Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

• Название: «Мир приключений» 1975 (№22)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Прочие приключения

Антология Мир приключений, 1975

М.: Детская литература, 1975 год

Серия: Мир Приключений (Альманах)

Тираж: 100000 экз.

Тип обложки: твёрдая

Формат: 60x90/16 (145x215 мм)

Страниц: 560

Описание:

Обложка и иллюстрации Н. Двигубовского.

Содержание:

А. Бауэр. Четыре часа войны (героическая повесть-быль о пограничниках), стр. 3-57

Александр Шагинян. Как это было на самом деле (фантастический рассказ), стр. 59-71

Андрей Михайловский. Одинокий богатырь (приключенческая повесть), стр. 73-171

Кир Булычёв. Богатый старик (фантастический рассказ), стр. 173-199

Виктор Николаевич Болдырев. Дар Анюя (приключенческая повесть), стр. 201-293

Виталий Григорьевич Мелентьев. Дорога через себя (фантастический рассказ), стр. 295-309

Владимир Караханов. Обязательно встретимся (приключенческая повесть), стр. 311-425

Альберт Валентинов. Заколдованная планета (фантастическая повесть), стр. 427-545

Всеволод Александрович Ревич. На Земле и в космосе. Заметки о советской фантастике 1973 года (статья), стр. 547-559

Примечание: Ответственный редактор Н. М. Беркова.

Scan: Александр Керосиров; OCR, SpellCheck, Formatting: Хас, 2010.

Информация об издании предоставлена: vbltyt — http://fantlab.ru/edition34190

---

Тальвавтын помрачнел, круто повернулся спиной к Рыжему и молча ушел к себе в ярангу. Наши взгляды скрестились, в глазах Рыжего Чукчи стояла холодная ненависть.

— Завтра уйдешь к “верхним людям”, — прохрипел он и побрел к яранге Экельхута.

За ним, едва передвигая ноги, поплелись Вельвель и его утомленный товарищ. Больше всего меня тревожило появление неизвестного вертолета. Если завтра он действительно нагрянет, моим друзьям грозит смертельная опасность…

В яранге меня встретил Тальвавтын, торжественный и серьезный.

— Садись, Вадим, разговаривать будем… Торжественность короля Анадырских гор удивила меня.

Я устроился на шкуре около Тальвавтына, вытащил кисет и закурил трубку.

— Завтра прилетит чужая железная птица. Главный начальник бумагу привезет. Не хочу я в Пустолежащую землю их пускать. Жадные они очень: давно у русских Аляску купили, потом оленей живых у чаучу, потом товары свои привезли, хорошие правда, но всю пушнину у чукчей брали. Недавно у нас брали пушнину — винчестеры давали. Теперь хотят нашу землю брать. Нельзя их пускать сюда!

— Правильно говоришь, мудрая у тебя голова, Тальвавтын!

— Скажи, Вадим, — спросил он, — будут ли еще русские торговать в Пустолежащей земле оленей?

— Много нужно будет оленей — первое золото на Чукотке находят, скоро люди придут с машинами золото копать…

Тальвавтын задумался, долго молчал и наконец твердо сказал, словно подводя черту под долгими раздумьями:

— Кайво! Пусть так… Завтра на Большой совет вместе пойдем, — решать, как жить дальше…

В этот вечер мы больше не касались интересующей нас темы. Я попросил Тальвавтына рассказать “Древние вести”, И Тальвавтын поведал мне много удивительных, никем не записанных сказаний. С особенным подъемом он рассказывал о подвигах чукотских богатырей — военачальников, отражавших натиск пришельцев.

— Много столетий, — с гордостью говорил он, — чаучу защищали свою землю от разных племен, потом убили вашего Якунина и с той поры остались непокоренным народом, русские только мирно торговали с нами…

И тут я понял основу политики старика — он не хотел вмешательства в дела Пустолежащей земли людей с другого берега. Стремился установить торговые отношения с представителями Советской власти, сохраняя в Пустолежащей земле порядки старой тундры. Но времена нэпа давным-давно прошли, и затормозить колесо истории Тальвавтын не мог, даже в недоступном сердце Чукотки. Об этом я не хотел пока говорить старику, и мы продолжали свой мирный разговор.

Тальвавтын повторил во всех деталях историю чукотских ерымов[13] и, заканчивая свой рассказ, вдруг сказал:

— Давно это было, когда белый царь еще жил, мой отец молодой был — чукотские старшины собирались, предлагали Вэиппу[14] стать чукотским ерымом, чтоб лучше шла торговля с русскими…

— Ну и что ответил старшинам Вэипп?

— Вэипп сказал, что он всю жизнь воевал против белого царя и его исправников и, будучи чукотским ерымом, не сможет помочь важному делу.

Тальвавтын сообщал уникальные сведения. Видимо, Богораз-Тан пользовался огромным доверием чукчей. Наш интересный разговор окончился лишь поздно ночью. Я забрался в свой полог и долго не мог уснуть, размышляя о предстоящей битве на Большом совете старшин…

Ночью меня преследовали кошмары. Под утро я внезапно проснулся. Во сне кольнула тревожная мысль: “Ведь Костя должен быть уже в стойбище Тальвавтына, а его нет… Что с ним случилось?”

Сон больше не шел, я то и дело выбирался из яранги, оглядывал спокойно спящее стойбище, пустую долину, молчаливый перевал, где притаилась засада, и тревожно прислушивался, ожидая выстрелов. Солнце еще не выходило из-за гор, но его лучи позолотили вдали молчаливую вершину с “каменным чемоданом”.

Так я и промаялся все утро в ожидании надвигающихся событий.

Когда стойбище стало просыпаться, из яранги Экельхута вышел Рыжий Чукча с котомкой и винчестером за плечами. Широким шагом он проследовал мимо яранги Тальвавтына в сторону сопки с золотившимися скалами на вершине. Он заметил меня, и на его самодовольном лице мелькнула торжествующая усмешка. Видно, он отправился встречать свой вертолет. Меня охватила страшная тревога. Рыжий мог исполнить свою угрозу, настигнуть наш табун на вертолете и погубить моих товарищей.

Теперь я жалел, что не взял оружия и не мог нанести решающий удар. Рыжий уходил все дальше и дальше к сопке с “каменным чемоданом”. Сжимая кулаки, я смотрел ему вслед. Один план фантастичнее другого возникал в разгоряченном воображении. Мне хотелось отбросить к чертям всю дипломатию, похитить у Тальвавтына винчестер и догнать предателя на пути к пристани воздушных пиратов. Я поспешил в ярангу.

Но Тальвавтын уже проснулся, а старуха собирала чайный столик к утреннему чаепитию.

— Рыжий пошел на каменную сопку свою железную птицу встречать, — тревожно сказал я, — как будешь без него совет старшин собирать?

— Рыжий — чужой человек, — спокойно ответил старик, — пусть идет куда хочет, сами решать свои дела будем.

Тальвавтын позвал старуху и велел готовить ярангу к Большому совету. Наскоро закончив чаепитие, он вышел из шатра и пошел к Экельхуту. Старуха принялась устилать огромную ярангу белыми оленьими шкурами.

Тревога не покидала меня. Я вышел на волю. Вид стойбища преобразился. Во всех направлениях сновали нарочные, извещая о предстоящем Большом совете. Яранги курились синими дымками — старшины спешили закончить утренний чай. Мне ничего не оставалось, как принять сражение…

Вернулся Тальвавтын хмурый и сосредоточенный. Мы вошли с ним в ярангу, и он пригласил меня сесть с ним на шкуру пестрого оленя, на почетное место под громадным балдахином откинутого полога.

— Упрямый стал Экельхут, старый, не понимает, как жить надо… — проговорил Тальвавтын, закуривая трубку.

Старуха тем временем сложила круг из крупных голышей, ограждая очаг. По старинному поверью, это препятствовало проникновению в ярангу злых духов.

Поодиночке стали входить старшины. Лица их мне были знакомы. Молчаливо и важно они усаживались на шкурах, вытаскивали длинные трубки и закуривали, высекая огнивами блестящие искры. Скоро шатер заполнился суровыми, загорелыми людьми.

Невольно я вспомнил тот — первый совет, безжалостно решивший нашу участь. Холодок пробежал по спине. Двадцать сумрачных людей сидели передо мной загадочные, как сфинксы…

Тальвавтын нетерпеливо оглядывал своих сподвижников. Экельхута среди них не было.

Прошло еще некоторое время. Все сидели спокойно, покуривая свои трубки. Наконец рэтэм заколебался, и в ярангу вошел Экельхут в замшевой камлейке, изукрашенной белой бахромой. Он держал почерневший от времени бубен. Экельхут прошел мимо почетного места и сел рядом с Вельвелем, напротив нашего балдахина. Лицо его, иссеченное морщинами, неподвижное и высокомерное, напоминало маску.

Первый заговорил Тальвавтын. Говорил он долго, с воодушевлением, очень быстро. И мне удалось уловить лишь общий смысл его экспансивной речи.

Король Анадырских гор сказал, что настали новые времена и в Пустолежащей земле скоро негде будет укрыться последним эрмэчынам[15] и шаманам. Он говорил, что долго думал, какой путь должны избрать люди Пустолежащей земли. Сейчас надо торговать с русскими — оставить тропу распрей и свернуть на мирный путь торговых сношений.

И если удастся завязать торговлю, то новые порядки, которые так не нравятся эрмэчыпам и шаманам, установленные вокруг Пустолежащей земли, долго не придут сюда — пока будут у людей Пустолежащей земли лишние олени, которых можно продавать “людям, копающим золото”.

— Удивительно, — продолжал Тальвавтын, — что некоторые не понимают всего этого, может быть, потому, что они стали слишком старыми. И предлагают снова вступить на военную тропу — принять оружие от чужих людей, которые потом захватят древнюю землю чаучу жадными руками. И эти непонимающие люди даже хотят убивать гостя, который впервые пришел мирно торговать оленей у наших эрмэчынов!

Конечно, речь Тальвавтына была куда более интереснее и ярче, чем я передаю. Слова Тальвавтына многие присутствующие воспринимали очень живо, отвечая одобрительными возгласами:

— Кайво!

— Гык[16], гык!

— Эмнобык[17]!

— Какомей[18]!..

В устах короля Анадырских гор эта “тронная речь” звучала как откровение и была по-своему логична…

Окончив свое слово, Тальвавтын опустил голову и задумался. Затем неторопливо зажег погасшую трубку и внимательно оглядел своих сподвижников, словно желая убедиться, какое впечатление произвели его слова.

Оживление царило в яранге. Видимо, жить изгоями на пустынных плоскогорьях порядком всем надоело. Только Экельхут и его сторонники оставались сумрачными.