Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

• Название: «Мир приключений» 1975 (№22)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Прочие приключения

Антология Мир приключений, 1975

М.: Детская литература, 1975 год

Серия: Мир Приключений (Альманах)

Тираж: 100000 экз.

Тип обложки: твёрдая

Формат: 60x90/16 (145x215 мм)

Страниц: 560

Описание:

Обложка и иллюстрации Н. Двигубовского.

Содержание:

А. Бауэр. Четыре часа войны (героическая повесть-быль о пограничниках), стр. 3-57

Александр Шагинян. Как это было на самом деле (фантастический рассказ), стр. 59-71

Андрей Михайловский. Одинокий богатырь (приключенческая повесть), стр. 73-171

Кир Булычёв. Богатый старик (фантастический рассказ), стр. 173-199

Виктор Николаевич Болдырев. Дар Анюя (приключенческая повесть), стр. 201-293

Виталий Григорьевич Мелентьев. Дорога через себя (фантастический рассказ), стр. 295-309

Владимир Караханов. Обязательно встретимся (приключенческая повесть), стр. 311-425

Альберт Валентинов. Заколдованная планета (фантастическая повесть), стр. 427-545

Всеволод Александрович Ревич. На Земле и в космосе. Заметки о советской фантастике 1973 года (статья), стр. 547-559

Примечание: Ответственный редактор Н. М. Беркова.

Scan: Александр Керосиров; OCR, SpellCheck, Formatting: Хас, 2010.

Информация об издании предоставлена: vbltyt — http://fantlab.ru/edition34190

---

Гурин писал быстро. Я подсказывал ему различные детали, фамилии, напоминал обстоятельства того или иного эпизода. Строка за строкой пересекали страницу и, как в эстафетном беге, приводили в движение новую. Умения следовать логике слов у Гурина не отнимешь, но как это не похоже на документы того же Шахинова, где слова подчинены логике поиска и эстафетой служит мысль. А ведь они оба любят перо и бумагу. Не возможность ли вкладывать в одни и те же понятия различное содержание иной раз приводит к тому, что любовь к работе над документами оборачивается канцелярщиной, уважение к руководителю — угодничеством, исполнение служебного долга — бюрократизмом и вообще благое начинание — своей противоположностью?..

Вот и сейчас меня не покидало ощущение, что, помогая Гурину, я принимаю участие в чем-то предосудительном. Что, казалось бы, может быть плохого в желании поделиться опытом с товарищами по профессии? Но дело в том, что сообщение о проведенной нами работе со всеми удачами и издержками под его пером превращалось в победную реляцию, читая которую, кажется, слышишь бой барабанов и крики “ура”.

А ведь мы наделали кучу ошибок: не выяснили у потерпевших, кто, помимо близких, мог располагать сведениями об их образе жизни и наличии ценных вещей; долго упускали из виду обслуживающий персонал общежития; без необходимой подготовки провели обыск у Гандрюшкина. Обо всем этом здесь не упоминалось, и, собственно, за опыт выдавался не длительный и трудный процесс поиска с находками и неудачами, а лишь его конечный результат.

Мне хотелось сказать Гурину, что “положительный опыт”, в котором нет ничего откровенно ложного и в то же время все неправдиво, никому не принесет практической пользы, что таким образом мы обкрадываем не только самих себя, но и своих товарищей.

— Привет пинкертонам! — раздается за спиной голос Лени Назарова.

— Салют! — гаркнул Рат.

Мухаметдинов, вошедший вместе с Леней, усаживает гостя на диванчик.

— Ну вот, товарищ Назаров, оперативники в сборе, а следователь, как освободится, подойдет. Они расскажут подробнее, я только знаю, что кражи раскрыты и вещи найдены. А что еще нужно замполиту?

— Ты сейчас и.о. начальника, а товарищ, — Рат кивает на Леню, — не Назаров, а Н. Леонидов.

В комнате становится тесно и шумно. Оказывается, за каких-нибудь пятнадцать — двадцать минут, если дружно взяться, можно решить уйму всяких проблем — от футбольных до космических.

Дошла очередь и до Гандрюшкина с его хитроумными посылками. Леня достал блокнот, сдвинул брови, и теперь это действительно был Н. Леонидов при исполнении служебных обязанностей.

Закончив обстоятельный допрос, он подумал и сказал:

— Опубликуем под рубрикой “Будни милиции”, название “Вернуть украденное”.

— С восклицательным или без? — серьезно уточняю я.

— Без. — И, спохватившись, что попался на розыгрыш: — Ну чего смеетесь? Хочется показать вашу работу в динамике. Это ж лучше, чем сухая информация.

Против динамики мы не возражали, и Леня, пряча блокнот, с сожалением сказал:

— Конечно, статья есть статья, особенно не развернешься. Вот документальный рассказ… Я бы вас изнутри высветил.

— Не угрожай, — сказал Рат.

— Нет, серьезно, ребята, у меня получилось бы. Только материал для читателя неинтересный, если б убийство…

— Разве для пробуждения читательского интереса нужна обязательно кровь? — вмешивается Фаиль.

А Рат обиделся не на шутку:

— Убийства ему подавай…

Леня, смеясь, поднимает руки:

— Хватит, сдаюсь.

В этой гимнастической позе его застает Асад-заде, которого Мухаметдинов с ходу представляет:

— Наш молодой следователь. Это его первое серьезное дело.

— Поэтому он ходит не иначе, как с протоколами в руках, — добавляет Рат, а сам тут же забирает у него исписанные страницы и жадно просматривает их.

Дочитав протокол, Рат с раздражением бросил его на стол.

— Врет он, все врет, — и, поскольку Леня с Мухаметдиновым уже ушли, добавил по адресу Мамонова пару непроцессуальных терминов.

На очной ставке Мамонов повторил, что две шерстяные кофточки, нейлоновую блузку и свитер, о которых напомнил Асад-заде, продал на улице.

— Почему врет? — растерянно спросил Ариф.

— Да если бы он рискнул продавать вещи сам, зачем их тащить Гандрюшкину?! Были вещи подороже…

— Золотые серьги, например, или отрез английской шерсти, — вставляю я.

— Об этом я и сам подумал. Но на улице ценных вещей быстро не продать, а других возможностей у него не было. Так что я считаю…

— Так и считай, — насмешливо перебивает Рат, — но если на суде он вздумает изменить показания, эпизод с этой кражей лопнет, как мыльный пузырь.

Ариф сначала обиделся, но потом сообразил, что Рат прав: признание Мамонова не подтверждено другими доказательствами.

— Ничего страшного, остальные пять пройдут как по маслу. Брака у тебя не будет, — удовлетворенный его смущением, успокаивает Рат.

Тут я опять вспомнил об игрушке.

— Правдивость Мамонова можно проверить на тигренке. Это предмет легко запоминающийся. К тому же он должен был броситься в глаза Мамонову дважды: во время кражи и после того, как остальные вещи были якобы проданы.

— Не понимаю, зачем мудрить, — вмешался молчавший до сих пор Гурин. — Мы нашли украденные вещи, за исключением сущей ерунды; следователь, насколько это было возможно, обосновал обвинение; остальное — дело суда. Если Мамонов даже откажется, суд исключит один из шести эпизодов за недоказанностью. Вот и все.

Очень удобно распределить ответственность между всеми понемногу, в конечном счете получается, что никто ее по-настоящему и не несет. На собраниях после такого обобщающего выступления обычно раздается возглас: “Прекратить прения!” — и присутствующие украдкой посматривают на дверь.

Гурин аккуратно, через прокладку из кусочка толстой бумаги, скрепил “наш положительный опыт”, Рат уткнулся в разложенные на столе документы, Ариф забрал свой протокол.

Для того чтобы осталось все как есть, надо было только промолчать. Заключить маленькую сделку с самим собой и промолчать. Всего-навсего. И можно выбросить “Мухоморье дело” из головы, пойти к себе не спеша после трехдневной гонки, привести в порядок скопившиеся бумаги и пятичасовым автобусом убраться домой. И никаких хлопот, по крайней мере, в ближайшее время. А там обзор по борьбе с кражами, и опять твоя фамилия в голубом сиянии. А там статья в газете об умелом разоблачении преступников.

Одним словом — фонтан. Но, думая так, я уже знал, что ничего этого не будет.

Я сказал, что Мамонов не вспомнит тигренка лишь в том случае, если кражи не совершал. Уж очень эта кража похожа на исключение, подтверждающее правило: вор лез только в те квартиры, о которых предварительно получал сведения от Гандрюшкина. Кроме того, уж очень не вязался облик рецидивиста с фантазией похитить игрушку: на что ему она?

Мысли обо всем этом приходили мне и раньше, но на каком-то подсознательном уровне. Сегодня дополненные отсутствием вещей в посылках, неправдоподобностью мамоновских показаний и тем, что называют интуицией, они оформились окончательно.

— Зачем же Мамонову оговаривать себя? — удивился Ариф. — Мы ж его не заставляли.

— Такому, как Мамонов, в принципе безразлично, за пять или шесть краж получить очередной срок. Зато он с самого начала понял, как нам хочется, чтобы все кражи были совершены им, и использовал это с какой-то своей целью.

— Решил оказать нам услугу, — съязвил Гурин.

Ариф мялся, но не уходил. Рат молча перебирал документы. Я знаю, о чем он думал. Если кражу совершил кто-то другой, то этого другого надо найти и сделать это быстро едва ли удастся. А на носу конец года, кража, скорее всего, пройдет нераскрытой, и за это, в первую очередь, будут бить его — начальника уголовного розыска.

— Ну так как же, оставишь суду или?..

Рат не перекладывает ответственность на менее опытного. В самой форме его вопроса уже заключался ответ. Просто, в данном случае, последнее слово было за Арифом. Он — следователь и должен принять решение. Закон мудр: чем больше прав, тем больше обязанностей.

— Надо проверить, — сказал он.

Я пошел с Арифом, заварил — так расхлебывать вместе.

Прежде всего необходимо официально допросить потерпевших по поводу того же тигренка.

Мы приехали рано, Саблиных дома не было. Моросил дождь, торчать в парадном неудобно, решили подождать их в машине и чуть не прозевали. Дождь усилился, и Игорь с ребенком на руках галопом проскочил в ворота, а видел-то я его один раз.

Оригинальный это был допрос. Оказывается, Игорь работал в химической лаборатории и приходил значительно раньше жены. Поэтому на него возлагались дополнительные обязанности по дому, неисполнение которых, видно, грозило ему гораздо большими неприятностями, чем пропажа забытой всеми игрушки. “Мне бы ваши заботы”, — казалось, думал он, отвечая нам и носясь по квартире, как угорелый. А тут еще беби женского рода, но с ярко выраженными мальчишескими замашками, все время пыталась отнять у Арифа авторучку и под занавес, когда мы зазевались, дернула и с треском разорвала протокол. Папа ее отшлепал, но через пять минут она снова была в форме, так что мне, пока Ариф заполнял новый бланк, пришлось взять на себя роль отвлекающей жертвы.