Андраш Беркеши - Современный венгерский детектив

• Название: Современный венгерский детектив
• Автор: Андраш Беркеши
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1974

Три произведения трех писателей соседствуют в одной книге. Их объединяет общность жанра и общий подход авторов к явлениям, отражающим те или иные стороны жизни современной Венгрии. И Андраша Беркеши, и Тибора Череша, и Ласло Андраша волнуют, в общем-то, очень схожие проблемы. Какие положительные и отрицательные влияния испытывает на себе венгерская молодежь? Что способствует воспитанию в ней моральной и политической стойкости, целеустремленности? Авторы сборника касаются и проблемы взаимоотношения поколений, проблемы "отцов и детей".

Другой круг проблем вызван расширением контактов Венгрии с зарубежными странами.

Достаточно разнообразна и география представленных в сборнике произведении: читателю предлагается побывать и в столице Венгрии — Будапеште, и в одном из глубинных сел страны, и в небольшом курортном городке на берегу озера Балатон. Соответственно читатель познакомится и с представителями различных слоев населения, окунется в современную венгерскую действительность — и в этом, думается, несомненное познавательное значение книги.

Но, разумеется, любое произведение детективного жанра должно, прежде всего, увлечь читателя и не отпускать до тех пор; пока он не закроет последнюю страницу. Надеемся, что и в этом смысле сборник "Современный венгерский детектив" не обманет его ожиданий.

---

— Если вы потерпите немного, я сейчас вспомню. На прошлой неделе во вторник, нет, в среду… Да, в среду. Я была в ресторане и вернулась домой к десяти, значит, все-таки в среду. В среду вечером, часов в одиннадцать, а то и позже, Шоммер позвонил мне по телефону и сказал, что он должен ехать в Татабаню, чтоб снять для газеты ночной репортаж, но редакционная машина неисправна, поэтому он хотел бы одолжить у меня машину — к утру она уже будет на месте, перед домом, а ключ от зажигания он положит под коврик у двери. Минут через двадцать он уже был у меня, ключ я отдала ему в прихожей, в квартиру он даже не заходил. Утром и впрямь машина была на месте. И ключ, как обещал, он положил под коврик, а в матине оставил конверт, в нем сто форинтов и записку: «На бензин и мойку. Спасибо. Целую». Вот и все.

— После этого вы встречались с Шоммером? Или говорили с ним по телефону?

— Я ведь об этом уже упоминала. Утром во вторник он позвонил мне. Ни до этого, ни после он больше не звонил.

— Считаете ли вы естественным в ваших отношениях то, что он обращался к вам от случая к случаю?

— Вполне естественным. Мы были хорошими, но не закадычными друзьями.

— Как давно вы знаете Шоммера?

— Может быть, вы будете настолько любезны, что скажете мне, почему я должна отвечать на эти вопросы?

— К сожалению, пока не могу. Извините. Я прошу вас припомнить, как давно вы знаете Шоммера.

— Я познакомилась с ним прошлым летом. В бассейне. Он был там вместе с моей двоюродной сестрой. Я предложила их подвезти, и мы уехали вместе. Это было в пятницу. Они вышли на углу улицы Барош, а у меня были еще дела в центре города. Через час я была уже дома, и, как только переступила порог, раздался телефонный звонок. Звонил Шоммер, он просил моего согласия сделать с меня серию фотографий — сейчас ему нужна была именно такая модель, как я. Еще в бассейне я заметила, что нравлюсь ему.

— И вы пошли к нему?

— Нет, тогда я не пошла. Фреди имеет какое-нибудь отношение к убийству моего дядюшки?

— Почему вы так подумали? Отвечайте!

— Боже мой! Я сказала Фреди, что, возможно, освобожусь на следующей недеде. Тогда он спросил, что я делаю в конце недели. Я сказала, что пойду на Дунай. «Одна?» — спросил он. «Да, одна,— ответила я,— я буду там работать». Тогда он попросил разрешения прийти, он не помешает, будет только фотографировать. Я сказала, что не возражаю, но мне надо работать. На следующий день мы поехали в наш рыбачий домик, туда, где потом убили моего дядю. В понедельник утром мы возвратились домой. Не думаете ли вы, что Фреди…

— У нас есть веские основания предполагать, что вашего дядю убил Шоммер. По-видимому, на вашей машине он отправился к рыбачьему домику на прошлой неделе в ночь со среды на четверг и совершил убийство.

— На моей машине… Это ужасно! Вы его арестовали?

— К сожалению, нет. Во второй половине дня во вторник кто-то убил Шоммера.

— Убил?! Нет, это ужасно…

— Прошу вас, успокойтесь. Держите все это в строгой тайне. Никому пока об этом не говорите. Ваше алиби доказано — нам известно, что во вторник с шести до восьми вечера вы были в кино. Поэтому я ничего от вас не скрываю. Вашу машину мы осмотрим. До тех пор вам нельзя ею пользоваться. Вы хотите что-то сказать?

— Гири… Мама позвонила мне и сказала, что она заявила милиции о пропаже гирь. Но они не исчезли. Они у меня с собой, в сумке. Я взяла их, когда была там

последний раз, недели две назад. Они нужны мне были дома…

В деревянном ящичке на столе гири. Медные — стограммовые и полукилограммовые, килограммовая и двухкилограммовая. Значит, Енё Хуньора убили все-таки не двухкилограммовой гирей.

— Одну минутку,— вставляет Келемен.— Как очутился на полке в рыбачьем домике Уголовный кодекс?

— Уголовный кодекс? Какой Уголовный кодекс!? А-а, эта книга. Прошлой, весной одна моя подруга — студентка юридического факультета — готовилась у нас к экзаменам. И забыла ее.

— Спасибо,— благодарит Келемен.— Спасибо за информацию.

Бориш Балог уходит. Она невысокого роста, но очень складная. Пожалуй, красивой ее и не назовешь! короткие светлые волосы, круглое лицо, но ноги длинные, стройные, в черных сапожках. «Однако разбирается мой парень в женщинах,— думает Келемен, впервые услышавший о Бориш Балог от своего сына.— Она внушает доверие, откровенна и, кажется, ничего не скрывает». Келемен знаток в таких вещах. Конечно, он может и ошибиться. Это тоже надо учитывать. Но тут он вряд ли ошибается.

Келемен считал правильные, что до нового допроса Эдит Чаус необходимо провести короткое совещание для обобщения и оценки свежего материала — подозреваемые обладают чрезвычайно тонким чутьем и каким-то шестым чувством, которое позволяет им определять, что и в какой степени в их обвинении обосновывается фактами и подтверждается доказательствами. К тому же все были сейчас на своих местах, за исключением Ястера, который наводил справки о художнике Чорбане, сдавшем квартиру Шоммеру.

Голиг доложил о переписке Шоммера: в основном это были любовные письма от женщин, не содержащие конкретных данных, достойных внимания следствия. Семь-восемь иностранных открыток и поздравительных телеграмм, тоже от женщин, и только две — от мужчин. Одну из них прислал какой-то Карой Хендрик из Стокгольма. По наведенным справкам, он тоже был фотографом, бежавшим в пятьдесят шестом году за границу. Он же в письме двухлетней давности сообщает, что в Будапешт едет его шеф, господин Олафсон, с которым он передаст небольшой подарок, и просит Шоммера его встретить. Одно письмо пришло из Уругвая от одноклассника, интересовавшегося традиционной встречей выпускников школы — он собирался приехать в Европу и хотел бы побывать на родине. Голигу удалось также найти две записные книжки Шоммера — нынешнего года и прошлогоднюю,— и в обеих на букву «М» был записан телефон гостиницы острова Маргит. Это навело Голига на мысль проверить, не останавливались ли в гостинице господин Олафсон и уругвайский товарищ Шоммера. Сиг Олафсон останавливался в этой гостинице четыре раза: два года назад в сентябре (как раз в то время, которое упоминается в письме Хендрика), затем в феврале, потом снова в сентябре и совсем недавно. Вчера утренним поездом он отбыл в Вену. Господин Олафсон вел переговоры в одном из внешнеторговых учреждений, которому он поставляет небольшие партии специального фотооборудовання. Голиг беседовал с коммерческим представителем этого учреждения, который сказал ему, что господин Олафсон издает в Швеции три или четыре иллюстрированных журнала, публикующих фотографии обнаженных женщин. Он знает об этом потому, что сам был в Швеции и вел в Мальме переговоры с Олафсоном. Порнографические журналы, естественно, не имеют никакого отношения к торговым делам.

— Теперь все обретает смысл: и остров Маргит, и телефонный разговор на немецком языке во второй половине воскресенья, во время которого, очевидно, и была назначена встреча с этим шведом на вторник. Вот почему Шоммер оказался на острове,— делает вывод Келемен: — По-видимому, он предлагал Олафсону негативы снимков обнаженных женщин и форинты. Нам известно, что Шоммер собирался выехать в Вену и уже получил паспорт с австрийской визой. Почти наверняка можно предположить, что Шоммер хотел бежать и Хуньора он убил потому, что решил оставить своей бабушке деньги на то время, пока он не добьется обеспеченного положения. Это подтверждает и найденная у старушки сберегательная книжка. Мотивы убийства Хуньора становятся ясными-Шоммер был любящим внуком. Но кто убил его самого во второй половине дня во вторник? Об этом мы пока ничего не знаем.

Из министерства вернулся Ястер. Двухгодичная командировка Чорбана кончается в марте, сообщил он, и другой квартиры у него нет, поэтому Шоммеру пришлось бы в марте переселяться к бабушке или, во всяком случае, освободить квартиру художника.

— Вот и еще одно подтверждение его намерения бежать за границу. По крайней мере еще один факт,— замечает Еромош.— Ты только войди, Бела, в положение этого Шоммера…

— А стоит ли? Все смеются.

— Ну, я говорю не в буквальном смысле слова. На порнографии у нас не разбогатеешь, а на Западе прожить можно, тем более что он обладает такой внешностью, которая привлекает женщин. Три скрытые фотокамеры под драпировкой обеспечили бы ему солидные доходы. А здесь он даже не может продать готовые фотографии. Что ему

остается? Шантажировать? Но это опасно, можно легко погореть. Кстати, в числе найденных у него и внесенных в акт фотоаппаратов два были крадеными — их номера у нас на учете. Оба были похищены из машины: один — из «крайслера» канадского гражданина вместе с чековой книжкой и семьюстами двадцатью долларами летом прошлого года, другой — из «фольксвагена» венгерского фоторепортера еще в марте. В обоих случаях машины были угнаны и несколько часов спустя брошены в другом конце города.