Сергей Чичин - Отстойник

• Название: Отстойник
• Автор: Сергей Чичин
• Жанр: Боевая фантастика

---

— Нууу, — сомнение в голосе Билли раскатилось гулкими волнами, как фуги Баха. — Думаю, он хотел.

Я, если честно, в этом не уверен. Паренек слишком серьезен с виду, чтобы замышлять праздное хулиганство. Но пусть уж лучше его возьмут под микитки, сделают внушение и сдадут на руки заботливым родителям, нежели мне опять придется посещать занятия по обузданию агрессии. Я на них уже два раза был, и ни разу не понял — зачем. Нету во мне никакой агрессии. Я просто очень непосредственный.

Чарли сердито хлопнул дверью, а я оборотился к Мику. Тот переминался с ноги на ногу и, по–видимому, был преисполнен готовности к активным действиям. Вот и хорошо. Не могу же я все время один отдуваться.

— Значит, так, — сказал я ему, напрягая мышцы живота, дабы подавить любопытство недавно поглощенной сосиски. — Принимай командование. Дверь всем открывать. Вернется Чарли — скажи, что никого нет дома. Подкатят латины — действовать по обстоятельствам, без лишнего членовредительства, но чтоб дорогу сюда запомнили как неприятную.

— Odi profanum vulgus et arceo, — блаженно откликнулся Мик. Так вот кто попятил из книжного шкафа всего маминого Горация. Я–то надеялся, что на самокрутки. Пора мне продавать свою библиотеку, а то совсем пропадет человек. Наденет очки, похудеет на полтораста фунтов и проникнется беспорочной страстью к полотнам неоклассицистов. А его и в нынешнем–то экстравагантном состоянии хрен куда пристроишь.

— Нарисуются вайперы — ознакомь с пассивом. Ружье не трожь! И, кстати, собери стволы, нечего им валяться. Вернется Айрин с машиной — объяви благодарность. Можно взасос, если рискнешь. Если паче чаяния появится делегация с конкурса «мисс обнаженная Америка» — это ко мне.

— Ты эту делегацию ждешь со средней школы!

— Должна же она наконец добраться. Что еще?

— Эл?

И точно, Эл. А что, собственно, Эл? Эл при деле, чего и всем желаю.

— Главное, не обижай. И сам не обижайся.

— Вот ты, Мейсон, как загнешь иной раз, — фон озадаченно поскреб в затылке. — А сам куда? На разведку?

— А сам пойду переваривать изобильные события дня. Это ты спишь, как лошадь, на бегу, а я только под утро прикорнул. И сразу ты со своими новостями.

И в самом–то деле, ну какой от меня будет толк, если я начну клевать носом посреди Ада. Или — все–таки циник я! — перед лицом того печального факта, что на Эла и Айрин надлежит надеть смирительные рубашки и сделать каждому по животворной иньекции галоперидола. Они вон какие здоровенные, их и отдохнувши не особо повяжешь. А отнестись к ним снисходительно и позволить идти своей дорогой — так они ж пойдут смущать иные, более податливые умы. А разрушительный эффект идиотской идеи, умело оброненной в массы, заставит Оппенгеймера вертеться в гробу волчком. Не приведи аллах, этот Ад впрямь существует, вместе с рогачами и особенно минералами. Такое движение в обе стороны откроется, что Хранителей не напасешься его регулировать.

— Однажды ты проснешься, и обнаружишь, что жизнь осталась в глубоком прошлом, — напророчил фон мне вдогонку. Что бы это значило? Обычно, проснувшись, я обнаруживаю, что жизнь как раз перетекает в фазу настоящего и выглядит при этом непрезентабельно.

Поднялся наверх, дверь в комнату закрывать не стал. Хотя бы вполуха попробую надзирать за ситуацией. На Мика положиться — значит обречь себя на долгие приступы недоброго изумления. Как–то он ухитрился, воспользовавшись моими компьютером и двухсуточным отсутствием, заработать сорок тысяч на фьючерсных сделках с пшеницей, потерять их, вложив в фиктивную партию уругвайского металлолома, и провести в гостиной семинар по личному эстетическому воспитанию для домохозяек. Думаю, мое негодование поймет любой, кто хоть раз обнаруживал в своей обители добрую дюжину рукоплещущих толстух. Хорошо хоть, не подвела моя испытанная антихаризма. Никогда бы не подумал, что существа, на которых не застегнется даже туристическая палатка, способны перемещаться с такой скоростью. А Мик потом очень дулся. Он–де только–только начал подводить этих жертв холецистита к истинному пути — не комплексовать по поводу неограниченности своих телес. Может, я и поспешил с разгоном собрания. Глядишь, он бы им раздал свои стратегические запасы тушенки…

Я добрел до своего дивана, сунул под подушку пистолет и повалился лицом вниз. Спать не спать, а хотя бы расслабиться не помешает. Бывают же сумасшедшие деньки! Сдается мне, Эл вылезет из подвала с такими новостями, что голова опухнет. А если даже и нет, то оные новости не замедлят явиться еще с какой–либо стороны. Помните правило о неприятности, которая, если может случиться, непременно случится? Как раз наш случай. Так что — лежим и медитируем. Я бревно. Я бревно. Я толстое, неотесанное, неошкуренное сосновое…

Дзинннь!

А вот обломитесь. Пост сдал. Я бревно, а вам сейчас Микки выпишет горячих.

— Добрый день! Мистер Мейсон?

— Ихний дворецкий буду. Майкл Текки Ли. Готов к.

— Посылка. Распишетесь?

— Запросто! Как он или как я?

Интересно, от кого это мне посылка. Тьфу. Неинтересно мне. Я бревно. Мне как бревну посылки нисколько не любопытны. Если, конечно, из них не выскакивает девица в бикини с бахромой. Нам, бревнам, эта целлюлозная бахрома — близкая родственница.

— Мейсон! Слышь, Мейсон! Тебе посылка.

Я сплю. Я сплю. Поорет и перестанет.

— В ней громыхает!

На здоровье.

— И тикает!

— Брось!!!

Один раз я уже видел штуку, которая тикает. Собрана она была из будильника, дюжины хитро перекрученных проводов, капсюля–детонатора и чудовищной вязанки динамита, из какой можно было бы собрать бунгало на пять персон. Когда она грохнула, я был от нее за полмили. Тем не менее взрывной волной шарахнуло так, что сутки провалялся в реанимации. Вот так подумаешь — какая яркая, насыщенная жизнь! А похвастаться в приличном обществе и нечем. Не поймут, провинция. А поймут, так побегут звонить в ФБР. Прямо и не знаешь, что неприятнее.

Бряк.

— Бросил, а дальше что?

Ах он!… Меня подбросило. Ну, как можно быть таким идиотом?

— Выбрось из дома!!!

Смачный пинок. Уф, отлегло. Судя по звуку, посылка пошла через всю улицу. Как раз к тому дому напротив, в мансарде которого обретается зловредный старикашка–кляузник. Если его разнесет в клочки, то за это я готов пожертвовать всеми своими окнами, которые взрывом наверняка вынесет.

— Мейсон, а можно спросить? В чем сакральный смысл пинания коробки с копченым лососем?

— Ты ж сказал — тикает!

— Это я ошибся. Это мои часы тикали, когда я коробку к уху подносил.

Какой он все–таки везучий! Не будь я бревном, пристрелил бы раздолбая. Когда я нервничаю, у меня обостряются все чувства и улучшается реакция. Настолько, что я сперва делаю, а потом уже размышляю, насколько плохую идею только что воплотил. А копченый лосось — дело понятное, в мой адрес периодически прибывают всякие гастрономические разности, по которым можно безошибочно отслеживать маршрут заботливой мамы.

— Считай, профилактический отбив.

— Думаешь, он еще живой был?

Его вербальную диарею пресечь можно только могучей заглушкой одностороннего молчания. Так что я лишний раз напомнил себе, что пахну смолой и обладаю солидным числом кольцевых срезов, остервенело вдавил морду в подушку и понадеялся, что лосось и впрямь еще жив. Тогда Мику придется за ним побегать, и какое–то время я поваляюсь в тишине и благости. Хотя, это как знать. Это нормальные люди, бегая, берегут дыхалку. А с этого станется не только нагалдеть, но и затоптать на бегу вызванную Барнетом патрульную машину…

— Мейсон!… ау!… ты там жив?…

Тссс.

— Наверно, в магазин вышел, — догадался мой смекалистый друг и хлопнул дверью, отправляясь на охоту за коробкой с лососем. Вот и хорошо. Пусть его. А я сплю.

Не спится.

И вот так всю жизнь. Когда все необходимые условия выполнены, вступает в действие загадочный фактор, имя коему — «не везет, так не везет». Мысли всякие лезут в голову. Что Айрин — и как сразу не догадался?! — уже наверняка на подступах к панамским рубежам. Эл будет недоволен. Правда, на его удовольствия мне плевать с Эмпайр Стейт Билдинга, но мысль, что меня в очередной раз провели на мякине, едва ли повысит мою и без того сильно заниженную самооценку. А огорчившись, я стану сугубо неприятен. В иные моменты, о каких и вспоминать–то стыдно, от меня даже бестрепетный Мик старается спрятаться.

Ладно. Не получается спать — будем думать. Не то чтобы был повод, но стоит мне начать развивать какую–нибудь серьезную мысль, как сонливость тут же одолевает. Такой вот я, парадоксов друг.

Спросить у Эла, или как бишь его полностью: не возьмут ли Мика в Хранители? Всем будет море пользы. Может, и меня возьмут? Но я и сам не пойду. Стезя эдакого вот паладина, рыцаря без страха и упрека, прямолинейного и бескомпромиссного — это совсем мимо меня. Репутация человека, который держит слово — это максимум того, что можно себе позволить в этом мире. Чем больше в тебе положительных черт сверх этого, тем сильнее в окружающих искушение начать эти черты испытывать на несокрушимость, что быстро переходит в вытирание о тебя ног без какой–либо дальней цели. Поведение Айрин — наглядный тому пример. Парень к ней со всей душой, а она его с лестницы… А вот Мику не помешает чуток проникнуться. Ему давно пора слегка упорядочиться. Его любимая философская концепция, гласящая, что 1) все фигня, и потому 2) - смотри 1), явно нуждается в каких–то нравственных ограничителях. Правда, мне не известна ни одна организация, чья структура выдержала бы прямое попадание в нее фон Хендманом. Но, возможно, это издержки нашего хрупкого мироздания. В Аду, надо думать, все попрочнее. Рогачей пасти — это вам не как–либо что.