Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815

• Название: Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

Общая оценка наполеоновского периода. Благодаря общности учреждений и законов, которые Наполеон хотел ввести в странах, перешедших в его руки или подчиненных его влиянию, его господство обнаружило повсюду одинаковые черты, одинаковые достоинства и одинаковые недостатки. Один из крупнейших итальянских историков XIX века резюмировал их в следующих метких выражениях: «Из всех эпох порабощения Италии не было ни одной столь благоденственной, плодотворной, полезной, можно сказать, почти великой и славной, как эта. Самое подчинение казалось не таким постыдным, когда подчиняться приходилось вместе с целой половиной Европы, притом человеку деятельному, знаменитому, которого можно было считать за итальянца если не по месту рождения, то по крайней мере по расе и по имени. Не было настоящей независимости, зато была надежда на скорое ее приобретение; не было политической свободы, зато быля налицо ее внешние атрибуты, и все пользовались гражданским равенством, которое в глазах многих искупает тиранию. Если не было свободы печати, зато исчезло завистливое недоверие к знанию во всех его видах, презрение к образованным людям. Если торговля утратила оживление, — оно сохранилось в промышленности, земледелии, военном деле. В это именно время итальянцы — сначала пьемонтцы, за ними обитатели Ломбардии и Романьи, наконец тосканцы, римляне и неаполитанцы — вступили на военное поприще, где сделались товарищами по оружию тех солдат, которые победили Европу, и заслужили отличия и похвалы в их армиях. В общем подчинение, которому подверглась Италия, давало ей возможность пользоваться жизнью, деятельностью и дало ей чувство гордости, как и их повелителям; это подчинение уже не имело стеснительного, давящего и унижающего характера былых времен. Именно с этого времени опять стали произносить с любовью имя Италии, старались стряхнуть с себя всякое областное или муниципальное соревнование и чувство зависти. Если конец века окажется достойным его начала, то можно сказать, что эта эпоха открыла собой новую эру в судьбах Италии»[143].

ГЛАВА XIV. ШВЕЙЦАРИЯ. 1799–1814

Гельветическая республика, (1798–1802)

Гельветическая директория (1798–1800). Самой несчастной эпохой Гельветической республики было ее начало, когда вслед за ваадтской революцией и французским нашествием новая конституция отдала власть в руки исполнительной директории, при одновременно действующих сенате и великом совете, облеченных законодательной властью[144]. При этом унитарном и якобы представительном режиме, действовавшем по внушениям парижского правительства, страна была разорена сверху донизу контрибуциями, от которых одинаково страдали и побежденные аристократические группы и народ, призванный к свободе, разорена всякого рода вымогательствами, издержками по содержанию войск, внутренними и внешними войнами. Смута достигла высшей степени, и недовольство сделалось всеобщим даже в среде крайних революционеров, которые надеялись, что новый строй совершенно избавит их от налогов. Вину за все это сваливали на составителей конституции. В качестве козла отпущения изгнали из директории Петра Окса (25 июня 1799 г.). Через шесть месяцев дошла очередь до Фредерика-Цезаря Лагарпа, который, впрочем, и не скрывал своего намерения сделаться полновластным диктатором. Поставив очень резкие требования своим умеренным товарищам по управлению (4 ноября 1799 г.), он выработал (8 декабря) план роспуска законодательных щлат при поддержке со стороны Франции. Проект этот был разоблачен главным образом благодаря ваадтскому гражданину Марку Муссону, генеральному секретарю директории. Меньшинство директории, состоявшее из пяти членов, вошло в соглашение с законодательными палатами, чтобы отделаться от Лагарпа, который немного времени спустя не остановился даже перед подлогом, чтобы погубить Муссона. Запутавшись в своих собственных интригах и оставленный без поддержки Бонапартом, Лагарп нашел спасение только в бегстве. Ему удалось ускользнуть от надзора приставленной к нему стражи и укрыться во Франции. Отделавшись от Лагарпа, сенат и великий совет в то же самое время объявили о роспуске гельветической исполнительной директории (7 января 1800 г.).

Временная комиссия; исполнительный совет (1800–1801). 8 января 1800 года обе законодательные палаты передали власть исполнительной комиссии (Commission executive) из семи членов. Рядом с ааргаусцем Дольдером, одним из двух директоров, которые не поддавались Лагарпу, и цюрихцем Финзлером, бывшим министром республики, впавшим в немилость у диктатора, здесь можно было видеть вместе с другими лицами бывшего бернского главного казначея Фри-шинга, умеренного аристократа, являвшегося как бы представителем старого порядка. Задача, принятая на себя этой комиссией, заключалась в исцелении от тех зол, от которых страдала страна; в провозглашении амнистии всем, принимавшим участие в политических событиях с 1 января 1798 года, включая сюда и тех швейцарцев, которые подняли оружие против республиканских гельветических и французских войск; в упорядочении финансов путем упразднения дорого стоившей армии и особенно в изменении условий наступательного и оборонительного союза с Францией; последнее дело было поручено бернскому гражданину Иеннеру, назначенному полномочным посланником в Париже. С французской стороны исполнительная комиссия встретила некоторую поддержку. Правда, Бонапарт и Талейран имели в виду поддерживать в стране status quo (существующее положение) до заключения мира. Первый консул оставлял за собой право проводить свои войска через страну, что и случилось впоследствии во время кампании, закончившейся битвой при Маренго. Тем не менее его новые представители в стране сильно отличались по своей умеренности от представителей баррасовской Директории. Главным дивизионным генералом, командовавшим в Швейцарии после 18 брюмера, был бывший дворянин, генерал Шуэн де Моншуази, который своим образом действий снискал себе благодарность жителей и властей. Что касается полномочного посла великой республики, то им был дипломат Рейнар, человек не менее примирительного образа мыслей. Оба помогали исполнительной комиссии в ее созидательной работе. Старошвейцарская партия уже присоединялась к Гельветической республике, тем более, что со смертью эмигранта «avoyer»[145] Штейгера контрреволюционный комитет, председателем которого он состоял за границей, почти прекратил существование. Препятствия исходили теперь со стороны обеих швейцарских законодательных палат, существовавших при директории, которые, хотя и свергли Лагарпа, однако противились всякому подобию возврата к старому порядку. Тогда исполнительная комиссия не остановилась перед мерой, за которую так сильно упрекали Лагарпа, а именно — стала добиваться поддержки Франции для роспуска гельветического великого совета и сената. Обеспечив себе поддержку Моншуази и Рейпара, комиссия добилась своей цели (5 августа 1800 г.): две палаты были заменены одним законодательным корпусом; исполнительная комиссия приняла название исполнительного совета (Conseil executif), несколько обновив свой состав; между прочим, люцернец Рюттиман занял место рядом с Фришингом и Дольдером, воззрения которых он разделял.

С этого времени у исполнительного совета руки были развязаны: была объявлена всеобщая амнистия, «деревья свободы» были вырваны, якобинские клубы и журналы закрыты; сбор десятины возрос, и генерал Моншуази помог рассеять мятежные сборища. Но страна все еще страдала от военного положения. Правительство поручило Стапферу преемнику Иеннера в Париже, похлопотать об отозвании французских войск, о замене наступательного союза оборонительным и о признании неприкосновенности и нейтралитета Швейцарии. Когда, наконец, был подписан мир в Люневиле (9 февраля 1801 г.), Бонапарт проявил готовность увести свои войска из Швейцарии и разрешить ее жителям выработать себе другую конституцию, более соответствующую желаниям страны, чем конституция 1798 года, которая юридически еще продолжала существовать. Генерал Моншуази сохранил под своей командой всего лишь одну дивизию. Швейцарские депутаты приняты были Бонапартом в аудиенции и вручили ему проект конституции, который был принят первым консулом с поправками (29 мая 1801 г.); этот акт получил название Мальмезонской конституции[146].

Мальмезонская конституция (1801). Мальмезонская конституция установила в Швейцарии семнадцать кантонов, при размежевании которых были приняты во внимание традиции и местные интересы. Центральное правительство Гельветической республики, опять объявленной единою и нераздельною, было представлено на этот раз сеймом, на котором лежало избрание сената, выбиравшего из своей среды первое должностное лицо страны. Это лицо, называвшееся ландамманом Гельветической республики, руководило исполнительной властью при содействии нескольких министров. Оно назначало префектов в кантоны, хотя эти кантоны и вернули себе известную автономию в области финансов и народного просвещения. Являясь реакцией против конституции 1798 года, Мальмезонская конституция заключала в себе некоторые начала децентрализации, которые стали быстро развиваться. Гельветический сейм собрался в сентябре 1801 года, но так как большинство в нем составляли сторонники объединения, унитарии, находившиеся во вражде с федералистами, то сейм, вместо прямого принятия Мальмезонского проекта, видоизменил его в духе централизации (24 октября 1801 г.). Это преобразование вызвало недовольство не только среди олигархов («аристократов») и федералистов Верна и маленьких кантонов, но и среди умеренных республиканцев, лишившихся как раз в этот момент человека, который мог бы оказать примиряющее действие, а именно — бывшего бернского казначея Фришинга. Его товарищ Дольдер вошел в соглашение с генералом Моншуази, и 28 октября сейм был распущен недовольными. Сконструировался временный сенат и временный же малый совет, где умеренные составляли значительное большинство, и когда стали выбирать первого ландаммана Гельветической республики, даже Дольдер получил одним голосом меньше швицкого гражданина Алоиза Рединга (21 ноября 1801 г.). Таким образом, после трех с половиной лет революционного режима верховная должность Швейцарии попала в руки самого непримиримого главаря реакционной партии, руководившего в свое время «войной маленьких кантонов» против генералов директории. Первый консул не мог допустить такого ниспровержения основ. Подозревая Моншуази в попустительстве, он отозвал его к великому сожалению швейцарцев (январь 1802 г.).