Иоганн Фосс - «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою

• Название: «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою
• Автор: Иоганн Фосс
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0108-4

Хотя горнострелковые части Вермахта и СС, больше известные у нас под прозвищем «черный эдельвейс» (Schwarz Edelweiss), применялись по прямому назначению нечасто, первоклассная подготовка, боевой дух и готовность сражаться в любых, самых сложных условиях делали их крайне опасным противником.

Автор этой книги, ветеран горнострелковой дивизии СС «Норд» (6 SS-Gebirgs-Division «Nord»), не понаслышке знал, что такое война на Восточном фронте: лютые морозы зимой, грязь и комары летом, бесконечные бои, жесточайшие потери. Это — горькая исповедь Gebirgsäger'a (горного стрелка), который добровольно вступил в войска СС юным романтиком-идеалистом, верящим в «великую миссию Рейха», но очень скоро на собственной шкуре ощутил, что на войне нет никакой «романтики» — лишь тяжелая боевая работа, боль, кровь и смерть…

---

В день нашего прибытия в деревню эшелон поддержки нашей дивизии должен был отправиться дальше на север. Здесь собралась масса грузовиков, машин скорой медицинской помощи, обозов. Особенно много было раненых и медицинского персонала. Полевой госпиталь нужно было эвакуировать еще несколько дней назад, однако с юга постоянно продолжали прибывать раненые, и поэтому эвакуация все время откладывалась. Говорили, что совсем недавно прибыл транспорт, которому пришлось сделать большой крюк и проехать по территории Швеции. Подобный слух раньше показался бы невероятным, но сегодня могло произойти все, что угодно.

Возле госпиталя я случайно наткнулся на Хервега из разведывательного батальона, в котором служил Маннхард. Он передвигался на костылях, поскольку его нога была закована в гипс. Хервег тоже узнал меня и сообщил, что был ранен под Торнио и прибыл в Киттилэ несколько дней назад, когда полевой госпиталь перевели туда из Рованиеми. Когда я спросил его, известно ли что-нибудь о Маннхарде, он уклонился от ответа, заявив, что ему нужно идти. Уже поздно, сказал он. Не мог бы я вечером навестить его в госпитале? То, как Хервег внезапно прервал разговор, встревожило меня. Торнио? Я вспомнил, что слышал это название несколько недель назад. Так назывался городок, располагавшийся прямо на границе со Швецией. От шведского города Хапаранда его отделял мост, перекинутый через реку Торнио, впадающую в воды Ботнического залива. Кто-то из врачей на перевязочном пункте что-то рассказывал о Торнио. Это случилось в тот день, когда советские истребители совершили налет на так называемый Арктический тракт, что проходит к северо-западу от Рованиеми. Вражеские самолеты оставили после себя жуткую картину: мертвые и умирающие люди и животные в лужах крови, залившей место, которое совсем недавно казалось таким идиллическим. Когда мы ждали прибытия машин скорой помощи, врач рассказал, что финны захватили один из госпитальных обозов в Торнио и что там прошел тяжелый бой.

Сейчас я вспомнил эту новость, вызвавшую в нас тогда чувство невыразимой горечи. Мы никак не ожидали от вчерашних братьев по оружия захвата госпитального обоза, которому не позволили выйти к морю, а вместо этого перенаправили на север. Причина подобных действий финнов оставалась для нас непонятной. Позднее стало известно то, о чем в свое время предупреждал Маннхард. В начале октября мощная финская группировка высадилась в Торнио, другие части наших бывших союзников двигались на этот город с юга, вооруженные новенькими немецкими штурмовыми орудиями, поставленными Германией еще летом и использовавшимися в дни наступления советских войск в южной Карелии. Наши войска были вынуждены оставить этот район. В числе прочих ушел из этих мест и наш разведывательный батальон. Говорят, что обе стороны понесли огромные потери.

Солдаты нашего батальона понимали, что финны стали врагами. Они обязательно атакуют наши части, образующие юго-восточный фланг отступающей армии «Лапландия», чтобы уничтожить хотя бы ее арьергард. И все же вместо того, чтобы как можно скорее отходить на запад, батальон должен был действовать в соответствии с графиком отхода армии, и порой без особой надобности ему приходилось занимать те или иные позиции. Там мы обычно рассматривали окружающую местность в бинокль и отправляли дозоры, чтобы заранее обнаружить противника. До сих пор финны никак не препятствовали отступлению, но мы постоянно чувствовали, что за нашими передвижениями внимательно наблюдают. Например, в Рованиеми, через считаные минуты после того как мы переправились на другой берег, мост взлетел на воздух. Мы остались довольны тем, что оставили район, где могли произойти серьезные бои с финскими войсками. В конечном итоге 12-й полк первым, так сказать, скрестил шпаги с нашими бывшими союзниками и, в результате, на полдня замедлил отступление.

По пути в Киттилэ наш батальон увеличил скорость движения до 30 километров в день. Признаться, мы шли налегке, неся лишь винтовки и автоматы. Пулеметы, боеприпасы и прочее снаряжение находились в корзинах на спинах наших верных мулов. Однако погода вскоре ухудшилась. Пошел дождь, а ночью ударил мороз. В этом году зима запоздала, и по пути в Киттилэ снег практически не препятствовал нам.

Хервег ждал меня у входа в госпиталь. Мы протиснулись в узкий коридор и прошли в комнатушку, которая освещалась карбидными лампами. Она была вся заставлена носилками с ранеными. Медицинский персонал самоотверженно занимался выполнением своих привычных обязанностей. Мрачная атмосфера, царившая в помещении, отвечала моему не слишком радостному настроению и недобрым предчувствиям, которые я в эти минуты испытывал. Хервег отвел меня в угол, где находился раненый, который сидел на деревянном ящике, прислонившись спиной к стене, и курил. Его правое плечо и рука были в гипсе. Услышав наши шаги, он обернулся.

— Старик, что ты здесь делаешь?

— Рад видеть тебя, дружище, — с присущим ему хладнокровием ответил мой товарищ. — Я знал, что ты придешь, Хервег сказал мне. — Он протянул левую руку. — Что-то все хуже становится моей клешне, — с натянутой улыбкой добавил он.

— Я думал, что ты уже находишься на пути домой, — признался я, садясь на соседний ящик. Хервег последовал моему примеру.

— Нет, все не так, это лишь часть истории, которую ты сейчас услышишь, — сказал Старик и повернулся к моему спутнику.

Хервег вытащил пачку сигарет, угостил меня и неуклюже вытащил сигарету для себя. Затем он замолчал, устремив взгляд на пол и затягиваясь дымом.

— Что случилось? — я первым нарушил молчание.

— Он погиб, Фосс. Погиб в бою под Торнио три недели назад, — неестественно низким голосом ответил Хервег. — Жаль, что я не могу рассказать тебе ничего утешительного.

У меня возникло такое чувство, будто я всегда знал об этом. Мы снова замолчали, глубоко затягиваясь.

— Это была его идея, — наконец снова заговорил Хервег. — Конечно, потом, задним числом, задаешь себе вопрос: было ли это неизбежностью? Можно ли было поступить иначе? Я скажу только одно, он сам этого захотел. Он сказал мне: давай попробуем их выручить, там ведь много раненых, они совершенно беспомощны. Он имел в виду транспорт с ранеными, который захватили финны.

— Насколько я понимаю, ты вместе с ним отправился в этот рейд, верно?

— Каждый из нас там по-своему был, — вступил в разговор Старик. — Я в транспорте, а Хервег участвовал в рейде.

— Неужели? Не может быть! Ты же сказал, что транспорт был захвачен финнами, — удивился я. — Расскажи мне все с самого начала.

— Как ты, наверно, уже знаешь, разведывательный батальон в сентябре находился в районе между Оулу и Кемью, — начал Хервег — В конце месяца разразился сильный буран. Он бушевал целых два дня. Не успел он утихнуть, как финны высадились в Торнио. Прошло два дня, и они захватили город. Даже после этого мы оставались с ними в дружеских отношениях. Насколько мне известно, командиры частей, дислоцировавшихся в Кеми, договорились о том, что дороги и мосты сохранят в нормальном состоянии, чтобы мы могли благополучно пройти по ним. Однако финские войска, высадившиеся в Торнио, повели себя совсем не миролюбиво. Они успели захватить все склады, обозы и транспорты с нашими ранеными. Не было никакого сомнения в том, что так может вести себя только враг. Оставлять это без ответа было нельзя.

— Это ведь был госпитальный транспорт, так? Мы что-то слышали об этом, — вставил я.

— Нет, не так, — проговорил Старик. — Мы уже оставили транспорт и собирались следовать на север с конвоем наших собственных грузовиков и машин скорой помощи.

— Через два дня, будучи в составе армейской боевой группы, мы атаковали Торнио, — продолжил Хервег. — Разразился жестокий бой. С обеих сторон ударили минометы, артиллерийские орудия повели прицельный огонь. Финны отчаянно сопротивлялись, заняв господствующие высоты и стреляя из всех видов оружия. Мы в свою очередь спустились с холмов и стали прорываться к окраине города. Нашей главной целью был прорыв к дороге, что ведет на север. Мы отступали медленно и, наконец, смогли занять ее. Наши потери были огромны.

Мы получили приказ остановиться и удерживать занятые нами позиции, а затем освободить местность, находившуюся южнее. В тот же самый момент, совершенно случайно, Маннхард заметил в бинокль транспорт с ранеными. Среди деревьев обнаружились машины немецкого производства, главным образом со знаком Красного Креста. Он указал в этом направлении, и я тоже увидел их. С десяток машин стояли в небольшой роще на крохотном полуострове, там, где находился финский береговой плацдарм.

— Что ты на это скажешь? — спросил меня Маннхард, и по выражению его лица я сразу же понял, что он задумал. — Хервег, — продолжил он. — Быстро приведи семь человек. Проверь, чтобы у всех были автоматы. Возьми один пулемет и побольше ручных гранат. Как только стемнеет, мы отправимся туда.