Дарья Кононенко - Ответ большевику Дыбенко

• Название: Ответ большевику Дыбенко
• Автор: Дарья Кононенко
• Жанр: Альтернативная история

Бедные попаданцы! Берем прогрессоров напыщенных (две штуки), дикое количество автоматов Калашникова или что там еще давать отсталой РИ любят, портал и - вуаля - на помощь ВСЮР пришли новые технологии. Только наши попаданчики малость не рассчитали...Думали помочь белогвардейцам,а вышло, как по эпиграмме про Дыбенко... Сало, девки, самогон и другие радости трэша - гарантированны!

---

Тип в форме тяжело вздохнул. Похоже, он и сам был не прочь резать большевиков.

- И белых много, ой много. Пан гетьман,- тип в форме прочувствованно выругался, Паша даже узнал новое слово, - их до кучи собирал. А теперь они тут ходят, як у себя вдома.

- А шо ж тогда на всех столбах поналеплено? Якийсь Устим.

- А я знаю?- тип в форме попытался почесаться левой рукой, заскрипел зубами. - Он телеграф спортил и телеграфистку. Той аппарат гранатой подорвал и провода к такой матери срезал. Офицера якогось ночью стрельнул. А кто он - то его никто не видел толком.

У двери послышались шаги.

- Глина! На допрос.

Махновец передернулся. Дело пахнет керосином - он никому не представлялся, а документы у него были на какого-то Михельсона, немца-колониста, причем настоящие. А что этот немец у восемнадцатом году помер - так это никого не обходит. И ведь не сбежишь - он тут впервые, входов-выходов не знает. Да и руки за спиной уже скрутили.

Уже и пришли. А пол интересный, скользкий, квадратиками. Мурло с погонами, вроде прапорщик, за столом сидит, мурло с лампасами стволом в спину тычет и - вот чего документы не пригодились - Митенька-гимназист с блокнотом. От надо было тебя пристрелить.

   Паша не знал, сколько времени прошло - два или три часа. Сокамерник с третьей попытки влез на верхние нары и храпел. А что тут еще делать? Читать то, что на стенах понаписывали? Сплошная нецензурщина, главным образом про какого-то Гоца. О, вот тут прилично написано - 'Азеф - провокатор!'

Шаги слышно, ключи звякают, может, пожрать дадут? Сокамерник тоже проснулся, вниз смотрит, как мышь летучая с балки на чердаке. Нет, это не еда, это Глина. Он хоть живой? Пульс вроде есть, или нет? И вообще, шею надо мыть. Прогрессор пожалел, что не послушался маму - был бы доктором, так хоть бы первую помощь оказать бы смог. Понятно, почему крестьяне к кому угодно идут - их благородия избили человека так, что встать не может и еще чего-то от них требуют. Сокамерник слез, помог уложить махновца на нары - хоть и доски, зато не сквозит. А на полу ветер гуляет, ноги мерзнут.

   Прогрессор в седьмой раз прочитал, что написано на стене и задумался. Что-то не складывалось. Похоже, кто-то из контрразведки, или кто там допрашивал, Глину знал, и знал хорошо. Может, односельчанин. А может - и нет. Кто-то из тех, кто рубал вместе с эсером Николаевым. Либо эта скотина Александров, уголовник недобитый, либо еще кто-нибудь. Палий отпадает, он, во-первых, сейчас еще не в том состоянии, чтоб воевать, а, во-вторых, - он злобный, упертый, непрошибаемый махновец. Как Ляховский стал рассказывать про то, откуда черное знамя пошло, так Палий слушал с обалделым внешним видом и поверить в такое отказывался напрочь. А за словосочетание 'князь Кропоткин' чуть не полез лектора бить, потому что не будет пан за простой люд стоять.

Прогрессор фыркнул. Сокамерник уставился на него подозрительно знакомыми выгоревшими глазами. Где-то Паша уже такого человека видел, или похожего. И ругательства странноватые, тоже не здешние. В двери с ужасающим скрипом открылось окошечко. Два куска хлеба, глиняный ковшик с водой. На троих. Сокамерник злобно глянул на дверь, махнул здоровой рукой, снова полез на нары. Ежу было понятно, что шансов нет. Интересно, а как здесь казнят? Повесят или расстреляют? И так больно, и так больно. Дверь заскрипела. Это что еще за новшество?

- Сдурели совсем! Уже пуголовков арестовываете! - сокамерник еле удержался на ногах, поймал новичка за воротник.

Паша только руками развел - а ребенка-то за что? Тощий, ушастый, в засаленном пиджаке и домотканых, застиранных до серого штанах. Ну что такого может сделать подросток?

- Тю, гуртовий. А я думав - когось важного петлюровца поймали, хорунжего, чи сотника.

Сокамерник промолчал. Хоть понятно стало, кто он такой.

- И шо ж ты такого сделал? Окна чиновнику побил чи девку спортил?- петлюровец глядел в сторону, на дверь.

- Провода срезал - раз, якусь падлюку в погонах застрелил - два, почту взял - три, а телеграфистка все брешет, бо то не я был! - подросток чуть не лопался от гордости.

Пашу передернуло. Вот это вот и есть Устим, про которого на каждом столбе расклеено? Ему бы в школу ходить. Хотя если это - атаман, то куда делась его банда? Перестреляли или они решили заработать пятьсот рублей? А спрашивать как-то неудобно.

   Глина зашевелился на нарах, ругнулся придушенно.

- Здрасьте,- брякнул Устим.

Махновец не ответил.

- От если б у меня напильник был да болванка, да час времени, то я б ключ зробив, - атаман в четвертый раз обходил камеру.

- Закатай губоньку,- петлюровец смотрел в окошко с верхних нар. То ли в тюремном дворе было что-то интересное, то ли просто не хотел разговаривать.

- А шо то гавкает? Только и можешь, что драпать да в форме красоваться!

Петлюровец слез, медленно, аккуратно, здоровой рукой врезал атаману так, что тот влетел в дверь. Глина только хмыкнул. Прогрессор вмешиваться не стал.

   Позже Паша не мог точно вспомнить, как все произошло - охранник зачем-то вошел в камеру, у петлюровца хватило ума отпустить атамана и накинуться на белогвардейца, а Устим, в свою очередь, стал помогать по мере сил. Прогрессор цапнул бесхозную трехлинейку, обдирая пальцы, отсоединил штык и лихорадочно ткнул охранника куда-то в спину. Солдат квакнул и повалился на пол. Устим немедленно завладел трехлинейкой.

- Спасибо этому дому, пойдем к другому, - Глина стоял, шатаясь, скаля прокуренные зубы. Петлюровец оттащил солдата вглубь камеры, обшарил карманы. Ничего интересного, рубль деникинский, ножик складной, сломанный, и кусок ватрушки. К великой радости прогрессора, в коридоре было достаточно темно. Из соседней камеры доносилось прегадкое исполнение романса 'У церкви стояла карета'. По словам гуртового, там сидел фальшивомонетчик Макаров и жрал пять раз в день. Так, туточки налево, то есть то мне лево, вам - право. Глина что-то буркнул по поводу мозгов. Ох ты ж мать! Часовой сидит. Устим повозился с затвором, чуть не выстрелил - Глина вовремя ухватил его за руку. Паша тоскливо посмотрел в спину неожиданного препятствия - это ж не драка с неопытным новичком, который сдуру полез в камеру один, тут уметь надо. А голова болит, между прочим. Во дворе стучат чем-то, наверное, виселицу строят. Прогрессор перехватил штык поудобнее, подошел чуточку поближе, зажмурился и ткнул. Солдат попытался заорать, но неудачно - с пробитым легким не поговоришь. Устим прекратил мучения охранника, двинув ему по голове прикладом. И ключи на столе лежат. Как повезло-то!

   Свежий, сырой, прекрасный воздух. Прогрессора повело в сторону. Гуртовий ухватил его за полу, и вовремя. Атаман бодро шлепал по лужам. Интересно, куда он нас заведет? И хорошо бы у него винтовку отобрать, а то - Паша вспомнил, что оставил штык возле второго покойника. Бедняги. И зачем они оказались именно там и тогда? Прогрессора передернуло - они ведь не сами по себе умерли. Штык слишком удобно входил в живую плоть, как игла в толстый кусок резины. Устим вел каким-то запутанным маршрутом, через городскую помойку, где Глина удачно вступил босой ногой в полуразложившуюся кошку, через чей-то задний двор, судя по вони, там была маленькая скорняжная мастерская, через какой-то ручеек с ледяной водой. Понятно, почему - чтобы сбить собак со следа, да и дождь на улице, местные спят, третий сон видят. Прогрессор окончательно запутался и замерз.

   Вроде уже и светает, и уже даже и не город. Балка какая-то. Уже какая-то дрянь над головой летит, или птица, или загадочное животное кажанчик. Паша был не силен в биологии, он твердо знал только то, что кота нельзя кормить сырой речной рыбой. Привал. Может, не найдут. Обуться бы, да поесть, да поспать часов пятнадцать, и так в поезде не выспался. А интересно, совместный побег из тюрьмы - это считается налаживанием контакта с подпольем? Петлюровец лежал, обнимая вторую винтовку, и, кажется, уже успел заснуть. Молодец, не растерялся. Вот только перспективочка - незавидная, оружия нет ни у Глины, ни у него самого. Можно ли доверять Устиму? Может, он красный, рабочий, слесарь, - вот и красный. Сдаст с потрохами в Чеку, а там на ломтики нарежут. Махновец куда-то пропал, вместе с атаманом. Еще этого не хватало. Точно этот гаденыш всех сдал. И стоило ради такого убивать охранников? В тюрьме хоть комаров не было, а тут прямо рай комариный, не отмашешься. Нет, все-таки - куда они могли деться? Или это мы заблудились? Прогрессор почесал в затылке и очень осторожно потянулся к винтовке - все равно из гуртового стрелок сейчас никакой, у него то ли кисть сломана, то ли пальцы.

   Из густых зарослей каких-то кустов высунулся Устим, махнул рукой, идите, мол. Тьху на вас еще раз! Так у тебя тут землянка выкопана! Напугал, зараза. Землянка как землянка, может, в три наката, может, и не в три. Зато просторная - возле стены - буржуйка притулилась, труба хитро выведена, так, чтоб дым рассеивался, Вот тут - что-то вроде полки, углубление в стенке тряпочкой застелено, на тряпочке сала кусок лежит да луковица. И часовой сидит, или кто он там - пристроился себе возле печки, обрез на коленях нянчит. И в углу Глина скрутился под полушубком. Вымотался человек окончательно.