Михаил Марголис - "АукцЫон": Книга учёта жизни

• Название: "АукцЫон": Книга учёта жизни
• Автор: Михаил Марголис
• Издательство: АМФОРА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01615-4

Новая книга известного музыкального журналиста — обозревателя «Известий» Михаила Марголиса представляет собой наиболее полный вариант биографии легендарной группы «АукцЫон».

---

— Не сказал бы, что с Виктором Романычем Бондариком у нас сразу установились такие дружеские отношения, какие есть теперь, — говорит Борюсик, — но мы старались друг другу помочь. Порой собирались вдвоем на «точке», отрабатывали какие-то упражнения, отдельно что-то репетировали, сыгрывались… Сейчас-то уж перестали так делать. И, к слову, помимо меня, из «АукцЫона» еще только Бондарик служил в армии.

— С Шавейниковым мне было столь же непросто, как с Бондариком или Пашей Литвиновым, — сетует Миллер. — Пашка вообще скептически к любым предложениям относился. Он своеобразный клиент, всегда был слегка сам по себе и считал себя умнее всех. Приходилось его трясти, допытываться: «Ну, чего же ты, Паша, хочешь-то, в конце концов?» Бондарик периодически комплексовал, а Борис просто не желал участвовать ни в каких перфомансах. Впрочем, он появился в «АукцЫоне», когда группа, скажем так, повзрослела и постепенно стала играть музыку, которой не требовался театральный антураж. И публика у «Ы» начала меняться. На «аукцыоновские» сейшены все больше приходили те, кто слушал именно оригинальные, усложнявшиеся песни группы, а не реагировал на ее эпатажный имидж.

— В момент прихода Шавейникова миллеровские костюмы отодвинулись у нас на второй план, — говорит Озерский. — Они были актуальны в «Сорренто» и «Багдаде», а дальнейшие наши программы строились абсолютно свободно, без каких-то концепций и театрализации. Было, правда, еще несколько съемок на телевидении. На «Осколки», кажется, питерский канал клип делал, и Борюсику пришлось, глупо хихикая, поучаствовать в нем в каком-то дурацком виде, играя под фонограмму, записанную «АукцЫоном», по-моему, еще с Черидником…

Но вообще Боря — музыкант от Бога, приятный в компании человек, который что-то привнес в группу и дал толчок коллективной «аукцыоновской» личности.

— Краситься и наряжаться я отказался не по каким-то там двусмысленным причинам, мол, за пидора примут и т. п., — разъясняет Шавейников. — Просто мне думалось тогда, что музыка важнее театральности. Ну, чего там прыгать по сцене и махать маракасами, как Олежка, когда надо исполнительский уровень повышать. В то время «аукцыонщики» еще не играли так качественно, как сейчас. То один из них «кривил», то другой… И потом, у меня с ними разные ориентиры были. Это сегодня мне понятны U2, Police, Clash, а в молодости я их не воспринимал. Музыкантов оценивал так: умеешь, как Бонэм или Блэкмор, — отлично; нет — пошел вон. Из рок-клуба мне, скажем, нравились «Россияне», а «Кино», «Алиса» — так себе… Когда я закрепился в «АукцЫоне», Леня, кстати, прямо сказал ребятам: «К нам пришел „тяжелый" барабанщик, и теперь наше звучание меняется». Первый альбом записанный «Ы» с моим участием, — «Жопа», по-моему, — существенно отличался от предыдущих «аукцыоновских» проектов.

Столица впервые встретила «АукцЫон», пишущийся через «Ы» и с новым барабанщиком в составе, на октябрьских концертах 1988-го в ДС Динамо. Но более масштабная московская презентация группы могла состояться 20 ноября того же года на знаменитом мемориальном сборном рок-вечере во Дворце спорта «Лужники», посвященном погибшему в феврале Александру Башлачеву. Пожалуй, это была одна из последних значительных рок-н-ролльных акций в стране, проведенных до наступления эры тотального шоу-бизнеса. Для некоторых ее участников, и прежде всего «аукцыонщиков», она оказалась весьма экстремальной и в чем-то символической. На том концерте «АукцЫон» получил то, что суждено любому истинному трагикомическому клоуну-философу, клоуну-поэту, клоуну-художнику, — аромат внутренней свободы и ощущение чужеродности любым лагерям. Однозначно «чужие», то бишь менты, вязали Вову с Гаркунделем за кулисами, а вроде бы «свои» (некоторые из организаторов мероприятия) противились появлению «Ы» на лужниковской сцене. Да и аудитория трибьютного сейшена была не самой продвинутой. Помнится, некоторые зрители и о СашБаше-то ничего не слышали, поэтому, когда на весь Дворец спорта врубили его песни, в зале стоял изрядный гул. Народ переговаривался между собой в ожидании выхода живых рок-кумиров. А на финальной теме «Время колокольчиков» часть публики истошно требовала продолжения внезапно прерванного техническими службами зала сета «Кино». Пришлось Цою объявить всем, что в такой вечер, после такой песни Башлачева, он петь, разумеется, не станет.

Ясное дело, что в подобной атмосфере соображенная на троих Леней, Веселкиным и Гаркушей (в полном составе «АукцЫону» выступить не позволили) клавишная изощренно-параноидальная композиция «Бомбы развозят…» была выслушана двенадцатитысячной толпой более с недоумением и где-то даже с раздражением, нежели с вдохновением и одобрением самого непафосного в этот вечер номера.

Веселкин написал о том перфомансе отрывисто и эмоционально: «Благотворительный концерт памяти А. Башлачева. Лужники. Забрали в милицию. Через полчаса отпустили после разговора с крупным должностным лицом. Пока это лицо ждали, мы с Олегом послушали его убогих подчиненных с их угрозами, „наездами", оскорблениями. Билеты в Москву Олег, я и Леня покупали за свой счет, и на концерт — тоже…

Пели и изображали „Бомбы". Леня за клавишами. Выступать нам запрещали, но мы пролезли. Я обманывал контролирующих организаторов, то фланируя со „звездами", то угощая их напитками и т. д. Выступали исступленно. Тормошил Леню, обманывал перед выходом еще и дружинников. Я на сцену вылез со стороны зала из ямы, ребята — из-под декораций. Для всех это было неожиданно…»

— В Москву нас позвал один из организаторов того концерта, который потом стал нашим ближайшим другом, — рассказывает Федоров. — Мы приехали втроем, и он сказал нам: давайте, тоже выступите в Лужниках, там много групп собирается. Но, видимо, не все из устроителей сейшена поддерживали его инициативу. Мы же в тот период делали вещи, что называется, на грани всего, и «Бомбы развозят…» из их числа. Нас принимали за клоунов. А тут такое серьезное событие, мемориал Башлачеву, и вдруг выходят какие-то идиоты и поют не пойми чего.

— Насколько я помню, — говорит Гаркуша, — нас официально пригласили на этот концерт, причем весь «АукцЫон». Потом, ближе к событию, кто-то из организаторов позвонил и сообщил, что всю группу они принять не смогут, но, условно говоря, трех человек от нас примут. Поехали Леня, Вова и я, поскольку у нас была песня «Бомбы», которую можно таким составом исполнить. Однако уже буквально перед выступлением нам вообще запретили на сцену выходить. Как это? — спрашиваем. Мы же в афишах значимся. Никто ничего вразумительного не ответил: просто нельзя, и все тут. Но мы-таки умудрились выскочить.

Я потом догадался, из-за чего нас не пускали. Хотели вместо «АукцЫона» включить в программу кого-то из уважаемых артистов, изначально в концерте не заявленных. Александр Градский тогда, кажется, неожиданно подъехал, Андрей Мисин… Не думаю, что они были большими друзьями Башлачева, но их выступление, видимо, для кого-то из организаторов было поважнее нашего. А мы спели-сплясали «Бомбы», и Ленька ушел в одну кулису, а я с Вовой в другую, где нас тут же и повязали. Причем серьезно. Не милиционеры, а гэбэшники. Кто-то нас тогда спас. Возможно, Юрий Айзеншпис — хотя могу путать, — и он выручил меня после другого концерта, когда хохмы ради мы с потолка разбрасывали по залу какие-то бланки с моими автографами. Я уже не знал, как на них еще расписаться, и посоветовался с нашим директором Скворцовым. Он предложил: пиши просто — я хочу трахаться. Так я на одной бумажке и сделал и подписался — Гаркуша. По закону подлости именно она прилетела в руки милиционеру или он ее где-то на полу нашел, но в любом случае после концерта за мной пришли. Я начал отмазываться, объяснял, что адресовал эту записку своей девушке, а она ее потеряла и т. п. Но мне как-то не очень верили. И в этой ситуации, и в той, что произошла в Лужниках, мне хотели дать 15 суток за хулиганство. Спасало только вмешательство авторитетных людей.

Из «Красной кузницы» к бургомистру

Самое экстремальное событие в истории «Ы» — это мой алкоголизм. Он начался не сразу. Серьезный его этап пришелся на период с 1989 по 1995 год.

Олег Гаркуша

Я влился в «АукцЫон» и понял, что здесь гораздо интереснее, чем в «Рок-штате», где у музыкантов постоянно возникали терки друг с другом и фронтмен тянул одеяло на себя. В «АукцЫоне» никто не диктовал, мол, надо играть так и вот так. И до сих пор этого нет.

Борис Шавейников

2 декабря 1988-го. Ленинград. ДК им. Н. К. Крупской. Олег на «Пионере» вытащил металлическую конструкцию, опутанную тряпками, и стал на ней развлекаться. В результате сильно побил себе ноги. Пришлось выбросить ее в яму. Колик на «Волчице» надел предложенную мною большую насадку на пылесос. Она пришлась ему впору. Ребята хохотали прямо на сцене…