Джеймс Олдридж - Герои пустынных горизонтов

• Название: Герои пустынных горизонтов
• Автор: Джеймс Олдридж
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Современная проза
• Год: 1958

Романы Олдриджа тяготеют к жанру героической эпопеи, они реалистически отражают и сложный путь личности к новым горизонтам, и трагедию индивидуалиста, утратившего их.

В романе «Герои пустынных горизонтов» тесно сплетены две главные сюжетные линии — повествование о судьбе англичанина Гордона и о восстании кочевых племен Бахраза (вымышленное название государства, управляемого английскими марионетками).

---

— Нет, знал! Знал! Не мог он принять меня за девушку вашего круга.

— Ты ошибаешься, девочка!

— Очень прошу тебя, Нед, никогда больше не зови меня «девочка». — Она потеряла всякую власть над собой, в ее холодных слезах был страстный порыв, которого он не мог остановить. Он знал, что еще немного — и все будет кончено: она крикнет вслух, что больше не может оставаться здесь. Эти слова висели в воздухе; еще не сказанные, они уже угадывались в ее волнении, в ее отвращении к самой себе.

— Уж не хочешь ли ты сорваться и убежать? — сказал он, намеренно забегая вперед. — Вернуться на свою грязную улицу! Под материнское крылышко плотничихи миссис Кру! — Он дразнил ее, но в то же время знал, что рискует потерять ее навсегда, если не даст какого-то обещания, не поступится чем-то сам.

— Ты отлично можешь и без меня барахтаться тут в поисках дурацких откровений, — со злостью сказала она. — Я не собираюсь всю жизнь сидеть с тобой в потемках на вершине горы и ждать. Ждать, когда ты наконец решишься броситься вниз! Отпусти меня!

Преодолевая ее сопротивление, он подвел ее к окну и легонько, ненавязчиво продел свою руку под ее. Но в этом движении, почти машинальном, была все же ласка. — Ты в самом деле хочешь вернуться в Ланкашир, Тесс? — спросил он серьезно и мягко.

— Нет, — ответила она, сразу поникнув. — Я не могу вернуться, и ты это знаешь. Я снова оторвалась от почвы. У меня не хватит сил, чтобы вернуться. Туда, во всяком случае. Сейчас это все уже стало воспоминанием, черным и гнетущим. Но сидеть и ждать тут я тоже не могу, Недди. Ради бога, реши наконец что-нибудь. Ведь бессмысленно метаться во все стороны в поисках истины, когда сама жизнь тычет тебе эту истину в лицо.

— Это — твоя истина, — упрямо возразил он.

— Моя истина, твоя истина! Это истина всех людей. Та самая, о которой ты томишься. Посмотри же ей наконец в глаза. Прими или отвергни. Я уже ни на чем не настаиваю, я только хочу, чтобы ты шел к своей цели, какова бы она ни была.

Склон, покрытый пышной зеленой травой, уходил, казалось, в глубину заросшего ряской пруда; алмазные брызги сверкали на склонённых к воде ветвях; вдали, прорвав паутину тумана, пламенела медная крона одинокого бука. Хэмпшир, сырой и мглистый, точно плыл под своим низко нависшим небом.

— Моя цель уже близка, — сказал он небрежно, но в то же время осмотрительно; об осмотрительности он теперь никогда не забывал. — Видишь ли, Тесс, сам не знаю почему, но я, кажется, пришел к мысли, что твоя классовая борьба ближе если не к истине, то к цели больше, чем все то, о чем говорят другие. Нет, нет, мне никакого дела нет до классовой борьбы! Но почему-то я лучше Мак-Куина понимаю и чувствую дух единства, которым сильны твои рабочие кварталы. Я теперь знаю, где настоящая сила, от кого можно больше всего ожидать. Беда только в том, что едва ли я когда-нибудь смогу полюбить твой класс, Я ему не нужен — вот что для меня самое страшное.

Но это полупризнание не тронуло ее; имя Мак-Куина вновь оживило перед ней ненавистный образ, и ей снова захотелось уйти, бежать.

Он крепче сжал ее локоть и сказал: — Я понимаю, Тесс! Я все понимаю! Но дай мне еще немного времени. Есть еще один мир, который я должен увидеть лицом к лицу. Только один! — Он говорил серьезно, но с каким-то мальчишеским увлечением. — Не торопи меня.

Она не пыталась вырваться; но слезы ее высохли, она закусила губы и снова смотрела твердо и решительно. Ее руки, не холеные и чем-то неожиданно трогательные, чуть подрагивали, выдавая волнение. Но она не шевелилась, почти не дышала, пока его теплая рука не прикоснулась невзначай к едва заметной выпуклости ее груди. Она вздрогнула, прижала его руку, вздохнула, и волнение захлестнуло ее. Воля ее сдала; теперь она нуждалась в жалости. Она приникла к нему и так стояла, пока он шершавым от ветра пустыни пальцем размазывал невысохшие слезы по ее разгоряченным щекам.

Миссис Гордон пришла к Тесс с расспросами о сыне.

— Где он, Тесс? Я его последние дни совсем не вижу. Он в Лондоне? Он все еще снимает эту отвратительную комнату на Фулхэм-род? Сейчас он тоже там?

— Нет. От комнаты он отказался. По-моему, он в Лондоне у Везуби.

— Странная личность этот Везуби. Что-то в нем есть не вполне доброкачественное. Как вы думаете, Тесс, Неду ничто не грозит?

— Нет, нет. Можете о нем не тревожиться.

Втайне склонная к некоторой чувствительности, миссис Гордон относилась к Тесс по-матерински сердечно и тепло, а та платила ей ласково-почтительным отношением, в котором были и чуткость и уменье лавировать между острыми гранями характеров матери и сына. Пусть целые миры разделяли обеих, все равно им было хорошо вместе, потому что им этого хотелось. Приятно побродить с корзинкой по сельским дорогам, зайти в два-три знакомых дома в деревне; так хождение за покупками стало у них неизменной и милой традицией.

— Терпеть не могу эти веревочные сетки, с которыми все теперь ходят, — сказала миссис Гордон, подавая Тесс корзинку. — Они превращают жизнь в какое-то сплошное хмурое ожидание. Становишься больше похож на зверя, подстерегающего добычу, чем на человека, идущего купить себе еду.

Тесс несла свою корзинку, как коровница подойник, надев ее на мраморно-белую руку у самого локтя.

— Если уж вам нравится держать корзинку так, — сказала миссис Гордон, — то вы должны не мерно вышагивать по дороге, а бежать вприпрыжку. Ну-ка! Я люблю смотреть, как бегают вприпрыжку. В наше время даже Дети, кажется, этого уже не умеют.

Тесс рассмеялась и взяла ее под руку. — Посмотрели бы вы на Неда, когда ему вдруг приспичит перепрыгнуть через забор. Представьте, в нем еще живы подобные желания.

Миссис Гордон, чуть погрустнев, кивнула головой. — В Неде все всегда живо, Тесс. Все. Мне кажется, он помнит каждый прожитый им миг, включая и то, что он в этот миг чувствовал или думал. Может быть, именно поэтому он не любит вспоминать о своем прошлом.

Темой их разговора всегда служил Гордон; каждой хотелось что-нибудь о нем услышать, и каждая готова была что-нибудь о нем рассказать.

— Неужели это прошлое так уж неприятно ему? — усомнилась Тесс.

— По-моему, очень, — ответила миссис Гордон. — Вас никогда не удивляло, что у Неда совсем нет друзей?

— Как это нет! А Смит, а Везуби, а… а Мак-Куин… — Нестерпим был даже звук этого имени.

— Странно, что вы считаете Смита его другом, — неодобрительно заметила мать. — Смит для Неда не больше, чем забава.

— Нет, нет. Смит — настоящий друг. Может быть, Нед даже не отдает себе в этом отчета, но он и любит Смита, и ценит, и нуждается в нем.

— Что ж, тем лучше, если вам так кажется. Но я-то говорила о прежних его друзьях. Когда Нед вернулся, многие из них хотели возобновить с ним дружбу, но он всех отвадил.

— Я думаю, это потому, что он все свои чувства отдает своим арабским друзьям, — осторожно предположила Тесс. — Они, пожалуй, теперь самые близкие ему люди. Он все еще больше араб, чем англичанин. Он себя здесь чувствует изгнанником.

— Как можно на родине чувствовать себя изгнанником, Тесс? У меня это не укладывается в голове. Он в Англии. А ведь Англия — его родина.

— Пойдемте через выгон, — вдруг предложила Тесс, и миссис Гордон, поддавшись ее настояниям, протиснулась сквозь узкий лаз в боярышниковой изгороди и ступила на тропинку, протоптанную на вязкой земле коровьего пастбища. Но, сделав два шага, остановилась и решительно повернула назад.

— Нет, не пойду этой дорогой. На том краю луга я вижу миссис Джолли, а она вечно пристает, чтобы я покупала у нее яйца, масло и даже сливки сверх того, что положено по норме. По-моему, это нечестно. Если продуктов питания не хватает, все должны страдать от этого в равной мере, и ничего страшного тут нет. Я всегда с трудом сдерживаюсь, чтобы не отчитать эту миссис Джолли как следует.

— Когда я жила в Ланкашире, — возразила Тесс, — мы в воскресные дни всегда отправлялись по деревням раздобывать яйца, масло и сливки. О моральной стороне дела никто не думал. И вам это ни к чему. Идемте! Если можно что купить, купим и устроим пир на весь мир…

— У ваших ланкаширских друзей были дети. Это большая разница.

Но вопрос о разнице между моралью свободного выбора и моралью необходимости так и не был решен, потому что не слишком интересовал собеседниц. Они продолжали свой путь, и длительная пауза с неизбежностью привела к возобновлению разговора о Гордоне-изгнаннике, как будто этот разговор и не прерывался.

— Мне кажется, у Неда вообще нет больше родины, — печально сказала Тесс.

— Тем хуже для него, если так. Беда в том, Тесс, что Нед стремится найти какое-то особое, генеральное решение человеческих проблем, которое может предотвратить катастрофу, нависшую над человечеством, и во имя которого не жаль отдать все, в том числе и собственную жизнь.