Александр Папченко - Кузнечик

• Название: Кузнечик
• Автор: Александр Папченко
• Издательство: Издательство Уральского университета
• Жанр: Детская проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7525-0481-3

Повести и рассказы Александра Папченко будут интересны ребятам среднего школьного возраста. Ведь герои рассказанных автором забавных и грустных историй — ровесники этих ребят, их современники — люди находчивые и неунывающие.

---

— Ну, дед, это ты загнул! — улыбнулся Тимка.

— Правильно. Я же сразу сказал, что вы мне не поверите. Я вот, кстати, тоже не поверил бы, если б сам не слышал. Расскажи мне такое кто» я б его на смех поднял, а тут сам…

— Может он дрессированный какой? — спросила Алька неуверенно.

— А бог его знает! Только он мне говорит: «Что вы торопитесь? Так и до беды недолго. Еще выстрелите куда ни попадя. Вы не торопитесь, я вот здесь встану. Вам удобно?»

— Нет, такого быть не может! — твердо сказал Тимка. — Я вообще, сколько живу, не слышал, чтоб зайцы говорили.

— Ты что же, хочешь сказать, что я вру?! — обиделся дед.

Тимка пожал плечами.

— Тогда сами рассказывайте, — и дед тихонько запел: — Раньше были м-м-м, а теперь стаканчики… м-м-м…

— Ну что ты, Тима, — вмешалась Алька. — Что же, Евгений Иванович врет? Он и коллекции собирает, и вообще человек настолько серьезный… — Алька закатила глаза.

Тимка посмотрел на Альку, и у него стало тепло и уютно на душе.

— Да ладно, — рассмеялся Тимка. — Рассказывай, дед.

— Я дорожу репутацией, юноша! — дед поднял значительно палец и продолжил: — Заяц говорит: «Теперь вы не промажете. Осанка у вас». Я, говорит, по осанке настоящего охотника отличаю. У всякого настоящего охотника бравый такой вид, знаете ли… Ну, как у вас. Орел! Или беркут! Тут, говорит, в меня один беркут стрелял на прошлой неделе, так, не поверите, со старой осины, что над омутом, только желуди брызнули. Да у вас руки дрожат?! Еще бы у меня руки не дрожали, — ухмыльнулся дед, — когда такое… А он: не знаю, говорит, как вас с такими нервами одного на охоту отпускают. Вам лечиться надо. От нервов. Мушка вон у вас так и пляшет, стволы вправо уходят. Хотите, я к дереву прислонюсь, чтоб вам лучше целиться было? Хотите?! Ну, тут уж я не выдержал, — дед пошевелил в костре палкой, — и как закричу: «НЕТ!!!» Ружье у меня из рук — на землю. «Это выше всех моих человеческих сил…» — говорю и сам падаю в глубокий освежающий обморок. И еще слышу, как заяц, подлец, поет, да так жалобно:

— Ваше благородие, госпожа удача,
Для кого вы добрая, для кого иначе…

— Очнулся — зайца и след простыл… — дед замолчал. — А вы не верили. Это вам не «Ну погоди!». Вот так-то, молодые люди.

Тимка улыбнулся, откинулся на спину.

— Это правильно, дед. Человеку можно так задурить голову… Вот со мной был случай. В прошлом году повстречал я Вадика. Идет такой скучный весь. Я говорю: «Вадик, ты чего такой?» А он: «Денег на кино не хватает». Ну, мы постояли. И тут ему в голову приходит идея. Синицына — отличница из 4-го «б» — живет, неподалеку. Она такая занудная, я вам скажу. Вадик как-то у нее уже был дома. Она на шестом этаже живет, и у нее там снаружи пожарная лестница. Я сначала сомневался, а Вадик насел, и мы пошли. Представляете, заходим. У нее своя комната. Сидим. А потом Вадик и говорит: «Ты, Синицына, поверь, мы с Центавра. Приобрели облик человека, выясняем систему образования землян». Короче, что мы — это не мы, получается, а инопланетяне. А потом дальше, чтоб Синица не успела очухаться: «Нам улетать пора, а модуль лежит в двадцати километрах от города, и нам денег на электричку не хватает».

— Неужели поверила в такую ерунду? — спросил дед.

— Конечно, нет. Но тут Вадик сделал уставший вид и говорит мне: «Тим, смотайся за лимонадом». Я зашел за портьеру, окно открыл, перелез на лестницу и за собой окно аккуратно прикрыл. Потом Вадик рассказывал, что Синица перепугалась, стала за шторой искать и вообще везде. Даже за шкафом смотрела. Пока я бегал за лимонадом, Синица вцепилась в Вадика и давай его про число «пи» и про парсеки расспрашивать. Ну, а потом я появился с лимонадом. Мы еще чуть отдохнули и засобирались. Нам же еще до модуля на электричке пилить. Дала нам Синица трояк. Мы с Вадиком уши развесили — обрадовались. А она говорит, что таких, мол, почетных гостей она не может не проводить. Сколько мы ни отбивались, она все-таки увязалась за нами. Идем, как дураки, на вокзал, представляете?! Потом Вадик не выдержал и говорит: «Какие мы инопланетяне? Мы тебя, Синица, разыграли, нам рубля на видушку не хватало». А Синица: «Я понимаю, что у вас конспирация и секреты, но на меня вы можете смело положиться». «Да ты чё, — говорю, — Синица, ополоумела? Пошутили мы». «Конечно, — говорит Синица, — я вам верю, но у вас должно остаться приличное впечатление от нас, людей Земли». Тут у нас с Вадиком вообще ум за разум зашел. А эта «землянка» купила нам билеты и втолкнула, дура, в вагон. А сама стоит на платформе с поднятой рукой и кричит: «Да здравствует единение межпланетного разума!» Люди останавливаться стали. Представляете?!

— Да-а, — протянул дед. — Очень, очень, поучительная история.

— Я ее знаю, Синицыну, — сказала вдруг Алька. — Она нам рассказывала эту историю. Вот, говорит, раз за дурочку держат, пусть теперь с Опалихи пешком пилят. Так что она хитрая, а не наивная…

— И что, она всем рассказала? — привстал Тимка.

— Зачем всем? Девочкам…

— Значит, всем… — поник Тимка. — Вот же я, дурак, связался с этим Вадиком. Говорил ведь ему: «Синица — это Синица…» А он свое: «Лапшу, лапшу навешаем…»

Некоторое время было тихо. Громко трещал костер.

— Теперь твоя очередь, — сказал Тимка.

— Я сейчас расскажу историю, которая произошла не со мной конкретно. Но все равно интересно.

— Валяй, — сказал дед.

Тимка облокотился на колени. Алькин голос звучал, почти утопая в треске костра, тихо, а то и вообще иногда на мгновение пропадал… Алька сидела на коленях, как спортсмен, который заждался низкого старта и, решив передохнуть, распрямился. Тимка перевел взгляд на костер и прикрыл веки.

— …Получила наследство, значит. А она жила на даче за городом. Снимала полдома. Ну вот, одела их утром и пошла на работу. Это полкилометра по лесу, а потом электричкой до города. А у Сергеевны подруга. Она такая мнительная…

— Подруга или?.. — спросил дед.

— Да и та и другая… Ну вот, подруга только серьги увидела и как за голову схватится: «Что ты, Сергеевна, наделала?!» А Сергеевна: «Что такое?» «Так серьги, — говорит эта ее подруга, — бриллиантовые, они же тысяч двадцать стоят. Ты что, дура? Зачем ты их напялила? Сейчас такая преступность… — Алька запнулась и тревожно огляделась — Так вместе с ушами и снимут».

— Как это с ушами? — не понял дед.

— Отрежут, — прошептала Алька, близко наклонившись к деду. Так близко, что ее длинные волосы оказались на какой-то момент в опасной близости от костра.

— Ну да? — не поверил дед.

— Вот именно. Сергеевна тоже сказала «ну да», — и Алька тревожно огляделась. — Сергеевна сережки сняла и в сумочку, а сумочку всю работу из рук не выпускала. А после работы решила серьги надеть, а сверху платок. Чтоб, значит, не сразу уши, а то — вжик… Подруга проводила ее до электрички и еще по дороге десяток историй про мафию рассказала и побежала по своим делам. А уже вечер. Сергеевна идет и оглядывается — проверяет, нет ли за ней «хвоста».

Тимка пошевелился. Протянул ладонь к костру. И посмотрел на Альку. Алька жестикулировала, щурилась, озабоченно хмурилась… Длинные волосы заботливо прикрывали лицо, так что в отблесках пламени виден был немножко курносый нос и краешек глаза.

— …сделала в газете дырку. Ну, думает, если ты шпион, я живой не дамся, — Алька осеклась, почувствовав на себе Тимкин взгляд. Мгновение длилась пауза… — Ну, а дальше все просто. Электричка остановилась, Сергеевна дождалась, пока объявят, что двери закрываются, и как сиганет в двери. Каблук сломала итальянский. А потом ей в голову новая мысль: «Чего это мафия будет за мной по всему городу шастать? Если уж они меня засекли, так и ждут где-то здесь в лесочке…» — Алька тревожно огляделась и вновь перешла на шепот. — Как она рванет! Бегом! Тут и второй каблук сломала. Ита… итальянский. Прорвалась через лес. Вот уже калитка. Открыла она калитку и думает: «Какая я дура! Это меня подруга завела. А ничего и не было. Какая глупость эта мафия!» Только она так подумала, как неподалеку в кустах что-то ка-ак рявкнет, ка-ак осветится все красным и жутким. Ка-ак Сергеевна закричит: «Не подходи!!! Я сама всех поубиваю!» Забежала на крыльцо и скорее за дверь. Закрылась на все задвижки и еще сундук тяжеленный к двери притащила. Потом напилась снотворного — и спать. Пусть, думает, во сне грабят и режут. А когда проснулась, смотрит: утро. Во дворе «скорая». И хозяйка, что ей полдома сдавала под дачу, рыдает-плачет. Сергеевна окно открыла и спрашивает: «В чем дело, что произошло?» А хозяйка: «Представляете, ночью муж вышел покурить, только высморкался, как налетела какая-то дура, бандитка, и как заорет: "Убью!!! Зарежу!!!" А у него — инфаркт».

Алька замолчала и подозрительно огляделась.

— Я вам вот что скажу, — дед приподнялся. — Вы как хотите, а я пошел спать. Потому что вставать мне рано…