Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

• Название: Пусть это вас не беспокоит
• Автор: Денис Чекалов
• Издательство: Сетевая публикация
• Жанр: Триллер
• Год: 1998

Дениса Чекалова молодое поколение больше знает, как автора знаменитых романов в стиле фэнтези о волшебной стране, населенной эльфами, грифонами и фениксами. Роман «Пусть это вас не беспокоит» открывает нам еще одну грань таланта писателя. Как оказалось, автор умеет плести детективные интриги ничуть не хуже фантастического кружева…

Загадочное убийство потрясло город. Могущественной финансовой империи угрожает крах. Нити преступления тянутся в далекое прошлое. Мало раскрыть загадку — надо еще остаться в живых…

---

Полицейский обрывал мой сотовый телефон. Сперва он звонил почти каждые пять минут, считая своим долгом держать меня в курсе происходящего. Он живописал мне малейшие детали своего неудачного расследования, в частности, подробно рассказал, сколько машин участвовало в той знаменитой пробке, и какие, по мнению экспертов, шансы на то, что она была спровоцирована искусственно.

Но мало-помалу в блестящую от жары голову Маллена начало закрадываться подозрение, что я вовсе не горю желанием узнавать самые свежие новости о продвижении расследования. Говоря откровенно — мне вообще было на них наплевать.

Инспектор обиделся, расстроился и возмутился. Он прочитал мне длиннющую отповедь об ответственности, чувстве долга и том, какое отношение необходимо испытывать к собственной работе.

Потом он перестал звонить вообще, и связался со мной только после того, как одному офицеру из дорожной полиции посчастливилось найти грузовик вроде тех, что использовали при строительстве муниципальной больницы — найти в том месте, где ему быть не полагалось.

Нечего и говорить, что единственным уловом Маллена, который инспектор смог извлечь из грузовика, были несколько фунтов глины и других пород, которые он мне безуспешно порывался подробно перечислить.

Но я не обращал никакого внимания на его рассказы, чем еще больше доводил несчастного инспектора.

Но как я мог объяснить ему, что все бесполезно? Сотни хорошо обученных полицейских и десятки людей Дона Мартина в настоящий момент шныряли по всем закоулкам Лос-Анджелеса, пытаясь отыскать хотя бы мельчайшие следы пребывания доктора Бано, хотя бы то место, где он вдохнул воздух несколько часов назад.

Присоединись я к их усилиям — что бы это изменило? Да ничего.

Потом заявился Джейсон Картер. Он стал у окна, долго смотрел на раскинувшийся перед его взором сад, после чего его нижняя челюсть сама собой отвалилась вниз, и он разразился огромной речью.

Слова банкира были куда менее эмоциональны, нежели речь инспектора, и, к его стыду, далеко не столько красочны. Слушать его было довольно скучно — но я не мог винить за это Картера. Он привык мутно фонтанировать нудными длинными речами о процентах и кредитах на скучных совещаниях своих директоров и акционеров, а у Маллена был богатый опыт по части крика ругательств в мегафон.

Джейсон Картер приподнимался на носки, закладывал руки за спину, и тоже говорил мне об ответственности, утраченном доверии, нарушенном слове и обязательствах. Он даже предпринял попытку пустить слезу относительно прерванной цепи или чего-то в этом роде, но запутался в собственных словоизлияниях, и так и не смог сложить свои мысли в связное предложение.

Я дремал, полузакрыв глаза.

Джейсону Картеру я тоже не мог ничего объяснить. Скажи я ему, что сейчас не время заниматься его делом, что необходимо дать доктору Бано еще хотя бы полчаса, дабы тот перестал прятаться и заметать следы, что только после того, как наш противник уверует в собственную безопасность, можно пытаться нанести ему следующий удар — он не стал бы меня слушать.

Маллена я отключал, разъединяя связь, что же касается Джейсона Картера, то, послушав его словоизвержение несколько минут, я просто встал и вышел из кабинета.

Сперва банкир не понял, что именно я собираюсь делать. Впоследствии Гарда рассказала мне, что еще минут десять он стоял у окна с таким видом, будто вот-вот я войду и положу к его ногам не только пропавшие реликвии, но и Великого Могола, корону королевы Англии и плюшевого Винни-Пуха, подаренного потомками Милна его американским почитателям.

Гарда также смотрела на меня с некоторой опаской, так как не понимала, что происходит и опасалась, как бы ей не пришлось искать новой работы после того, как Маллен меня арестует и уведет в тюрьму; но, видя, что Франсуаз остается спокойной, наша секретарша убеждала себя, что все идет хорошо.

Отдельного разговора заслуживает отношение Франсуаз к сложившейся ситуации. Памятуя о своих словах относительно того, что я наверняка справлюсь с любыми сложностями, она не могла и никогда бы не стала теперь теребить меня на манер всех остальных, требуя немедленных действий.

С другой стороны, мое благодушное спокойствие ставило Франсуаз в тупик и заставляло всерьез задуматься о моей вменяемости.

Решив предпринять осторожную попытку проверить осмысленность моих реакций — это произошло как раз в тот момент, когда я вышел из душа, и не мог дать ей достойного отпора — она подошла по мне, взяла за руку и мягко спросила:

— Майкл, чем я могу тебе помочь в том, что ты делаешь?

Учитывая, что в тот момент я ничего не собирался делать, я буркнул:

— Можешь помассировать мне плечи.

В серых глазах моей партнерши появилось выражение упрека. Я был уверен, она сделала это нарочно — обычно по ее глазам нельзя прочесть чувств, которые она испытывает.

— Ты уверен в том, что делаешь, Майкл? — спросила она с несвойственной ей ангельской кротостью.

— Конечно, да, — буркнул я, стараясь дать понять, что не собираюсь больше разговаривать на эту тему.

В самом деле, как я мог быть в чем-то уверен? Инспектор Маллен и Дон Мартин раскинули частую сеть из своих лучших агентов по всему Лос-Анджелесу и его окрестностям — а окрестности Города Ангелов превышают его собственные размеры раза в три, если не в пять. Что мог я сделать — один человек, когда в дело вмешалась огромная армия?

Я мог только вспомнить все, что мне известно о докторе Бано, понять, как он думает, что чувствует и какие мысли приходят к нему по утрам, когда он чистит зубы. Я разговаривал с этим человеком всего три раза, и из трех этих бесед только одна велась лицом к лицу. Поэтому мне было сложно.

Однако почему-то я был уверен, что понял Бано. Закрыв глаза и расслабившись, я мог представить себе, что я — это он, что это я приехал из далекой маленькой страны в Юго-Восточной Азии, чтобы вернуть на родину священные реликвии своего народа, увезенные когда-то американскими завоевателями. Что это я рискую ежеминутно собственной жизнью, находясь в городе, где каждый человек — мне враг, и все ради того, чтобы выполнить миссию, которую я считаю священной.

Что это я, спрятавшись на крыше заброшенного гаража на окраине Лос-Анджелеса, выстрелом в голову убил Роберта Картера на глазах у его брата и двух полицейских.

И ощущая себя доктором Бано, я понимал, что он ощущает сейчас.

Я выполнил то, за чем был послан в это враждебную страну. Священные реликвии у меня, и теперь необходимо как можно скорее доставить их на родину. Другой бы на его месте затаился, ушел глубоко на дно, возможно, уехал вглубь страны, чтобы раствориться где-нибудь в одном из сельскохозяйственных штатов, в которых можно искать человека месяцами и годами, и никогда не найти его.

Это было бы разумно, это было бы безопасно, так поступил бы любой преступник на месте доктора Бано.

Но доктор Бано не был преступником.

Он был подвижником.

Ради своей великой идеи он был готов убивать снова и снова, и ради нее, не задумываясь, мог умереть сам. Вернуть в свою страну, своему народу священные реликвии, принадлежавшие ему веками, — вот что было главным для меня, Бано.

Поэтому я покину эту страну прямо сегодня.

И у меня есть только один способ сделать это. Способ сложный, довольно рискованный — зато абсолютно беспроигрышный, в случае, если я правильно все сделаю.

Я был доктором Бано, и я знал, что мне необходимо предпринять. И мне, Майклу Амбрустеру, тоже оставалось только одно — оказаться на том же месте и в то же время, что и доктор Бано, и встретиться с ним как раз в тот момент, когда он почувствует себя в безопасности.

Срок еще не наступил — и я ждал.

Мы оба ждали.

— Я просил сделать мне массаж, — недовольно пробурчал я.

19

Вряд ли это было самым подходящим временем — но почему бы и нет.

Мучнисто-белое лицо Патрисии Огден находилось прямо передо мной. Ее бесформенный рот кривился в чем-то среднем между улыбкой человека, который, наконец выиграл в лотерею после того, как тридцать восемь лет два раза в неделю покупал по два билета, и судорогой престарелой девственницы в то мгновение, когда выяснилось, что единственный представитель мужского пола, согласившийся лечь с ней в постель, оказался импотентом.

Почему-то мне казалось, что Патрисии Огден знакомы оба этих ощущения.

На уважаемом члене адвокатской коллегии был надет немыслимого покроя светло-зеленый костюм. Очевидно, Патрисия Огден была уверена, что это одеяние подчеркивает достоинства ее фигуры.

— Ваш клиент не сможет больше отсиживаться за стенами своего особняка, — в голосе адвокатессы не было ни сочувствия к моей, явно написанной на мужественном лице, усталости, ни уважение, какое люди ее положения обычно испытывают к владельцам особняков.