 юнкеров, ранены 4 офицера и 51 юнкер".

4 февраля (22 января) 1920 года генерал Слащов вывел училище на отдых к станции Джанкой, куда подтягивалось прибывшее из Одессы Сергиевское артиллерийское училище. В этом училище учился Николай Афанасьевич Булгаков, с которым Леонид Сергеевич смог увидеться.

В апреле 1920 года Киевское училище еще раз было вызвано на фронт. Здесь оно особо отличилось, проведя против большевиков известную "психическую" атаку. Вот что об этом вспоминал генерал Яков Слащов:

"…я отдал приказ юнкерам построиться в колонне по отделениям и двинул ее на гать с мостом. Артиллерия красных стала стрелять беспорядочно: ни один снаряд не падал на гать, многие шрапнели падали на удар, давая камуфлеты, — очевидно, орудийная прислуга второпях не установила дистанционных трубок.

Ружейный огонь был не менее беспорядочен; несмотря на почти 2- верстное расстояние, пули летали через головы.

Батальон втянулся на гать; сначала отдельные люди красных, а потом и вся их цепь стала отбегать назад, артиллерия смолкла — видимо, взялась в передки, — сзади неслось "ура" бригады 13-й дивизии, нестройными толпами сбегавшей на гать, а юнкера шли с музыкой (оркестр).

Я невольно подумал, что достаточно было бы одного пулемета и одного орудия у красных, но в не дрожащих руках, чтобы смести все это, но такова сила нервного шока, который всегда возможен во всяком бою. Ошеломить можно кого угодно".

На преподавательской работе Леонид Карум оставался недолго. Уже в апреле 1920 года он оставил училище. Свой поступок он объяснял тем, что сменивший Деникина Врангель признал существование независимых государств, в том числе и Латвии, а потому Карум теперь мог уклониться от службы у белых, в которых он якобы разочаровался. Не знаем, что является в данном случае правдой. Теперь Леонид Сергеевич занял должность военного представителя при латвийском консуле, а так же принялся преподавать в гражданских учебных заведениях.

Весной 1920 года Леонид Карум сошелся с представителями крымской оппозиции, которые вскоре оказались одними из руководителей большевистского подполья. В то время положение крымских подпольщиков было не лучшим. По доносу провокатора, бывшего члена Совнаркома Украины Медведева, белые арестовали 14 руководителей из большевиков Крыма. Кроме того, было взято и много лиц, подозревавшихся в сочувствии к красным. Карум был одним из немногих военных юристов, вставших на сторону арестованных. В последующем, спасенные Карумом большевики предоставили ему несколько документальных свидетельств, доказавших в годы Сталинских репрессий его "невиновность" перед Советской властью по обвинению в белогвардейщине. Бывший руководитель Феодосийского райкома РКП(б) И. Каменский (Придорожный) оставил Каруму "охранную грамоту", которую в последующие годы по надобности обновлял:

"Для представления в Военные Организации

Апреля… дня 1925 года В Киевское ГПУ

По встретившейся надобности в связи с выданным мною в свое время Леониду Сергеевичу Каруму свидетельством настоящим имею прибавить следующее.

Я познакомился с Карумом во время моей работы в Крымском подполье в 1919 году в гор. Феодосии. Это был единственный офицер среди многих, с которыми мне приходилось сталкиваться по самому характеру своей подпольной работы, в котором я встретил человека абсолютно лишенного белогвардейской идеологии, и отношения с которым я поддерживал не только в силу необходимости. В белой армии он служил в качестве преподавателя юнкерского училища (Константиновского — из Киева). Если я не ошибаюсь, он преподавал законоведение и русский язык. Его я использовал (конечно, без его на то ведома), чтобы через него заводить знакомства с офицерами строевиками. Когда при подготовке вооруженного восстания наша организация провалилась — и я был арестован одним из первых — Карум, который более всех других имел основания не сомневаться в том, что контрразведка арестовала меня не "случайно", был единственным человеком, всячески содействовавшим моему спасению. В результате — еще при Деникине — Карум был отставлен от должности преподавателя и демобилизован, после чего он стал, если я не ошибаюсь, работать (о чем мне было известно еще в тюрьме) в Феодосийском Уездном Кооперативном Союзе — и при Врангеле в армии совсем не служил. Одновременно, как юрист, Карум помогал и даже выступал в военных судах, в качестве защитника по политическим делам (напр. дело тов. Эфрона).

После занятия Крыма нашими частями, я был секретарем Феодосийского Укома. В период суровой ликвидации белогвардейщины Карум не только был освобожден Особым Отделом, но и, сколько мне помнится, тут же получил назначение на общественную военно-преподавательскую должность. Я полагаю, что этого не произошло бы (принимая во внимание, какому фильтру подвергались тогда все военнослужащие), если бы Карум был бы замешан в чем-либо другом, помимо чисто преподавательской деятельности.

Еще такие факты: Карум до суда надо мной (т. е. когда он еще не подозревал, что я большевик) часто и резко высказывался против белых, чем очень рисковал, ибо не знал, в конце концов, что таков я сам.

В советское время — за эти 5–6 лет — я изредка встречал Карума и всегда он производил на меня впечатление человека, вполне преданного своей советской работе и сочувственно настроенного.

Этим своим письмом я нисколько не намерен вмешиваться в ход какого бы то ни было ныне производимого в отношении Карума дознания, но считал своим долгом представить о нем свидетельственные показания из известного мне его прошлого.

Член РКП И. Каменский"

В этом документе есть несколько неточностей, вызванных неосведомленностью автора. В частности, как отмечалось, Карум ушел из училища лишь в апреле 1920 года, а И. Каменский утверждает, что "еще при Деникине". Эти

факты, благодаря свидетельствам Каменского, в последующем не проверялись органами ОГПУ и ГПУ, что спасло Леонида Карума от расстрела.

После оставления белыми Крыма Леонид Сергеевич остался в Феодосии. Пришедшие красные его, как сообщника местных большевиков, не тронули. Уже зимой 1921 года Леониду Каруму и Варваре Булгаковой удалось вновь вернуться в Киев, где Карум поступил на Советскую службу. Долгое время он преподавал в Военной школе Каменева, созданной на базе Киевского Константиновского училища, затем перешел на должность военного руководителя Киевского института Народного Хозяйства. Леониду Каруму удалось создать военную кафедру института, где он собрал многих именитых офицеров и генералов старой российской армии. Работал у него и бывший колчаковский офицер Петр Иванович Бржезицкий, во многим ставший прототипом для создания образа Мышлаевского в романе "Белая гвардия".

В 1929 году Леонид Сергеевич Карум был арестован органами Киевского ОГПУ по обвинению в организации контрреволюционной офицерской организации. По этому делу было привлечено около трех тысяч офицеров по всему Советскому Союзу, когда-либо служивших в белых армиях. На основе сфабрикованных дознаний в ОГПУ были созданы дело "Весна" и дело "бывших гвардейских офицеров". Леонид Карум проходил в ОГПУ, как один из руководителей заговора "Весна". "Главарем" этого дела был выведен бывший генерал Владимир Ольдерогге, руководивший в то время Военной школой имени Каменева. Владимир Александрович Ольдерогге в гражданскую войну был одним из руководителей разгрома Красной армией войск Колчака. Его помощниками ОГПУ "сделало" Карума и бывшего полковника Минина, зятя Ольдерогге и однополчанина Леонида Сергеевича. Только в Киеве по этому дело было* арестовано и осуждено около 300 человек. Каруму на сей раз удалось открутиться, но его дело осталось. Именно из него мы и почерпнули ряд фактов из жизни Леонида Сергеевича. Из дела 1929 года мы так же публикуем здесь и заявление Карума, повествующее о его деятельности на военно-преподавательской работе в 1921–1929 годах.