Валерий Николаев - Закуси горе луковицей

• Название: Закуси горе луковицей
• Автор: Валерий Николаев
• Жанр: О войне

---

— Нет ее, козе понятно, — произнес Саша Соколов. — А вот дай этому пацану месяц, прополощи мозги и выпусти. Так он от радости как ежик на шарике будет прыгать.

Геляев, привлекая внимание, постучал пальцами по столу.

— Друзья мои, у каждого есть аргументы в пользу своей правды, — сказал он. — Но на что мы опираемся? На крупицу своих знаний, на свой крохотный опыт короткой, как миг, жизни? Мы видим и слышим только то, что нам дано увидеть и услышать. Однако истину может знать один Господь. И не нам считать преступниками тех, кто не осужден законом. Многие пришли к святости через грехи свои, через покаяние. И затем оправдались делами богоугодными.

— Да, ребята, довольно споров, — поддержал батюшку Володя. — Так ли уж важна исходная позиция каждого из нас? Разве мы не убедились, что при любом строе можно сделать народ бедным и бесправным или наоборот, обеспеченным и защищенным? Была бы охота. Вспомните: при социализме мы провозглашали социальные гарантии и кое-как обеспечивали их, а скандинавские страны уже тогда заботились о человеке лучше, чем у нас, а тем паче сейчас. Сегодня, опять же, мы выкладываем деньги за лечение и образование, а нефтяные страны Африки имеют возможность бесплатно лечить и обучать своих детей за границей. Очевидно, их социальная политика опять эффективнее нашей. Не правда ли?

Татьяна досадливо повела плечиком.

— Но это же все наше влияние. А тебе, Анатолий, на твои слова скажу вот что: если ты прав в том, что есть жизнь после смерти, то прежде, чем предстать пред очи господни, разорители России встретятся с палачами Ивана Грозного и Петра Великого. И пусть нынешние воры-благодетели хоть по три храма выстроят. Ворами они были в наших глазах — ворами и останутся. И ждет их встреча не с ангелами, а с Малютой Скуратовым.

Пока Зоя с Лидой готовили стол к чаепитию, Люба завладела вниманием.

— Ну, вот скажите мне, можно ли воскресить духовность общества, если в школе мы пытаемся привить ребятам веру в добро и справедливость, а жизненные примеры убеждают их в том, что легче отобрать, чем заработать; прав тот, кто богаче. Думаю, в такой атмосфере сознание детей исправить невозможно. Хотя, по совести говоря, уже и учить-то некого.

— Это правда, что у нас скоро десятилетку закроют? — спросила Варя.

— Правда. Стройку уже заморозили. Нас предупредили, что в следующем году, вероятней всего, оставят только начальные классы. А дети, которые постарше, будут учиться в Подгорном.

— Это за семь-то километров?! — ужаснулась Зоя. — И в зной, и в холод … И за что нам такое наказание?

— Проблема в том, что скоро не то, что учить будет некого, — заметил Володя, — но и работать будет некому, охранять границы, двигать науку.

— Да, позабыли люди первый завет Господа, — заметил Анатолий.

— Да разве в этом дело, — возразил Георгий. — Кому не хочется продолжить свой род? Но прежде чем обзавестись семьей, семь раз подумаешь, а стоит ли это делать? Нет никаких гарантий, что жилье получишь. А ведь семье нужна крыша, ребенку — уют.

— Да и беспризорников на улицах нынче больше, чем после войны, — сказала Татьяна. — Мы теряем их. Содержать нескольких детей для многих семей стало просто не под силу. И это вина не одних только родителей.

— Вот это верно, — поддержал ее Анатолий. — Таким семьям, бесспорно, помогать надо. Да еще процедуру усыновления детей хорошо бы упростить. Вот их и заберут и с улиц, и из казенных детдомов.

— Кроме материальной поддержки им нужно обеспечить еще и должное воспитание, — заметила Зоя.

— Чтобы вообще говорить о каком-то воспитании, — сказала Елена, — обществу нужно определиться, кого оно хочет вырастить из нынешних детей: будущих созидателей или циников и разрушителей? Десять лет духовной летаргии, видит Бог, для страны не прошли даром. Она многое утратила. А нравственность нужно оберегать так же тщательно, как и саму жизнь. Она для общества — что молоко для младенцев. Только в нравственной среде можно вырастить настоящего человека. Без нее общество обречено на деградацию.

— А я бы хотел спросить вас, — задумчиво обвел глазами присутствующих Женя, — правильно ли то, что лучшие детские книжки нашей поры вытесняются совершенной безвкусицей и ерундой?

— Это ошибка, — согласилась Люба, — очередная ошибка.

— Вот и я так думаю, — сказал Женя. — А они бы еще могли послужить воспитанию в наших детях настоящей дружбы и патриотизма. Согласитесь, помыслы их маленьких героев были ясны и бескорыстны. Они дети мечтателей. Наши газетчики нашли оправдание и царскому режиму и Белой гвардии. Думаю, пора оправдать и Красную армию. Не бандитов, палачей и фанатиков, которых с обеих сторон было в достатке, а идейных противников, сражавшихся за счастье русского народа. И тогда все станет на места.

— Это точно, — сказала Татьяна. — Бездуховность — причина многих преступлений. И, кстати, основным воспитателем наших детей сегодня, хотим мы этого или нет, становится телевизор. А коли так, нужно добиться того, чтобы этот воспитатель не был ни садистом, ни извращенцем, ни слабоумным.

— Но телевидение сплошь частное, — заметила Люба, — и поэтому, как мне кажется, в нравственные рамки поставить его практически невозможно.

— Ты ошибаешься, подруга, — возразила ей Татьяна. — Это вообще не проблема. Нужно лишь законом очертить границы дозволенного, а потом крупными штрафами за один сезон можно обанкротить любого, кто их нарушит.

— Однако такого закона все нет, — сказал Женя. — И что интересно, за единичное совращение малолеток — положен срок, а за массовое — нет. Это какой-то правовой идиотизм! Неужели так сложно понять, что для страны духовное единство общества — задача равноценная по важности её экономическому возрождению?

— Да, удивительно, — заметил Владимир, — как можно не видеть того, что в обществе, разделенном по имущественному признаку, другой силы, способной в трудную минуту сплотить людей, просто нет. У нас до сих пор нет внятной идеологии, то есть мировоззрения. А это еще более странная и редкая болезнь! Пора бы уж определиться с приоритетами. И если это Духовность, Благодеяние и Справедливость — этому и учить детей. Лично я думаю: искать справедливое мироустройство — это крест России, ее предназначение. И многие чувствуют ее высокую миссию. На мой взгляд, есть только одна национальная идея достойная России — создание духовной цивилизации. На ее реализацию с радостью будут работать все здравомыслящие люди. Потому что только духовность способна изменить и человека, и общество, и цивилизацию. Эта цель не агрессивна и вряд ли достижима, но благородна.

— Ты прав, Владимир, чем Россия воистину может улучшить мир, так это высоким уровнем духовности. Любой нормальный человек, в том числе и убежденный марксист, не сомневается в приоритете духовных ценностей над материальными. И основы духовности, как я считаю, заложены в христианстве. Я уверяю вас: именно православная вера — настоящее сокровище страны, ее оберег. Она — та чудесная сила, что способна скрепить общество. Кстати, это осознаем не только мы. Но и те, кто не оставляет попыток разрушить нашу страну, ослабить влияние православия, подорвать истинную веру людей. Но мы ее отстоим.

— Да, ребята, — думая о чем-то своем, сказал Женя, — украли мечту у народа.

Внезапный порыв ветра, как бы напоминая всем об осени, швырнул на стол несколько желто-багряных листьев. Стало хорошо и празднично. Несколько мгновений тишины вернули покой в смятенные души.

— Какой чудный день! — в восхищении сказал Некрасов. — А не пора ли нам что-нибудь спеть?

Его поддержали. Зоя подала ему гитару. Он, прикрыв глаза, задумчиво взял несколько аккордов и с чувством запел: «Осенние листья шумят и шумят в саду…» Песню подхватили. По лицам друзей было видно, что осеннее настроение овладело ими. Потом спели: «На тот большак», «Деревня моя», «Ямщик, не гони лошадей», «Ты сама догадайся» и многое-многое другое.

Всё-таки как хороши, как мелодичны наши песни. Не эта ли величественная грусть, от которой так сладостно замирают наши ожесточенные невзгодами сердца, и есть настоящая отрада для русского человека? Кто знает?

Наступил вечер. Все друзья Некрасовых, кроме Лиды, благополучно разъехались и разошлись по домам. Женщины убирали со стола, а Володя и Жора, разместившись у самой стены сруба, о чем-то разговаривали. Когда Зоя с Лидией, наконец, освободились, они подошли к ним.

— Не помешаем? — спросила Зоя.

— Нет-нет, садитесь, — ответил Володя. — У нас самый обычный разговор. Мы так давно не виделись, что никак не наговоримся.

— Володя вот интересуется исходом боя, в котором был ранен, — пояснил Жора.

— Это и мне интересно, — сказала Зоя. — О войне он не любит рассказывать.

— Ну, так слушайте, — предложил Жора. — Накануне той заварухи в составе полуроты я находился на спецзадании. Возвращаемся через сутки, и вдруг нам преграждают дорогу морпехи. Говорят, проезд запрещен. В городе банда. Включаем рацию: в эфире — наши работают открытым текстом и звуки боя слышны. По всем признакам — дело дрянь.