Иоганн Фосс - «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою

• Название: «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою
• Автор: Иоганн Фосс
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0108-4

Хотя горнострелковые части Вермахта и СС, больше известные у нас под прозвищем «черный эдельвейс» (Schwarz Edelweiss), применялись по прямому назначению нечасто, первоклассная подготовка, боевой дух и готовность сражаться в любых, самых сложных условиях делали их крайне опасным противником.

Автор этой книги, ветеран горнострелковой дивизии СС «Норд» (6 SS-Gebirgs-Division «Nord»), не понаслышке знал, что такое война на Восточном фронте: лютые морозы зимой, грязь и комары летом, бесконечные бои, жесточайшие потери. Это — горькая исповедь Gebirgsäger'a (горного стрелка), который добровольно вступил в войска СС юным романтиком-идеалистом, верящим в «великую миссию Рейха», но очень скоро на собственной шкуре ощутил, что на войне нет никакой «романтики» — лишь тяжелая боевая работа, боль, кровь и смерть…

---

Ракета гаснет, но вслед за ней в небо взлетает еще одна. В это же мгновение где-то внизу звучит пулеметная очередь, за ней другая. Затем начинается настоящий ад. С противоположного холма открывают огонь сразу два пулемета. Откуда-то слева им тот час же отвечает наш пулемет. Я по-прежнему стою в тени дерева, как какой-нибудь случайный прохожий, не имеющий никакого отношения к происходящему.

— В укрытие! Быстро на землю! — кричит мой провожатый и бросается в какую-то неглубокую яму. В ту же секунду я падаю на землю, мгновенно осознав, что мы оказались в зоне огня русских пулеметов. Пули звонко впиваются в стволы соседних деревьев. Я понимаю, что только что избежал преждевременной смерти. Я мог погибнуть, даже не успев поучаствовать в боях.

— Давай сюда! — кричит посыльный. Сделав несколько прыжков, я заскакиваю в его яму. Теперь пулеметные очереди сливаются с выстрелами из винтовок и автоматов. Мой новый товарищ ругается и указывает куда-то вниз.

— Видишь вон там окопы? Бежим туда. Не отставай! — шипит он.

Когда я выскакиваю из ямы и бросаюсь вперед, до моего слуха доносятся выстрелы из минометов. Я на мгновение застываю на месте. За первыми залпами следуют все новые и новые.

— Давай! Быстро! — кричит посыльный, и я вслед за ним прыгаю в окоп. Близость передовой с каждым мгновением приобретает для меня все более реальный характер. Все оказалось гораздо опаснее и серьезнее, чем я себе представлял. Это напоминает мне мое удивление, когда на первом же уроке бокса в лагере юнгфолька я получил массу синяков и ушибов.

Вражеский огонь усиливается. Снаряды взрываются по всему склону холма. Однако, несмотря на это, мой провожатый бежит вперед по лабиринту путей сообщения, в котором мы теперь оказались. Спотыкаясь и задыхаясь, я бегу следом за ним. Услышав свист очередного снаряда, бросаемся на дно окопа. На этот раз он разрывается совсем рядом, на бруствере.

— С тобой все в порядке? — спрашивает меня посыльный.

— Да, все нормально.

— Обстрел закончился, — сообщает он.

Я встаю и выглядываю из окопа. Там, где только что разорвался снаряд, зияет глубокая яма. Соседний с нами лес кажется уже тихим, как и прежде. Я чувствую боль за левым ухом и понимаю, что, падая, ударился о приклад винтовки.

Свернув в другой окоп, оказываемся перед входом в блиндаж. Спускаемся по ступенькам вниз и оказываемся перед грубо сколоченной дверью. Слышим, как внутри кто-то играет на губной гармошке. Мой новый товарищ улыбается и открывает дверь. Нас встречает солдат, оставленный следить за огнем в печке. Он один в помещении.

— Вот, оказывается, кто здесь! Молодец. Играешь на гармошке, в то время как снаружи черт знает что творится! — говорит мой провожатый и здоровается за руку с этим приземистым черноволосым человеком.

— Это я из-за шума, — отвечает тот и улыбается. — Он действует мне на нервы. Кто это к нам пришел? Наверно, пополнение.

— Верно. Знакомься, это Иоганн Фосс. Иоганн, это Гейнц Боймер, третий номер пулеметного расчета.

Мы обмениваемся рукопожатиями. Оглядываюсь по сторонам. Блиндаж предназначен для семерых человек, отапливается печкой и освещается карбидной лампой. У задней стены стоят несколько двухэтажных нар, сколоченных из досок. Стены сложены из бревен. Вижу аккуратную стойку для оружия, небольшой стол и две скамейки. По стенам развешано всевозможное снаряжение: боеприпасы, одежда и тому подобное. Среди прочего на шнурке, выходящем наружу, подвешены две гильзы от артиллерийских снарядов.

В следующую секунду в блиндаж возвращаются остальные его обитатели. Первыми входят трое солдат в запорошенных снегом касках. Их лица раскраснелись от возбуждения. Все трое вооружены до зубов. Они ловко протискиваются в узкий вход. При свете лампы сверкают серебряные руны на правой петлице. Все начинают говорить одновременно, воодушевленные и возбужденные недавним коротким боем. Насколько я понимаю из их рассказа, русский передовой дозор несколько часов лежал прямо перед нашими позициями, ожидая возможности ворваться в наши окопы.

Один из этих троих, блондин по имени Шмидхен, с явно выраженным кельнским акцентом сообщает о том, что стоял в карауле и, заметив приближение противника, выстрелил из ракетницы. Ему повезло — он убил успевшего заскочить в окоп русского солдата. Второго русского он срезал автоматной очередью и задержал натиск остальных. Противник, понеся потери, отступил.

Солдаты снимают каски и ставят автоматы на оружейную стойку. Двое их товарищей все еще находятся в окопе. Одного из них они зовут Старик, имя второго — Генрих, это первый номер пулеметного расчета.

Я стою в глубине блиндажа возле коек. Меня пришедшие еще не заметили.

С автоматом на плече входит тот, кого называют Стариком. Он высок и худощав, глубоко посаженные глаза поблескивают из-под каски. У него большой рот, резкие морщины. Лицо кажется вырубленным из дерева.

— Всем внимание! — объявляет он и медленно набивает два подсумка магазинами для автомата. — Приказ шефа: все остаются на местах. Не разуваются, не спят, не пьют шнапс. Иваны могут снова оказаться здесь в любую минуту.

Он говорит с акцентом уроженца Верхней Силезии. При этом его кадык ходит вверх-вниз, перекатываясь под кожей. Старик — командир пулеметного расчета. Ему лет двадцать пять, он пришел на службу давно, еще до начала войны.

В тот самый момент, когда я собираюсь доложить о своем прибытии, он замечает меня.

— Эй, солдат, ты кто такой?

Остальные также только сейчас замечают мое присутствие. Мой провожатый уже ушел. Я делаю шаг вперед, отдаю приветствие по уставу и сообщаю, кто я такой.

Силезец окидывает меня оценивающим взглядом. Мы оба чувствуем разницу между старослужащим и новобранцем. Его поведение отличается спокойствием, он не проявляет ни радости, ни неодобрения в отношении моего прибытия. Мне кажется, что прозвище ему идеально подходит, потому что он самый старший и опытный боец взвода. Его грубоватое лицо также соответствует прозвищу. Похоже, что ему нравится уважительное отношение, с которым к нему относятся сослуживцы.

— Положи вещи на койку. Вон на ту, верхнюю слева. В случае опасности не выскакивай наружу, понял? Ни при каких обстоятельствах! — С этими словами он поворачивается к остальным: — Позаботьтесь о нем!

Я жму руки остальным солдатам и отвечаю на их вопросы о моем личном и служебном прошлом.

Таким был мой первый день на передовой. Сначала я оказался в тихом заснеженном лесу, затем последовали короткий бой и мирное знакомство с новыми товарищами. Мое прежнее умозрительное представление о новом месте службы приобрело четкие реальные очертания: зимняя природа, окопы, блиндаж, лица новых друзей. Здесь, в краю заледенелых болот и озер и покрытых снегов лесов, линия фронта проходит на шестьдесят шестой параллели, то есть в самом настоящем Заполярье. Здесь я встретил свою новую судьбу, начал новую жизнь, обрел новый дом: 3-й батальон.

День святого Николая

Ужасный грохот заставляет меня проснуться. Сегодня 6 декабря 1943 года. Вскакиваю и больно ударяюсь головой о потолок. Над верхней койкой, рядом с той, на которой я сплю, на месте потолка зияет развороченная взрывом дыра, через которую внутрь проникает скупой свет полярного дня. Снаряд, выпущенный из русского противотанкового орудия, упал на наши позиции и разметал в стороны крышу нашего блиндажа. Русские бьют быстро и точно. Все еще не отойдя ото сна, прыгаю вниз и торопливо обуваюсь. Собираюсь выскочить наружу. В следующую секунду раздается рокот нашего пулемета. Вслед за ним открывают огонь минометы.

Старик уже натянул на себя куртку с капюшоном. Надев на голову каску, он быстро хватает автомат и ловкими движениями набивает карманы ручными гранатами.

— Парни, похоже, что дело дрянь. Быстро собираемся! — кричит он и выскакивает наружу.

Генрих выбегает вслед за ним, и они оба устремляются к пулеметному гнезду. Я выскакиваю из блиндажа вместе с остальными, бегу по окопам, пригибаюсь при каждом выстреле из миномета. В такой обстановке в приказах нет особой необходимости. Каждый знает, что ему делать. Мое место второго номера пулеметного расчета рядом с Генрихом.

Боймер, находящийся в нашем пулеметном гнезде, стреляет короткими очередями, поворачивая в стороны стоящий на треноге пулемет. Вражеское противотанковое орудие молчит. Его не видно, потому что оно хорошо замаскировано. Русские минометы продолжают обстреливать нас. Наши минометчики отвечают им. Мы видим, как снаряды падают на вражеские позиции. Крыша пулеметного гнезда сбита взрывом русского снаряда, но ни Боймер, ни пулемет нисколько не пострадали. Вместе с пулеметчиками 12-й роты он отбил наступление русского передового дозора, прорвавшегося на левом фланге. Мы с Генрихом занимаем места рядом с ним и видим фигурки в белых маскировочных халатах. Они отступают и быстро скрываются в глубокой борозде, которую заранее, еще ночью, выкопали в снегу. Три неподвижных тела остаются лежать на земле неподалеку от нашего заграждения — рядов колючей проволоки.