Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815

• Название: Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

Критики. Эта эпоха дала довольно много даровитых критиков. Из них наиболее известен, и по восхищению, которое он вызывал при жизни, и по позднейшим нападкам на него, Лагарп, о котором мы упомянули в начале этой главы как о драматурге. С 1786 года Лагарп, оставив театр, посвящает свои силы почти исключительно своему курсу в лицее и становится очень влиятельным профессором-критиком. Он читал здесь свои хорошо обоснованные лекции до 1794 года, когда его, в качестве «подозрительного», посадили в тюрьму, несмотря на его заверения в полной преданности новому режиму. Эта неприятность вызвала в нем полный переворот. Он сделался большим врагом философии XVIII века и даже святошей. Снова заняв свою кафедру, он продолжал читать, но уже в новом духе, приблизительно до конца века; затем он собрал свои лекции и издал их под заглавием Курс литературы (Cours de litterature). Это сочинение, представляющее собою первый последовательный обзор истории литературы от древних времен до нашего времени, долго было классическим и оставалось таковым почти до наших дней. Оно в разных своих частях написано крайне неровно. Лагарп плохо знал греческий и латинский языки, равно как и римскую историю. Эти пробелы отразились на твердости и отчетливости его суждений об античных писателях. Часть его курса о новой литературе гораздо лучше, да и гораздо подробнее. Она не лишена достоинств. Лагарп очень хорошо понимает Корнеля, особенно Расина, даже Мольера, хотя и не ставит его так высоко, как, может быть, следовало бы; понимает и Лафонтена и Боссюэ. Его «XVII век» и теперь еще может быть прочитан с пользой. На его «XVII веке» несколько, отразились его пристрастие и та шаткость в основах, от которой не может быть свободен человек, сначала боготворивший, а потом совсем отвергший целую категорию писателей и мыслителей. Однако и здесь много очень верных и довольно проницательных суждений, всегда выраженных тем ясным, легким, пожалуй, немного расплывчатым языком, который часто бывает свойствен преподаванию. «Ясность — это вежливость профессоров», — сказал Жерюзе. Этим видом учтивости Лагарп, за отсутствием прочих, отличался в высокой степени. Его заслуги сначала слишком переоценивали, затем столь же несправедливо стали умалять. Нам нет нужды реабилитировать его. Всякая критика осуждена на полное забвение, и в этом нет вопиющей несправедливости. Необходимо только указать, что Лагарп остается одним из надежных путеводителей для молодежи при первом ее ознакомлении с историей литературы. Правильно сказал о нем Сент-Бёв: «Хорошо пройти через Лагарпа даже тому, кто скоро уйдет от него».

После Лагарпа необходимо отметить еще несколько критиков, которые в ту эпоху пользовались известным, отчасти значительным влиянием: это — Жоффруа, Морелле, Дюссо, Гофман и Фелез.

Жоффруа в юности, следуя моде, царившей около 1745 года, написал трагедию Смерть Катона; он был очень популярным преподавателем риторики в Наваррском коллеже и коллеже Мазарини и сотрудничал в Литературном Ежегоднике (Аппёе Litteraire) после смерти Фрерона и в Journal de Monsieur[95]. Он отнюдь не был знаменит, когда в 1800 году ему поручили вести театральный отдел в Журиаль де Деба (Journal des Debats). Его статьи здесь отличались необыкновенной живостью и пылом и вместе резкостью, доходившей до беспощадности. Очень образованный, подлинный «гуманист» (знаток классической древней литературы), он обладал умением быстро устанавливать сравнения между современными произведениями и классическими, причем критерием достоинства современных произведений была степень их близости к классическим; а привыкнув исправлять ученические сочинения с известной строгостью, которая в пылу литературных битв превращалась в свирепость, он являлся чрезвычайно основательным, превосходно вооруженным и грозным литературным судьею. К сожалению, его честность не стояла выше подозрений. Четырнадцать лет держал он указку наставника в Журиаль де Деба. Он умер в 1814 году.

Морелле был старше Жоффруа: в начале XIX века он был уже стариком. Он родился в 1727 году и очень поздно достиг известности. Всю вторую половину XVIII века он много писал по всевозможным литературным вопросам, сотрудничал в Энциклопедии и Меркурии и тем стяжал дружбу и уважение Вольтера, Мармонтеля, Дидро и д'Аламбера, не завоевав, однако, популярности. Около 1780 года Мари-Жозеф Шенье едко называл его «многообещающим шестидесятилетним ребенком». Однако он был членом Французской Академии и занимал видное место в истории этого учреждения, потому что именно он в 1793 году, когда Академия была уничтожена, спрятал у себя и сохранил до восстановления Академии (1803) ее архив, протоколы и рукописи академического словаря. Новое искусство, выступившее на сцену в первых произведениях Шатобриана, возбуждало в нем негодование; в 1801 году он написал свою знаменитую брошюру Критические замечания о романе Атала (Observations critiques sur le roman intitule Atala), где протестовал против литературной манеры автора и его религиозных тенденций. Он дожил до 1819 года и ему еще довелось увидеть, на чью сторону стало молодое поколение, и убедиться, что XVIII столетие безвозвратно умерло. Это был очень честный человек, довольно остроумный и со вкусом, хотя и несколько узкий, необычайно осторожный и умеренный во всем.

Дюссо, подобно Жоффруа, писал в Журналь де Деба; он был сравнительно мало образован, но необычайно заботился о стиле, который действительно был у него хорош. Его статьи еще и теперь читаются с удовольствием, хотя они очень поверхностны и столь осмотрительны, что в них нет ни одного ясного заключения или решительного приговора. Ученик Ж.-Ж. Руссо в отношении слога, он несколько злоупотребляет стилистическими приемами великого писателя. Он пользовался некоторым влиянием вследствие благодушной корректности, которой дышало все, что он писал.

Напротив, Гофман, человек очень образованный, почти ученый, отличался в критике твердостью и решительностью и обнаруживал редкое умение чутьем отличать, насколько успех писателя обусловлен увлечением или рекламой: в этих случаях он почти с радостью разрушал иллюзии публики или выводил интригу на чистую воду. Он сочинил множество опер, комедий и даже драм, из которых ни одна не поднялась выше временного успеха, исключая Буржуазного рандеву (Rendezvous bourgeois — 1807), забавной оперы-буфф, которую играли еще в середине XIX века, и Романа на час (Roman d'une heure — 1803), очень тонкой и остроумной комедии. Гофман родился в 1760, умер в 1823 году.

Фелез был самым светским, самым аристократическим и. наиболее утонченно изящным из критиков этой эпохи. Он воплощал в себе тончайшую изысканность середины XVIII века, и одно его присутствие превращало всякую гостиную, куда он входил (а он бывал во всех гостиных хорошего общества), в салон г-жи дю Деффан. В своих статьях он был тем же, каким его знали в салонах, у камина — деликатным, непринужденным, рассудительным, чрезвычайно тонким и очень едким при совершенной учтивости. В эпоху, когда французское красноречие расцвело и сулило еще более пышный расцвет в будущем, этот остроумный человек умел сохранять и умеренный жест и проницательную мысль, и короткую фразу. Он старился изящно, окруженный и баюкаемый верными и заслуженными привязанностями. Он умер, когда ему было более восьмидесяти лет, до последнего дня пользуясь вниманием за свою любезность и ум и привлекая к себе наблюдателей, которые, подобно Сент-Бёву, среди поколения 1848 года имели здесь редкий случай видеть и изучать XVIII век в его бесспорно наиболее пленительной форме.

Философы. В истории французской философии период с 1800 по 1815 год не отмечен особенным блеском. Однако историкам литературы не следует относиться к «идеологам» с тем отчуждением и пренебрежением, какие обнаруживал к ним Наполеон I. Необходимо отметить известные и почтенные имена Мэн де Бирана, Ларомигьера и д'Азаиса.

Мэн де Виран, родившийся в 1766 году и бывший последовательно депутатом, префектом и членом Государственного совета, играл довольно видную роль при Директории, Консульстве, Империи и Реставрации. В досуги, которые он улучал от своей политической или административной деятельности, он с увлечением занимался психологией и метафизикой. Исходя из идей Кондильяка, как это показывают его первые сочинения — Влияние знамений (Influence de signes — 1794), Влияние привычки на способность мышления (Influence de Vhabitude sur la faculte de penser — 1801), он мало-помалу склонялся к учениям, гораздо менее проникнутым сенсуализмом, и, наконец, в своих Взаимоотношениях физических и моральных свойств человека (Bapports du physique et du moral de Vhomme) и в своем Исследовании основ психологии (Essai sur les fondements de la psychologieJ восстановил по крайней мере основы целой спиритуалистической системы. Философы-спиритуалисты 1820-х годов признали и провозгласили его своим учителем. Это был во всяком случае чрезвычайно оригинальный и сильный ум. В его сочинениях, слог которых, к сожалению, страдает запутанностью и бесполезной неясностью, всюду присутствует, иногда просвечивая, чаще скрываясь, проницательная, сильная, плодотворная, смелая в синтезе мысль, всегда возбуждающая ум читателя, хотя иногда и не удовлетворяющая его. Мэн де Виран, родоначальник философского движения, которому суждена была большая будущность, умер в 1824 году, в тот самый момент, когда это движение зарождалось и начинало увлекать все умы.