Юрий Сальников - БУПШ действует!

• Название: БУПШ действует!
• Автор: Юрий Сальников
• Издательство: Краснодарское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1978

О бурных событиях в жизни школьников. Дневник шестиклассника, у которого обыденные дела, интересные приключения.

---

Люся опять вышла вперед и сказала:

— Ребята, вы помните, что наш боевой штаб возник по договору с Советом Овраженских Командиров. У Овраженских Командиров был боевой девиз. Мы хотим, чтобы такой девиз был и у БУПШа.

— «Сила — Победа!» — закричал я.

— Нет, — ответила Люся. — «Дружба — Победа!»

— «Дружба — Победа!» «Дружба — Победа» — подхватили все вокруг, хлопая в ладоши, и я тоже кричал и хлопал.

Ну какая она молодец, наша Люська Кольцова, что вспомнила сейчас о Командирах и придумала такой хороший девиз.

Потом мы пели, сидя вокруг костра на скамейках и прямо на земле, — и взрослые с нами тоже. Оказывается, нашлись общие песни. Тима руководил хором и вспоминал то одну, то другую песню, которую предлагал спеть сообща. Громко неслось по улице:

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Стало уже совсем темно, зажглись фонари у домов, вдалеке через овраг засиял освещенный город, большой и тоже нарядный, а мы все не расходились, разговаривали и пели…

Все равно он с нами вместе!

А сегодня Борис уехал.

Все-таки уехал. Насовсем.

Рано утром почтальон принес ему в дом Демьяныча письмо. Оно было от Борисовой тетки, в ответ на телеграмму.

Днем ко мне прибежал Рудимчик и сообщил, что Борис уже уходит на вокзал. Я бросился через федуловский двор на Овраженскую улицу. В БУПШе собрались все наши. И тетя Варя. Люся сказала:

— Мы решили Бориса проводить.

На Машином столике лежали какие-то кулечки и свертки. Это ребята принесли из дому продукты и сладости — на дорогу. Я расстроился, что не захватил ничего. И набросился на Рудимчика: ну, что он никогда толком не скажет. А он заявил:

— Самому надо соображать. Вот и поговори с ним!

Но бежать домой было поздно.

Борис пришел в БУПШ с Демьянычем и его женой. Демьяныч держал небольшой чемоданчик.

Маша поднесла Борису наш общий подарок — книгу. И альбом с фотографиями, где сняты все мы. На книге было написано: «От верных друзей члену БУПШа Борису Черданцеву». Борис долго рассматривал обложку. Так долго, как будто совсем не умел читать. А там и было-то всего одно слово: «Честь». Наконец он тихо сказал:

— Ладно, спасибо. — И зачем-то посмотрел на потолок. И еще сказал: — Подладить надо. — Это — про полочку с книгами: она скосилась.

— Подладим, — сказали мы.

— Ладно, — повторил он еще. — Надо идти. И мы уже не уговаривали его остаться.

Еще когда Бориса не было, Адмирал спросил:

— Что это он надумал ехать? Жил бы да жил. Разве плохо у Демьянычей?

Тетя Варя ответила:

— Эх, Георгий. Не понимаешь ты еще. Его растить да растить надо. А второе — мать здесь под боком. Легко ли: около, да не с ней! Каждый день, да мимо. На стороне-то легче будет. Пусть уж едет. Вы не держите.

Вот мы и не держали. А шли все по улице гурьбой. И не очень шумели, потому что было грустно. Всегда грустно, если кто-нибудь уезжает.

До трамвая провожали все. Потом многие остались, а мы поехали на вокзал: Люся, Назар и я. Демьяныч ушел за билетом, а Мы ели мороженое, которое купила тетя Варя. Люся сказала:

— Люблю мороженое.

Борис сразу отдал ей свою порцию. Я тоже хотел, но спохватился поздно — уже откусил с края. А откусанное отдавать неудобно. Да Люся и не взяла бы. Когда Борис ей сунул свое, она и то отказывалась: «Я же лопну». Но Борис ответил, что с детства ненавидит сладкое. Это он врал, я знаю. Но она поверила и стала есть.

Я расстроился, но не очень: Борис уезжает, пусть уж и угощает. А я потом когда-нибудь подарю ей, в другой раз.

Вдруг Борис сказал:

— Интересно, а поезд не опаздывает? — Я показал на справочное, он кивнул: — Сходи-ка, узнай.

Я пошел и долго стоял в очереди. Поезд не опаздывал. А когда я вернулся, то увидел, что Борис разговаривает с Люсей. Только я сначала ничего не понял из их разговора. Борис спрашивал:

— Так как?

— У тебя есть, — отвечала она.

— Где? — спросил он опять.

— В альбоме.

— В альбоме общая, — сказал он. — А где ты одна есть?

— Есть.

— Ну, и вот. А потом я тебе свою пришлю. Прислать?

— Присылай, — согласилась она.

Тут я понял, что они говорят про фотокарточки. Это было, конечно, их дело, про что говорить, только незачем из-за этого отсылать меня к справочному.

Пришел Демьяныч с билетом. Назар щелкнул всех. А потом уже у вагона. Он нацелился на Бориса. А около него была Люся. И я пододвинулся к ним.

Борис уехал в плацкартном вагоне. У него оказались хорошие соседи, которых Демьяныч попросил присмотреть за парнишкой. Но Борис сказал:

— Чего там! Не впервой.

Я подумал, что он и вправду ездил совсем недавно с Родионом. И уже не боится один. А вот сумел бы я поехать один?…

Борис стоял с нами на перроне, а когда объявили по радио, что дано отправление, стал жать нам руки, а мы ему стали говорить, чтобы он обязательно написал. Тетя Варя обняла его, а Демьяныч похлопал по плечу. Борис прыгнул на площадку и хотел стоять с краю, но его оттеснила проводница в черной железнодорожной одежде и с зеленым флажком, свернутым в трубочку. Она опустила у ног железку и загородила Бориса. Он глядел на нас одним глазом из-за ее спины и улыбался. А когда поезд тронулся, Люся крикнула:

— Дружба!

Борис поднялся на цыпочки и ответил, помахав:

— Победа!

Мы хором повторили:

— «Дружба — Победа!» — И тоже махали руками.

А потом его не стало видно. Но мы все шли и шли по перрону.

И я опять загрустил. Мне стало жалко Бориса. Все-таки как у него получилось — пришлось покинуть и дом, и всех нас. Неужели ничего нельзя было придумать, чтобы он остался с нами?

Мы ехали назад так же, в трамвае, разговаривая о том о сем. А когда сошли с него и свернули на Овраженскую улицу, то замолчали. Лежала она перед нами — зеленая, кудрявая. И хотя мы сняли наши украшения — флажки, которые делали к празднику, все равно она казалась сейчас будто принаряженная — такая чистая и красивая уличка с маленькими домиками, вся в цветах и клумбах.

И тут нам попался навстречу дядька Родион.

Он стоял на тротуаре, покачиваясь. Мы прошли мимо, обогнув его, но он сказал пьяным голосом:

— Не нравлюсь, да? Порядочек наводите? Концертики? Хозяева доморощенные!

Он ругал нас так, будто мы мешали ему жить. Тетя Варя остановилась.

— Не трогай их! — сказала она ему строго.

Тетя Варя ушла к себе. И Демьяныч тоже ушел. А мы остались одни, направляясь в БУПШ. И я подумал, что Борис от нас никуда не уехал. То есть, конечно, он уехал. Но все равно он с нами вместе. А вот дядька Родион хоть и остался, но для всех здесь, на улице, он чужой, и его злит, что мы такие дружные, и что Борис ушел от него, и что мы провожали сейчас Бориса, как лучшего друга, а теперь снова идем в свой боевой пионерский штаб.

Ко мне пришла… Вика

Дед сказал, что мне пора вытащить из тумбочки на свет белый учебники и тетради: время готовиться к школе.

Я не стал спорить. На носу осень.

Сегодня сутра льет дождь — погода испортилась. И словно сразу запахло свежей масляной краской, как пахнут в первый день занятий парты, доска и гулкие коридоры.

Я стал послушно обертывать учебники бумагой, но сам все время косился на фотографию, которую взял вчера у Назара. Я поставил ее на столике и то и дело смотрю. Это где мы сняты втроем у вагона — Люся, Борис и я.

Дед заметил:

— Не отвлекайся.

Я решил больше не отвлекаться, но тут мне опять помешали. Мама крикнула из кухни:

— Гоша, к тебе!

Я сначала подумал, что опять Рудимчик — будет куда-нибудь звать. Вышел и — выпучил глаза: у порога стояла Вика. Вот уж кого я не думал увидеть у себя дома!

— Тебе чего? — спросил я.

Она покосилась на мою маму и, стаскивая красную вязаную шапочку, всю мокрую, сказала:

— Можно что-нибудь на ноги, чтобы не наследить?

Скажите пожалуйста, какая заботливая!

Мы прошли в комнату. Дед удалился к маме.

Вика вздохнула, оглядываясь по сторонам, и тихо сказала:

— Я к тебе.

Это мне и так было ясно. Я стоял, как пень, не зная, что будет дальше. А она вдруг уселась на стул около стола, где лежали мои учебники. И положила руки на колени — красные и тоже мокрые, потому что и пальто у нее было мокрое. Дождь лил не на шутку.

А белые кудри быстро сохли и опять трепыхались колечками.

— Я к тебе, как к начальнику разведки, — повторила она. — Как начальник оперативной группы, ты должен знать, чтобы действовать.

— Что — действовать? — спросил я, все еще ничего не понимая.

— С матерью Бориса, — ответила она.

Тут я совсем перестал понимать. При чем Черданиха и я?

Я хотел задать ей этот вопрос, но она сама объяснила. Черданиха была у тети Вари и жаловалась. Ей очень тяжело. Борис уехал, а она теперь не находит себе нигде места.