Алексей Коркищенко - Твой светлый дом

• Название: Твой светлый дом
• Автор: Алексей Коркищенко
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1980

В повести рассказывается о жизни ребят современного села. В острых ситуациях складывается характер главного героя — подростка Родиона Бучаева.

---

— А ты, оказывается, умеешь столярничать?

— Не твое дело! — оборвал его Родион и набросил на обломки балясинки передник.

Шурка в это время жал ногой на педаль станка, разгоняя маховик, Родион бросился к нему, оттолкнул:

— Не тронь!

Шурка захихикал:

— Родька, говорят, у твоего отца орден отобрали — правда?

— Кто говорит?!

— Чего ты психуешь? Чего накидываешься? — подступил к Родиону Сенька. — Он же просто так спросил.

— Просто так?! — Родион разозлился. — Это ты науськиваешь его на меня. Чего тебе надо?

— Не выдумывай. Никого я на тебя не науськиваю…

— Врешь! — Родион схватил Сеньку за грудки.

— Родька, не цепляйся ко мне — ты же больной.

— Да я тебя… и больной на лопатки положу!

— Ну, смотри, потом не жалуйся, — оскалился Сенька.

— Я не пожалуюсь, только бороться без подножек! — вошел в азарт Родион.

— Я буду судьей, — предложил Петяшка. — Проведу схватку по правилам.

— Ребята, бросьте! — пыталась остановить их Ольга.

Но утихомирить Родиона уже было невозможно. Злился он на весь белый свет, мучался, остро и болезненно воспринимал все, что касалось отца.

Родион и Сенька, сняв куртки, крепко охватили друг друга и, лоб в лоб, посапывая и надсадно, по-мужичьи, покряхтывая, топтались по кругу.

Виталька и Шурка, болея, следили за ними. Петяшка вел себя нейтрально, как и положено судье. Силы были равные, но манеры борьбы, темперамент — разные. Родион яростно наступал на Сеньку, теснил, а тот расчетливо использовал его промашки.

Танюся переживала за Сеньку откровенно и шумно:

— Сенька, не зевай — Родька напирает!

— Сиди помалкивай! — прикрикнул на нее Сенька.

Танюся обиделась, капризно сказала:

— Ох как они долго возятся! Мне уже и есть захотелось.

— Сенька, гни его!.. Вот так! — поддразнивал Шурка. — Дави на позвонок! Он не выдержит — выдохся!

— Да замолчи ты, дурошлеп! — рассердился Виталька. — Твой Сенька хитрит… Судья, чего ворон ловишь?

— Штрафую Сеньку на два очка за пассивную борьбу! — закричал Петяшка.

— Он штрафует!.. За что? Каждый борется, как хочет… Я тебя вот ка-ак штрафану! — Шурка замахнулся.

— Ну, штрафую на одно очко, — струсив, уступил Петяшка.

Родион накинулся на Сеньку очертя голову: рванул его раз, другой, пытался взять на бедро, кинуть через себя, но тот уклонялся от атак и, улучив момент, дал резкую подножку. Родион упал и тотчас вывернулся из-под навалившегося Сеньки. Вскочил.

— Ты подножку дал! Мы же договорились…

— Не ври! Я не давал…

— Была подножка! — возмущенно крикнул Виталька.

— Не было! Не было! — завопил Шурка.

— Была подножка, я видела, — подтвердила Ольга. — Скажи, Танюся, была подножка?

Танюся пожала плечами.

— Ну, а ты чего, Петяшка, помалкиваешь?… Эх, вы! — с презрением сказала Ольга. — Ну и компашка тут собралась! На вас противно смотреть. Судья трусит, секундант врет, наблюдательница лукавит, а сам борец сподличал.

— Я не давал подножки, — оправдывался Сенька. — Родьке показалось.

— Мне показалось?! А это тебе покажется?

И Родион залепил Сеньке хлесткую пощечину.

Замахнулся и Сенька, ударил его кулаком в лицо. Они схватились снова. Затрещала у кого-то сорочка.

— Перестаньте! Это уже не борьба! — закричала Ольга.

Кружась в яростной схватке, Родион и Сенька налетели на тыквы. Подпрыгивая, тыквы с барабанным буханьем обрушились на них, покатились по сараю.

Во дворе встревоженно залаял Кудлай.

— Вы что тут делаете?! — услышали ребята.

Мать Родиона и Аннушка с испугом заглядывали в сарай.

Родион и Сенька, потирая ушибы, стояли среди разбитых тыкв. Шурка уползал в угол. Растрепанная Танюся искала в сене свои стрекозиные очки. Ольга жалась к стене, а Виталька сидел на верстаке.

— Чем вы тут занимаетесь, я вас спрашиваю? — Мария с недоумением оглядывала ребят.

Не замечая крови, стекавшей с разбитой губы, Родион машинально запахнул полы разорванной донизу сорочки, промямлил:

— Мам… мы тут это… боролись… Турнир устроили… Кабаки нечаянно завалили…

— Хороший же турнирчик у вас получился!.. Эх, Родька, Родька… Оказывается, вот какой ты больной. Лучше бы воду со двора выпустил. Хату уже подмывает.

В глазах матери Родион увидел столько горечи и усталости, что в бессилии опустил руки.

Мать пошла в хату, а тетка спросила:

— И в честь какой же принцессы тебе, Родя, губы расквасили?

— Я нечаянно, — пробормотал Сенька.

— Ну да?… Знаю я вашу породу, Сенька! У вас ничего не бывает нечаянно.

Танюся, схватив свой портфель, бегом пустилась из сарая.

— Ну, а ты чего ждешь? — спросила Аннушка у Сеньки и обратилась к Ольге: — Ты останься, Оля, поговорить с тобой хочу.

Кривя губы непонятной усмешкой, Сенька набросил куртку на плечи и пошел вон. За ним, припадая на ногу, поплелся Шурка с двумя портфелями в руках. Вышел и Виталька.

— Скажи, Оля, отчего это Родька почти каждый день приходит домой побитый? С кем он дерется? Из-за чего?

— Тетя Аня, а вы разве сами не понимаете этого? — Ольга внимательно и с грустью посмотрела в глаза Аннушки и пошла к дверям.

— Я-то могу понять, Оля! Но Родькиной матери каково? Ей своего горя хватает. Измучилась она — на ногах еле держится… Пожалеть ее надо, а он…

Родион слушал, опустив голову.

Видно, поняв, в каком жалком состоянии находится племянник, Аннушка подошла к нему, достала платок из кармана:

— Ох, Родя, Родя!.. Давай хоть кровь вытру.

Родион мрачно ковырял лопатой раскисшую землю у ворот — выводил лужу со двора. Перед глазами у него еще стояло измученное лицо матери. Как он сейчас ненавидел себя!.. До чего он дошел!.. Его, видите ли, возмущает поведение Сеньки! Затеял с ним борьбу, чтоб доказать… Что доказать? Что ему, дураку, докажешь?… Боль нудная, тягучая, как эта раскисшая земля, заполняла Родиона. Ход его тягостных мыслей прервал теткин голос:

— До свидания, Родя. Уезжаю я…

Аннушка стояла у калитки с раскрытым зонтом, с сумкой через плечо.

— До свиданья, Аннушка. — Родион не называл ее теткой. Он считал ее своей старшей сестрой. Подошел к ней, ткнулся лицом в грудь. Она обняла, поцеловала его.

— Родя, прошу тебя, держись… Будь молодцом… Жалей мать, не давай в обиду… Слышишь, Родик?

— Да, да, слышу, — глухо ответил он.

Родион смотрел вслед Аннушке, пока ее ладная и крепкая фигурка не скрылась за углом. И вновь он с ожесточением принялся копать канавку, не заметив, Как с улицы, оскальзываясь, во двор вошел отец. Опять выпивший, неопрятный, небритый.

— Молодец, сынок, хвалю! Помогаешь отцу по хозяйству, — оказал он сыну.

Распахнув жесткий брезентовый плащ, отец, горделиво подбоченясь, прошелся по двору, полюбовался новым домом. Из карманов пиджака торчали бутылочные головки, заткнутые морковками.

— А ты чего такой непогодный? — Андрей подошел к сыну ближе, приглядываясь. — А-а, да ты, я вижу, подрался с кем-то! Ха-ха!.. А драться надо уметь, сынок!

— Я не дрался… Я боролся с Сенькой!

— Эге, брат! Сенька — парень хваткий и хитрый, что его отец. Его надо бить так, чтоб сразу с копыт. Вот так надо — снизу. — Отец взмахнул кулаком, прицеливаясь к подбородку Родиона.

Из старой хаты выбежала Акулина Кондратьевна:

— Андрей! Ты что, совсем одурел? На хлопца с кулаками лезешь! Он и так уже побитый.

— Я учу его драться… Пусть бойцом растет.

— Ты вон какой боец вырос, опять на взводе! Набил карманы головками-морковками, явился!

— Тихо, мать, тихо!.. Завелась. Пошли обедать, и тебе налью рюмашку к борщу.

— Будь она проклята, твоя рюмашка!

— Было бы предложено. — Отец развел руками и пошел в хату.

Акулина Кондратьевна горестно покачала головой:

— Боже мой, боже мой! Пропадает человек!.. Родя, пойдем перехватишь, голодный, небось.

— Вот докопаю канавку, бабаня. Немного осталось.

Стеснило дыхание Родиону: как быстро она состарилась после смерти деда Матвея! Лицо потемнело, глаза в тень спрятались. Без деда Матвея плохо стало — будто бы срубили большое дерево, которое защищало старую хату и двор от пронизывающих осенних ветров.

Когда Родион зашел в дом, мать сидела за столом, разбитая, усталая. Бабушка разливала борщ по мискам. Отец вышел из кладовки с бутылкой в руках и, натолкнувшись на материн взгляд, деланно засмеялся, взболтнув самогон:

— Бальзамчик! На лечебных травках. От всех болестей и горестей!

— Ну и что ты на этот раз отнес Дяде? Мешок комбикорма? — спросила его мать.

— Ты чего? Ты чего несешь?! — отец опасливо зыркнул на Родиона. — Дядя мне должен… Это же мастерам на магарыч… Надо же новый дом до ума довести. Водяное отопление смонтировать, накат на стенах сделать…