Федор Достоевский - Том 15. Письма. 1834—1881

• Название: Том 15. Письма. 1834—1881
• Автор: Федор Достоевский
• Издательство: Наука, Ленинградское отделение, 1989-1996
• Жанр: Русская классическая проза

В 15 том собрания сочинений вошли письма 1834–1881 гг.

---

29

Имеется в виду «История русского народа» Н. А. Полевого (М., 1829–1833. Т. 1–6).

30

«Уголино» — «драматическое представление» Н. А. Полевого, поставленное на сцене Александрийского театра в бенефис В. А. Каратыгина 17 января 1838 г. С Н. А. Полевым лично был знаком И. Н. Шидловский. Он высоко оценил драму «Уголино», но критически отозвался о романтических штампах, присущих как этому, так и другим произведениям Полевого (см.: Нечаева. Ранний Достоевский. С. 76–77). В. Г. Белинский в майском номере «Московского наблюдателя» писал об «Уголино» Полевого как о «лучшем доказательстве той непреложной истины, что нельзя писать драм, не будучи поэтом» (Белинский. Т. 2. С. 443).

31

«Ундина» — вышедшее отдельным изданием в 1837 г. поэтическое переложение В. А. Жуковским одноименной романтической повести Ф. де ла Мотт Фуке.

32

Из прочитанных Достоевским в юности произведений В. Гюго наиболее глубокий след в его сознании оставили «Последний день приговоренного к смерти» (1829) и «Собор Парижской богоматери» (1831), в предисловии к русскому переводу которого, опубликованному в 1862 г. во «Времени», Достоевский назвал Гюго провозвестником «основной мысли всего искусства девятнадцатого столетия» о «восстановлении погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков» (наст. изд. Т. 11. С. 241). Литературу вопроса об отражении проблематики и поэтики этих и других произведений Гюго в творчестве Достоевского см.: ПСС. Т. XXVIII, С. 404.

33

Альбан — герой повести Гофмана «Магнетизер» (1813), наделенный необыкновенной способностью проникновения в жизнь природы, сверхъестественной силой воздействия на людей и презирающий общепринятую мораль, что приводит в конце концов к гибели понравившейся ему девушки, невесты другого, и ее близких. Повесть к этому времени была дважды напечатана в России в переводе Д. В. Веневитинова под заглавием «Что пена в вине, то сны в голове» (Моск. вестн. 1827. Ч. 5. № 19; Сорок одна повесть иностранных писателей / Изд. Н. Надеждина. М., 1836. Ч. 5). Достоевский скорее всего познакомился с нею в оригинале. Повесть произвела впечатление на Белинского и многих других русских читателей того времени. На связь романтического типа Альбана с образом Раскольникова указал Л. П. Гроссман (см.: Библиотека. С. 113). В 1861 г. в статье «Три рассказа Эдгара Поэ» Достоевский дает обобщающую характеристику гофмановской фантастики, вдохновляемой «светлым идеалом» (см.: наст. изд. Т. 11. С. 160–161). О влиянии Гофмана на ранние повести Достоевского и другие его произведения см.: наст. изд. Т. 1. С. 445, 447, 460; Т. 2. С. 171, 561, 573; ПСС. Т. XXVIII1. С. 405.

34

А. И. Савельев позднее свидетельствовал в своих записках: «Ф<едор> М<ихайлович> знал имена начальников в войсках на войне и на гражданском поприще, которые получали награды не по заслугам, а благодаря родству и связям с сильными мира сего. Он знал проделки бывшего инспектора классов Инженерного училища, как он помещал и поддерживал (тех кондукторов, которых родители ему платили или делали подарки и пр.» (Достоевский в воспоминаниях. Т. 1. С. 103).

35

Рассуждения Достоевского о соотношении философии и поэзии, их взаимодействии близки к кругу идей романтической философии (в частности, русских шеллингианцев) о связях между художественным и научным познанием, о роли интуиции, «откровения» в постижении гармонии «целого». Эти убеждения могли сложиться у Достоевского под воздействием (статей в «Телескопе», «Молве» и «Московском наблюдателе», принадлежавших бывшим «любомудрам», Н. И. Надеждину, а также раннему Белинскому.

36

Протестуя против метафизического подхода к природе, Достоевский сближается с научной мыслью того времени, развивавшей диалектические тенденции натур философии Шеллинга (см.: Каменский З. А. Русская философия XIX века и Шеллинг. М., 1980).

37

Характеризуя свое угнетенное состояние, Достоевский вспоминает героя поэмы Байрона «Шильонский узник» (1816), с которой он познакомился в переводе В. А. Жуковского (1822); именно этот перевод вспомнился ему позднее, летом 1868 г., когда он жил в Веве, на берегу Женевского озера, недалеко от замка Шильон (см.: ПСС. T. XXVIII2. С. 308).

38

М. М. Достоевский сообщал М. А. Достоевскому 28 ноября 1838 г. о том, что написал «много стихотворений» и послал их И. Н. Шидловскому. «Поэзия, — признавался он, — содержит всю мою теперешнюю жизнь, все мои ощущения, горе и радости. Это дневник мой!» (Письма Михаила Достоевского к отцу. С. 80). О ранних творческих начинаниях М. М. Достоевского см. статью: Писцова А. З. Ревельский период жизнии деятельности М. М. Достоевского // Научн. тр. Ташкентского ун-та.1974. Вып. 474. По страницам рус. и зарубеж. литератур. С. 55–74.

39

Суждение об «эгоизме» Байрона, возможно, сложилось у молодогоДостоевского под влиянием Шидловского, чья отрицательная оценка английского поэта сформировалась в 1828–1830 гг. под воздействием статей Н. И. Надеждина в «Вестнике Европы» и С. П. Шевырева в органе «любомудров» «Московском вестнике». Но Достоевский уже в эти годы рассматривал Байрона в ряду поэтических гениев, сопоставляя его прежде всего с Пушкиным. Критические высказывания о личности Байрона встречаются иногда и в его поздних записных тетрадях. Итоговую глубокую оценку исторического значения великого английского поэта Достоевский дает в гл. II, § 2 «Дневника писателя» 1877 г.

40

Цитата из стихотворения Пушкина «Поэту» (1830). По воспоминаниям А. М. Достоевского, оба старших брата в отрочестве, несмотря на некоторую разницу литературных вкусов, на Пушкине «мирились» и «чуть не всего знали наизусть» (Достоевский А. М. С. 70).

41

Достоевский интересовался литературным трактатом Ф. Шатобриана «Гений христианства» (1802), содержавшим полемику с эстетикой просветителей. Их апелляции к разуму общественного человека в трактате противопоставлялись мистическое, чудесное, интуиция и фантазия. Этот манифест раннего французского романтизма оказал большое влияние на развитие европейской литературы первой трети XIX в.

42

Имеется в виду статья о В. Гюго в «Сыне отечества» за март — апрель 1838 г., но не Ж.-М.-Н.-Д. Низара (автора помещенной в этой же книжке журнала статьи о Ламартине), а Г. Планша. Отказывая поэзии, романам и драмам Гюго 1820—1830-х гг. в серьезной мысли, Планш считал их достоинства чисто внешними, что явно противоречило мнению Достоевского (см. письмо 7, примеч. 11).

43

Посылая стихотворение «Видение матери» отцу, M. M. Достоевский писал в конце января 1839 г.: «Я не могу вспомнить покойной маменьки без сильного душевного движения! Летом я видел ее во сне; видел, будто она нарочно сошла с небес, чтоб только благословить меня, и это было причиною рождения моего стихотворения. Я посылал его брату; ончитал его Шидловскому, и Ш<идловский> в восхищении от него» (Письма Михаила Достоевского к отцу. С. 82). Текст стихотворения (без заключительных строф) воспроизведен в воспоминаниях А. Е. Ризенкампфа (см.: ЛН. Т. 86. С. 325–326).

44

До нас дошло лишь несколько стихотворений И. Н. Шидловского. Публикацию и характеристику их см. в воспоминаниях Н. Решетова «Люди и дела давно минувших дней» (РА. 1886. № 10. С. 226–232) и в книге М. П. Алексеева «Ранний друг Ф. М. Достоевского» (Одесса, 1921. С. 13–18).

45

А. Ф. Смирдин выпустил три тома издания «Сто русских литераторов» (1839–1845). Первый том, вышедший в 1839 г., включал сочинения десяти авторов; наряду с Пушкиным в нем фигурировали А. А. Орлов, лубочный романист, осмеянный критикой 1830-х гг., и Р. М. Зотов, автор исторических романов и драм, над которыми иронизировал Белинский (см.: Белинский. Т. 3. С. 99).

46

Это письмо М. А. Достоевского неизвестно. Ф. М. Достоевский благодарит отца за присланные ему 75 руб. ассигнациями (см.: Нечаева. В семье и усадьбе Достоевских. С. 120–121).

47

М. А. Достоевский в ответном (последнем) письме Ф. М. Достоевскому от 27 мая 1839 г. объяснил причины нападок в «послании» старшего брата: «Брата за письмо не вини, я его в нескольких письмах разбранил, что он, ведя переписку с Шидловским, об тебе писал глухо <…> не имея сам о тебе ни малейшего сведения…» (Там же. С. 121).

48