Николай Коротеев - Мир приключений 1974

• Название: Мир приключений 1974
• Автор: Николай Коротеев
• Издательство: "Детская литература"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1974

Ежегодный сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей.

---

— Ну, уж ты скажешь — огненные декорации… Это был всего-навсего подводный город.

— Подводный город? — восторженно переспросила Зарика. — На дне океана?

— Нет, это плавучий город. Он держится на небольшой, заранее заданной глубине.

— А кто там живет?

— Те, чья профессия связана с водной оболочкой Земли.

— Рыбаки, что ли?

— Не только. В таких городах живут океанологи, китоводы, — пояснил Борца.

— Китоводы?..

— Они обслуживают китовые фермы в океане.

— А зачем строить город под водой? Не проще ли его строить на воде?

— Не проще. Под водой строения не подвержены ни качке, ни тайфунам, ни штормам.

— И на дне океана есть города? — спросила Зарика, вглядываясь в воду.

— Есть.

— Найди, пожалуйста!

— Отсюда они не видны.

— А мы побываем в городе на океанском дне, когда выйдем отсюда?

— Непременно побываем, Зарика, — ответил Борца и взял девушку за руку.

В клинике невесомости был свой, особый режим, ничего общего не имеющий с быстрой сменой дня и ночи, обусловленной вращением спутника вокруг Земли.

Корабль совершал полный виток за полтора часа. Таким образом, световой день — и соответственно ночь — составляли всего-навсего 45 минут.

Режим в госпитале невесомости — как, кстати сказать, и на любом космическом корабле — соответствовал обычному земному ритму жизни. Исходной единицей его служили сутки, состоящие из 24 часов, поделенные на день и ночь.

Физиологи давно, еще со времен первых космических полетов, осуществленных во второй половине XX века, установили, что именно такой режим является наилучшим для человеческого организма, особенно в условиях длительного полета.

Зарика и Борца говорили в госпитале обо всем, но больше всего друг о друге.

— Я открыл тебя, как астроном открывает звезду, — сказал однажды Борца.

Счастливые, они сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели вниз.

Ночь, эфемерная сорокапятиминутная ночь, шла на убыль.

Они посмеялись, глядя, как проснувшийся в клетке попугай — вестник солнца — принялся смешно подпрыгивать, хватаясь клювом за прутья: бедняга никак не мог привыкнуть к невесомости.

— Зари…

— Что, милый?

— Ты обещала рассказать о полете «Альберта», — тихо напомнил Борца.

— Целью полета «Альберта» была звезда Алголь, — ровным голосом начала Зарика.

— Алголь, или иначе — Бета Персея, — кивнул Борца. — Слышал об этой звезде.

— Ты знаешь отчет «Альберта»?

— В общих чертах…

— Кроме машины синтеза да еще карантинной службы, для тебя ничего в мире не существует!

— Неправда, существует.

— Что же?

— Ты.

— Куда мне! — засмеялась Зарика. — Я ведь не машина, а только человек.

Некоторое время они молча смотрели на родную планету, окутанную предутренней мглой, которая быстро редела: через несколько минут спутник-клиника должен был пересечь плоскость терминатора, отделяющую день от ночи. Глубоко внизу, отдаленная от них сотнями километров, угадывалась ночная Атлантика.

Среди волн брызнула горстка ярких огней.

— Корабли? — спросила Зарика.

Борца покачал головой.

— Остров Энергии, — сказал он.

— Не помню такого.

— Не мудрено: когда ты улетала, его еще не было.

— Искусственный остров?

Борца кивнул.

— Его смонтировали недавно. Собрали с помощью белковых роботов, — сказал он. — У подножия острова, на дне Атлантики, — подводный город.

Корабль без перехода влетел в день. В черном небе воцарилось мохнатое яростное солнце, потоки света хлынули во все уголки отсека. Борца поднялся и опустил полупрозрачную шторку.

— Персей. Красивое имя, — сказал он, садясь поближе к Зарике. Она не отодвинулась. — Знаешь, Зарика, в детстве я больше всего любил легенду о храбром Персее. Помнишь?

— В общих чертах… — улыбнулась Зарика.

— А еще в гости к Персею летала.

— Расскажи легенду, — попросила Зарика.

— Дело было, как положено в легендах, в некотором царстве, в некотором государстве, — начал Борца.

— Почему в некотором? — перебила Зарика. — Это было Аргосское царство, и правил в нем царь Априсий.

— О женское коварство! — воздел руки Борца. — Ты знаешь легенду о Персее лучше меня, так зачем же заставляешь меня рассказывать ее?

— Мне нравится, как ты рассказываешь.

— В таком случае, продолжаю. Научным прогнозированием в те далекие времена еще не занимались, а царь интересовался своей судьбой. Поэтому призвал он оракула и спросил: «Что сбудется со мною?» Оракул прикинул царскую судьбу и выдал весьма невеселый прогноз: оказывается, в будущем Априсия должен убить его собственный внук, которого еще и на свете нет. Царь решил предотвратить беду домашними средствами. Он заточил свою единственную дочь Данаю в башню. Прошу обратить внимание — башня была выкована из чистой меди. Ни один посторонний не мог проникнуть в башню, и Априсий торжествовал. Но, как выяснилось, слишком рано радовался царь. Дело в том, что сценарий развития событий начертан богами, которые в своих расчетах учли все вероятные увертки хитрого царя. Громовержец Зевс поступил просто: он превратился в золотой дождь и проник к заточенной Данае. В результате у нее родился сын Персей. Он-то и дал название звезде, еще не зная, что к ней полетит красавица Зарика… Ну, а теперь твоя очередь.

— Рассказать о Бете Персея?

— Да.

Зарика прикрыла глаза.

— Как сейчас вижу перед собой эту удивительную звезду, — тихо сказала она. — И не мудрено: «Альберт», выходя из последней пульсации, вынырнул слишком далеко от цели полета — пульсатор у нас был потрепанный, чиненый-перечиненый, и капитан со штурманом решили не рисковать. Так что мы, войдя в трехмерку, шли к Алголю на обычной ионной тяге целых четыре с половиной года.

Борца присвистнул.

— Экипаж немного роптал из-за вынужденной задержки, а я об этом не жалела, — продолжала Зарика. — Все свободное время я проводила в обсерваторном отсеке, у телескопа, который был нацелен на голову дьявола… — Зарика перехватила недоуменный взгляд Борцы и пояснила: — Так переводится название звезды Алголь.

— С греческого?

— С арабского.

— А зачем вы летели к Бете Персея? — спросил Борца.

Зарика задумалась.

— Тут двумя словами не ответишь, — сказала она. — Надо сделать прыжок в глубокую историю.

— История — моя страсть.

— А что ты знаешь, Борца, об этой звезде? — спросила Зарика.

— Видишь ли, звезды — не моя стихия… — замялся Борца.

— Но ты же окончил Звездную академию? — удивилась Зарика.

— Верно, — согласился Борца. — Но я был там, можно сказать, исключением.

— Которое подтверждает общее правило?

— Примерно. Ребята меня прозвали Изобретатель, и недаром: я с первого курса возмечтал о машине синтеза, потом увлекся еще историей, только вот к звездам оставался равнодушным.

— Почему же ты пошел в Звездную академию?

— Ошибся, могу тебе признаться, — вздохнул Борца. — Думал, полюблю звезды. Презираешь?

Зарика погладила руку Борцы:

— Глупый, я люблю тебя. Ну, а что касается того, что тебя к звездам не влечет… — Зарика подумала и закончила: — В конце концов, и Солнце — тоже звезда.

— Хорошо сказано, — задумчиво произнес Борца. — Солнце тоже звезда. К сожалению, иногда люди забывают об этом.

— Знаешь, звезда звезде рознь, — сказала Зарика. — В полете я убедилась: звезды — как люди, каждая на свой манер. Не бывает двух похожих звезд, как и двух одинаковых людей.

— Ты обещала рассказать о Бете Персея, — напомнил Борца.

— Координационный совет недаром направил нас к этой звезде, — продолжала Зарика. — Она давно волновала землян. Тем, что отличалась от соседок. Те сияли ровно, а эта то меркла, то вспыхивала снова. Монтанари открыл, что Бета Персея периодически меняет свой блеск, еще в 1672 году. В ту пору всё делали не спеша. Больше сотни лет прошло, прежде чем астроном Гудрайк — это произошло в 1782 году — исследовал таинственную звезду Алголь. Оказалось, что Бета Персея — двойная звезда. Люди к тому времени знали, конечно, двойные звезды, но Бета Персея была двойной звездой особого рода: обе ее половины были настолько тесно прижаты друг к другу, что различить их в телескоп было невозможно. На помощь пришла математика, кропотливые расчеты. Получилось, что обе звезды очень быстро вращаются вокруг общего центра тяжести: полный период обращения двух звезд составляет — в земных единицах — двое суток двадцать часов сорок восемь минут пятьдесят пять секунд!..

— Вот это память! — поразился Борца.

— Не удивляйся. Мы, альбертиане, много лет жили этой звездой, — сказала Зарика. — Я знаю ее биографию лучше, чем собственную.