Ольга Елисеева - Сокол на запястье

• Название: Сокол на запястье
• Автор: Ольга Елисеева
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014988-3

…Война началась. Война, которую затеяли боги. Война, в которой сражаться, и умирать будут — ЛЮДИ. Люди, коим надлежит исполнить волю богов…

Ни страха гибели, ни жалости к побежденным не знают женщины-воительницы, огнем и мечом завоевавшие мир и железной рукой миром правящие. Нечего отныне терять их недругам — мужчинам нищих горных селений, возжелавшим, наконец, ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ отомстить жрицам таинственной Великой Матери…

Но решат ее исход — ЛЮДИ.

Читайте «Сокол на запястье» — первую книгу увлекательной дилогии Ольги Елисеевой «Золотая колыбель»!

---

Из ее дверей на молодого сына Хирона внимательно смотрел кто-то рослый. Выше человеческого роста и с четырьмя ногами. Боги! Оставив свой закопченный кров, к пойманному собрату заковылял старый лысый, как яйцо, кентавр с провалившейся спиной и разъезжающимися копытами. Хиронид не сразу узнал его.

— Несс? — не поверил он своим глазам. — Ты здесь?

Он еще помнил весельчака Несса, служившего воспитателем у его отца и обожавшего щеголять медными подковами — тогда редкой людской новинкой, далеко не всем кентаврам пришедшейся по вкусу. Когда Несс пропал, говорили разное. Будто он сбежал в деревню к одной неуемной вдове, или утонул, переплывая после дождя реку. Оказалось, первые были правы. Но, во имя Кобыльей Матери, что с ним сделали люди?

— Тише, тише, мальчик. — Несс был в длинном кожаном фартуке, запачканном гарью. Он явно кузнечничал у торетов — занятие почтенное. Но вид старого жеребца не внушал радости. На шее Несса болтался медный ошейник, как у собаки, а копыта были в конец разбиты.

— Не нужно им сопротивляться, Хиронид. — сказал старик, протянув руку и коснувшись бока кентавра. — Они все равно сильнее. За десять лет мне так и не удалось бежать.

— Но говорили, ты живешь в счастье. — потрясенно протянул сын вожака. — С одной из здешних женщин.

— В счастье… — горькая усмешка растянула беззубый рот Несса. — Женщины. Люди. Они сначала выжмут тебя, как творог в тряпке, а потом, — он повернулся к Хирониду боком, и молодой кентавр с ужасом заметил, что старик больше не жеребец.

Сын Хирона слышал, что люди поступают таким образом с особо брыкливыми, агрессивными лошадьми. После чего мерин становится покладист, тих, готов работать и умереть на поле. Но Несс не лошадь!

В глазах у Хиронида потемнело, ноги подкосились сами собой.

— Вот, вот. — подтвердил старик. — Я крыл здесь всех кобыл. Посмотри, какие у них теперь крупные лошади. Мои сыновья пашут им поля, я ковал каждого из них и даже не мог словом перемолвиться с собственными детьми. Потому что все они — лошади. — по морщинистым щекам Несса побежали слезы.

— Неужели твоя женщина, ну та, к которой ты ушел, не заступилась за тебя? — возмутился Хиронид.

— Моя женщина? — с горечью переспросил кентавр. — А какая из здешних женщин моя? Они увели меня весной с праздника под холмом, совершенно пьяного. Им нужен был кузнец. А я хороший кузнец. Вспомни, какие я ковал вам подковки.

Хиронид обнял бы старика, если б у него не были связаны руки. После этой истории он разом перестал жалеть здешних женщин. Они были такими же злыми, как их сыновья и братья.

— Ну что, старик? — грубо окликнул Несса тот, что с рваным ухом. — Уговорил родича быть попокладистее? А то мы знаем способ сделать его смирным, как кобыла.

Дрожь прошла по телу Хиронида от шеи до хвоста. Все что угодно, только не это! Он высокородный кентавр и должен оставить настоящее потомство! Без людских и лошадиных примесей! Он последний в царском роду Хирона!

Но, кажется, здесь этого никто не понимал. Двоих простаков из охлоса оскопили на следующий же день, чтоб потом увести на поля. Хиронид из-за стены конюшни слышал их крики и ржание.

Старый Варуда громко восхищался тем, что хорошо выезженный кентавр может сам запрячь себя в плуг и сам распрячься, когда надо. Он ест мало овса и предпочитает человеческую пищу. Поэтому кентавров, как собак, можно кормить объедками со стола. Вообще, жалко, что их столько перебили. Нужно было поймать побольше и объездить. Очень полезное в хозяйстве животное!

Ганеш оборвал кудахтанье старика.

— Если б мы взяли их побольше, — отрезал он, — эти твари в один прекрасный день перебили бы нас всех. Один этот чего стоит! Вон, вон, как косится! — торет полоснул Хиронида хлыстом по боку. Он никак не мог приучить его бегать по кругу на длинном поводе и носить уздечку, специально укороченную под «круглую морду кентавра». То, что эта морда ничем не отличалась от человеческой, ему по-видимому не приходило в голову.

Несколько раз Хиронид видел у березовой ограды конюшни женщин, с которыми играл у холма. Они проходили мимо по своим делам и ненадолго задерживались посмотреть, как выезжают лошадей. Мужчины прогоняли их. Синдийки шли прочь, долго оборачиваясь через плечо и глазея на Хиронида с любопытством, но без всякого сочувствия.

— Надо его клеймить. — однажды сказал Ганеш, с неудовольствием глядя на жеребца. — Лошадь должна знать, кому она принадлежит.

— Но я не лошадь! — не выдержал Хиронид.

— Старая шутка. — Ганеш и тот, что с рваным ухом заржали.

На следующий день кентавра не без труда вытащили их конюшни.

— Этот урод своротил мне скулу! — вопил один из мужчин.

— А меня ударил копытом в пах! — возмущался другой.

— Ему зачтется. — Ганеш всем верховодил в деревне. Люди, кажется, именно его признали вожаком. Этого выбора Хиронид понять не мог. Неужели нужно найти самого подлого и крикливого, чтоб с наслаждением подчиняться его приказам? Но люди почему-то реагировали на окрик.

Вот и сейчас Ганеш не стал подставляться под удары копыт испуганного кентавра. Он стоял в стороне у небольшого костерка, грел на углах какую-то железную палку и недовольным голосом понукал нерасторопных товарищей.

Хиронид испуганно дергал постромки, сдерживавшие его. Двое торетов тяжело висели на узде, не давая ему повернуться. По знаку Ганеша, двое других вскочили кентавру на спину, вцепившись человеку-коню в гриву и в хвост, и стали изо всех сил тянуть их на себя. От резкой боли в глазах Хиронида потемнело и в этот момент пятый мужчина, разбежавшись, толкнул кентавра в бок. Тот упал, взбив копытами тучу пыли. Люди тут же накинулись на его ноги: правую переднюю вытянули вперед, на нее прыгнул Рваное Ухо. Три оставшихся стянули вместе ремнями. Хиронид пытался извернуться, сбросить врагов. Но ему удалось только приподнять голову, метя волосами песок.

Ганеш вынул железяку из костра, она раскалилась до красна, а на утолщенном конце стала совсем белой. Крепко сжимая ее закопченной ветошью, мужчина подошел к кентавру и примерился. Хиронид закричал раньше, чем тавро коснулось его шкуры. Он не мог представить себе ничего более унизительного, чем клеймо хозяина на своем теле. Люди считали его своей скотиной, с простаками из табуна они обошлись еще хуже.

Когда раскаленное железо впечаталось в круп, Хиронид издал протяжное гневное ржание. От шкуры пошел едкий дым, в воздухе запахло паленым. Ганеш держал клеймо минуту, не дольше, но Хирониду показалось, что он оглох от собственного крика. Боль не шла ни в какое сравнение с унижением.

Кентавру не развязали ноги: в таком состоянии он мог покалечить любого. Просто оставили лежать у конюшни в пыли и сознавать непоправимое — он больше не принадлежал себе. Он даже не пленник — скотина из стада торетов. Из стада Ганеша. Тот еще несколько минут постоял над поверженным врагом, сплевывая на землю шелуху от разгрызенных тыквенных семечек, потом ухмыльнулся, пнул Хиронида ногой и ушел вслед за остальными конюхами.

Только вечером люди вернулись, чтоб развязать кентавра и загнать в конюшню. Ноги у Хиронида разъезжались. В стойле у него хватило сил доплестись до поилки и опустить в нее голову. Вода была теплой, с сильным привкусом меди.

Кроме него в конюшне находилось еще пять лошадей. Они приветствовали собрата тревожным ржанием, а две кобылки попытались подойти поближе и добродушно пощипать Хиронида губами, но не нашли у него холки. Тот отогнал их коротким окриком. Странно, но они тоже не понимали, что он не лошадь.

Утром вернулся Ганеш. Он был чисто умыт, а красный платок, замотанный надо лбом в тюрбан, украшала большая золотая бляшка со змееногой богиней. Прежде такие дорогие вещи полагалось носить только хозяйке стойбища, жрице Триединой Матери, которую синды называли Кал-ма и изображали старухой с высунутым языком и отрезанной человеческой головой в руках. Впрочем, теперь, как видно, она была не в чести, раз ее страшный лик красовался на лбу у мужчины, на чью голову, по старым обычаям, богиня имела полное право.

— Ну что? Попривык к ним? — ухмыляясь, спросил он у Хиронида, указывая на кобыл. — Твои.

С его стороны это было широким жестом.

— Хороши, правда? Я хочу иметь от них крепкое потомство.

Хиронид ляпнул, что для этого Ганешу придется покрыть их самому. И тут же получил хлыстом по морде.

Как все кентавры он был упрям. На сухих фессалийских равнинах даже говорили: «Упрям, как стрелец». А стрелец — созвездие кентавра. Если этим мудрым образованным животным что-нибудь втемяшивалось в голову, они готовы были скорее разбить себе лоб, чем отказаться от заветной мысли.

Вот и сейчас тореты вывели перед Хиронидом целых четырех кобылок — одна другой игривее. Вон та соловая особенно хороша, даже хвост, как у него, плюмажем! Любой простак из табуна скакал бы от восторга до небес. А этот ни в какую. Его уже и так и эдак, и хлыстом, и овсом, и по одной за ограду запускали, и всех сразу.