Чарльз Уильямс - Место льва

• Название: Место льва
• Автор: Чарльз Уильямс
• Издательство: Вече
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-3655-0

Неведомые силы пытаются изменить мир в романе «Место льва». Земная твердь становится зыбью, бабочка способна убить, птеродактиль вламывается в обычный английский дом, а Лев, Феникс, Орел и Змея снова вступают в борьбу Начал. Человек должен найти место в этой схватке архетипов и определиться, на чьей стороне он будет постигать тайники своей души.

---

— И поэтому все происходит в его саду? — спросил Энтони.

— Именно поэтому все начинает происходить в его саду, — ответил Фостер. — Но там это не кончится. Если я прав, если весь этот мир переходит в тот, тогда последствия будут распространяться все дальше и дальше. Наше знание будет все больше и больше становиться знанием того, а не этого — все больше и больше будет переходить в свой подлинный вид: животные, растения, весь мир, кроме людей.

Энтони частично пропустил путаное объяснение мимо ушей.

— Поверить не могу, — сказал он. — Если вы хоть в чем-то правы, это означает разрушение всего нашего мира. Почему вы думаете, что вы правы, а?

— Что вы видели в саду? — требовательно спросил Фостер. — Вы сами знаете, верите вы в образ, который явился вам там.

Квентин отнял ладони от лица и резко заговорил.

— А что же все-таки будет происходить с людьми? — спросил он.

— Некоторые будут рады приходу этого нового, — сказал Фостер. — Как, например, мистер Тиге или я… И они примкнут к той Силе, которая наилучшим образом им соответствует. Некоторые в это не поверят — как, например, Дамарис Тиге, но тогда им придется решить, во что же они все-таки верят. Некоторые возненавидят новый мир и захотят убежать от него — как вы. Я не знаю, что с ними случится, кроме того, что их будут преследовать. Ибо не спасется никто.

— Нельзя ли закрыть брешь? — спросил Энтони.

Мистер Фостер улыбнулся.

— Нам ли править Первопричинами творения?

Энтони задумчиво посмотрел на него и затем все еще спокойно сказал:

— Ну, мы ведь этого не узнаем, пока не попробуем?

Квентин коротко взглянул на него.

— Думаешь, есть шанс? — воскликнул он.

Энтони медленно произнес:

— Знаешь, Квентин, я почти уверен, что Дамарис все это очень не понравится. Это помешает ее роману с Абеляром. А ты, возможно, помнишь, как я обещал ей сделать все, чтобы помочь получить степень.

— Даже править силами творения? — саркастически спросил мистер Фостер.

— Все — это значит «все», — ответил Энтони. — Не понимаю, почему мистер Берринджер — впрочем, возможно, это не его вина, ну, тем хуже для него, — не понимаю, почему эта львица должна нас расстраивать? Как она тебе, Квентин?

— Я ее ненавижу, — мрачно процедил Квентин.

Энтони оглянулся на мистера Фостера.

— Улавливаете? — спросил он.

Их гость усмехнулся.

— Точно так же вы могли бы попытаться остановить рост нарциссов, — сказал он. — Это закон.

— Если это так, — согласился Энтони, — тогда все в порядке. Дорогой мистер Фостер, я должен выяснить это сам. Я вообще-то чувствую, что ваша теория, извините меня, полная чушь. Но я видел, как происходят некоторые необычные вещи, а теперь вы рассказываете мне о других. Я вовсе не хочу, чтобы мисс Тиге из-за этого беспокоилась, хотя, честно говоря, небольшое волнение пошло бы ей на пользу. А мистер Сэбот не хочет льва, и мы с мистером Сэботом годами делали все возможное, чтобы уберечь друг друга от ненужного беспокойства.

— Беспокойства! — опять со смешком сказал Фостер.

— Ну, не больше, — сказал Энтони. — А вы, я так понимаю, на стороне льва?

— Я на стороне того, что хотел увидеть, — ответил Фостер. — Если эти Силы уничтожат мир, я разделю его судьбу. Я покорен им.

— А я — нет, — сказал Энтони, вставая. — Пока нет. Мистер Сэбот тоже, и мисс Тиге.

— Вы не понимаете, — вздохнул Фостер. — Им нельзя противостоять.

— Если они — часть меня, как вы рассказываете, то можно, наверное. Раз у меня есть власть над собой, так и над ними тоже должна быть. Прошу прощения, я, кажется, повторяюсь.

Мистер Фостер встал и зловеще улыбнулся.

— Вы — как все остальные, — сказал он, — не понимаете необходимости, даже когда она у вас перед носом. Ладно, пойду. Спокойной ночи и спасибо. — Он посмотрел на Квентина, но так ничего ему и не сказал.

— Необходимость, как, наверное, говорил Абеляр, — заметил Энтони, — есть мать открытий — invenio,[9] понимаете ли. Вопрос в том, что открою я? Полагаю, никто из нас этого не знает.

Он вышел проводить гостя в прихожую, а вернувшись, обнаружил Квентина беспокойно рыщущим по комнате.

— Слушай, старина, — сказал он, — иди-ка ты спать.

— А ты что будешь делать? — с отчаянием спросил Квентин.

— О господи, — сказал Энтони, — да откуда я знаю. Посижу, подумаю. Во всяком случае, разговаривать я больше не хочу, а в Сметэм ехать бесполезно, пока я не пойму для себя кое-что. Сегодня Дамарис может сама за себя постоять: исходя из того, с какой скоростью развиваются события, ей пока ничего не грозит. О господи, какая вообще может быть опасность? Отправляйся спать и дай мне подумать, иначе от меня не будет никакого толку. Спокойной ночи и благослови тебя Бог. Когда проснешься утром, не зови меня, я уже уйду. Спокойной ночи, дорогой мой, не волнуйся — мы попрем и льва и дракона.[10]

Глава пятая РАБСКИЙ СТРАХ

Однако утром Энтони сам разбудил Квентина, войдя в его комнату до того, как тот встал — можно даже сказать, до того, как тот заснул, потому что сон его был скорее погружением в безмолвный страх, чем нормальным отдыхом. Энтони присел на кровать и взял сигарету из пачки на столе.

— Слушай, — сказал он, — я все обдумал. Как тебе идея: еще раз прогуляться туда вдвоем на выходных и осмотреться?

Застигнутый врасплох Квентин уставился на него, а затем спросил:

— Думаешь — надо?

— Я думаю, стоит, — сказал Энтони. — Повидаем мистера Тиге, попробуем понять, что он думает, заодно посмотрим, может, еще кто что видит. С Дамарис поговорим. Но мне все-таки хотелось бы, чтобы ты тоже поехал.

Поскольку Квентин ничего не сказал, он продолжил:

— Ну что ты будешь здесь сидеть, скучать? А так вдруг что-нибудь прояснится… Подумай. Мы с тобой довольно часто говорили об идеях, ну вот тебе возможность проверить кое-что на практике.

Слегка побледнев, Квентин глубоко задумался, затем с улыбкой посмотрел на Энтони.

— Ладно, давай попробуем, — сказал он, — но если там окажется лев, тебе придется меня спасать.

— Чего мне только не придется делать! — воскликнул Энтони. — Но если я буду один, придется тебе звонить, а на это уйдет время… И потом, представь меня среди львов, змей, бабочек и запахов: значит, придется просить их всех подождать, пока я позвоню по телефону. Ладно. Договорюсь на работе и поеду сегодня. А ты мог бы подъехать завтра, ну, скажем, около полудня?

— Если Лондон все еще будет на месте, — слабо улыбнувшись, ответил Квентин. — Дай мне знать, где ты остановишься.

— Я позвоню тебе сегодня — скажем, около девяти. Да ты не беспокойся, я просто поброжу там, а завтра посмотрим.

Итак, в субботу днем двое молодых людей направлялись к дороге Берринджера, как назвал ее Энтони. Они шли, молчаливые и настороженные, мимо дома Тиге, мимо тихого паба на углу и маленькой баптистской церкви почти на окраине городка. Солнце было жарким, июнь близился к концу.

— Ничего нового не произошло? — осторожно спросил Квентин.

— Нет, — задумчиво ответил Энтони, — ничего такого особенного… Вот разве что мистер Тиге забросил энтомологию.

— Вот это да! — воскликнул Квентин. — Он же был так увлечен!

— Был, — ответил Энтони. — Это-то и странно. Я навестил его вчера — да, Квентин, я действительно навестил его — и очень тактично расспросил… о том, о сем, ну, как он себя чувствует. Он сидел в саду, глядя на небо. Сказал, что чувствует себя очень хорошо, и я спросил его, ловил ли он днем бабочек. Он сказал: «О нет, я больше не буду этого делать». Наверное, я сказал что-то не то, потому что он посмотрел на меня задумчиво и сказал: «Мне больше нечего с ними делать. Я теперь понимаю, что они были только увлечением». Я спросил, что, собственно, он имеет против увлечений? А он сказал, что в увлечениях нет ничего плохого, если вам это нужно, но ему это больше не нужно. Сказал и опять стал смотреть в небо. А я ушел.

— А Дамарис? — спросил Квентин.

— С Дамарис, кажется, все в порядке, — уклончиво ответил Энтони.

В каком-то смысле с Дамарис, кажется, и правда все было в порядке. Просто она была раздражена до крайности. То и дело кто-нибудь приходил: сначала миссис Рокботэм — чтобы повидать ее, потом мистер Фостер — чтобы повидать ее отца; у нее не было ни минуты покоя. Из-за того, что ей не давали сосредоточиться, она потеряла связь теории Пифагора о числах с некоторыми утверждениями Абеляра, приписываемыми ему магистром Гийомом из Шампани. Никто ведь понятия не имел, насколько важно правильно оценить концентрические культурные круги эллинской и досредневековой космологии. А теперь оказывается, что ее отец целый день будет бродить по дому! Этим утром между ними произошла довольно неприятная сцена, когда Дамарис неожиданно выяснила, что мистер Тиге собирается забросить практическую энтомологию. Она (как выяснил Энтони) спросила его, что же он тогда будет делать, на что он ответил, что ему нет нужды что-либо делать. Она предупредила его, что ей нельзя мешать, на что он всего лишь сказал: «Нет, нет, моя дорогая, продолжай играть, но только будь осторожна и не навреди себе». Тут Дамарис окончательно вышла из себя — не то чтобы она прямо так и сказала, но Энтони совершенно правильно понял ее слова: «мне пришлось поговорить с ним совершенно откровенно».