Пентти Хаанпяя - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Пентти Хаанпяя
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1981

Очередной том Библиотеки финской литературы обращается к творчеству классика финской литературы Пентти Хаанпяя (1905–1955). В книгу вошли повести и рассказы из наиболее известных сборников писателя. Многие из рассказов переведены на русский язык впервые.

---

Все собрались в просторном зале, уселись на скамейки и запели. Теперь, когда все сидели и не надо было никуда спешить и бежать, песня лилась свободно и голоса звучали отлично. Праздничный ужин ели прямо в зале, сидя за длинным столом. На ужин была свинина, правда, попадались и очень жесткие куски, и даже с кровью. Как видно, повара очень спешили. Еще была рисовая каша, но и ей было далеко до святой рождественской пищи, как заявил кто-то из «стариков». После нее в животе появляется такое ощущение, как будто кирпич проглотил. Зато к сладкому компоту, который здесь почему-то прозвали жениховой брагой, не было никаких замечаний.

Только после ужина появились ротные офицеры. Пуговицы и нашивки блестят, на поясе бряцают клинки. Командир роты произнес несколько красивых слов о родине, о долге и кровных врагах. Упомянул также о том, что лично с их стороны было сделано все, чтобы солдаты и в казарме могли отпраздновать рождество на славу. Потом раздавали подарки: курево, сладости, карандаши и бумагу. Кто-то прочитал рассказ, потом опять спели, а потом просто сидели, покуривали и разговаривали.

— Ну как, болезнь больше не беспокоит? — обратился к новобранцу Кэра знакомый командир отделения. — Не обращай внимания и не бери в голову. Привыкнешь со временем. Так уж здесь заведено. Когда я впервые в армию попал, то услышал от кого-то, что здесь, мол, без хитрости и вранья не проживешь. Но я тогда дурак был, не поверил, думал так: делай честно что тебе прикажут, и все будет в порядке. А теперь-то знаю, совсем оно не так. В армии главное приспособиться, если не хочешь нажить горя и себе и другим. Недолго здесь продержится тот, кто вздумает точь-в-точь исполнять все распорядки и следовать всем прихотям начальников.

И старый служака начинает делиться опытом, немного свысока поглядывая на своего неискушенного слушателя. В его голосе так и сквозит: уж я-то все знаю…

Новобранец слушает молча и наконец говорит:

— Конечно, по-всякому бывает. Да только я думаю, это все-таки хорошая школа для мужчины: и ума-разума наберешься, и характер закалится.

Офицеры тем временем ушли. Заиграла гармошка, и многие пустились в пляс. У новобранцев не перевелись пока деньжата, а у «стариков» припрятаны в снегу жестяные фляжки. Время идет, и постепенно угасает тоска, забываются тяготы и печали военной службы. Дневальный сообщает, что вечерней поверки сегодня не будет, но что в полночь все должны уже лежать по постелям. То тут, то там начинают возникать мелкие стычки между надменными «стариками» и осмелевшими от выпитого новобранцами. Рядовой Тиили тоже решает немного поиздеваться над новобранцем Кэра:

— Ты, болван, заболел, а я за тебя отдохнул, и твои рождественские лекарства тоже мне достались…

Но Кэра схватил его за горло, прижал к стене и изо всей силы двинул кулаком по зубам.

— А я на это плевать хотел, но издеваться над собой никому…

Начался большой шум, но в конце концов все успокоились. Звенела гармошка, танцевали.

В полночь в казарме было уже тихо. И новобранец Кэра, лежа на койке, думал о том, что он становится настоящим мужчиной и настоящим солдатом. Правда, утром он свалял дурака, но зато вечером показал себя…

Один лишь дневальный сидит за столом, громко тикают часы, и на елке чадят догорающие свечи.

Вот и прошло в казарме еще одно рождество.

Зимний поход

Будто черные гигантские гусеницы, колонны лыжников ползли по белому льду озера. Солнце медленно поднималось из-за кромки леса в небесную синь, и под его лучами снежный покров порозовел и заискрился. Под лыжами поскрипывал снег, палки со свистом рассекали воздух. Размеренно и монотонно покачивались в воздухе серые шапки солдат и огромные вещмешки за спинами. Впереди и по краям колонны скользили налегке офицеры и унтер-офицеры с биноклями и планшетами на поясе. Тени крались рядом с людьми и по временам напоминали огромных сказочных пауков.

Озеро кончилось. Передовая рота углубилась в лес, за ней потянулись остальные. Колонны извивались по берегу озера, словно хвост бесконечно длинной змеи, спешащей укрыться во мраке леса. Время бежало, солнце взбиралось все выше и выше. Лыжники вышли на дорогу, по сторонам которой по-весеннему радостно шумели сосны и заунывно гудели телефонные провода. Синее небо и белоснежная земля блестели и искрились; раскаленное солнце как будто смеялось своим широко разинутым круглым ртом. Лыжня раскисла, лыжники вспотели.

Десять минут отдыха! Лыжи — в снег, груз — на землю, сигарету — в зубы…

По дороге ползет обоз. На передние телеги забираются офицеры вместе со своими лыжами. Они торопятся: ведь им надо до начала учений успеть поколдовать над картами. А кроме того, брести по подтаявшей лыжне не бог весть какое удовольствие. Вскоре и солдатам пора трогаться. Унтер-офицеры, те, что поленивее, тотчас же направляются к обозу, чтобы спокойно покурить, сидя на пулеметных, продовольственных или санитарных повозках. Другие мужественно продолжают путь на лыжах, задают темп, присматривают за порядком и по очереди прокладывают лыжню. До того места, где предполагается разбить лагерь, остается не меньше пяти миль. А там, глядишь, подоспеют отряды из соседнего гарнизона и начнется кутерьма. Господа ведь мастера подстраивать солдатам такие штучки! А ты все обязан вынести — на то ты и солдат…

— Послушай, друг, прочти-ка молитву, чтобы нам вернуться живыми из этого похода.

— …и господа стерегут нас и днем и ночью, и не дают нам ни сна, ни отдыха; и седлают господа лошадей, и давят и топчут нас, не зная ни стыда, ни жалости…

— А где же «Аминь»?!

— Черт, совсем забыл. Аминь. Ты что, лыжню потерял?! А ну не отставать, ребята!

Солнце стоит высоко и печет вовсю. Лыжня совсем растаяла, и лыжи по ней не скользят, так что проще брести, высоко поднимая ноги и переставляя по очереди эти непомерно длинные деревянные башмаки. Кто послабее, идут с трудом, разговоры приумолкли. Один за другим остаются позади километры, сосновые перелески и долгожданные деревеньки, где по время короткой передышки удается иногда купить баранку и сгрызть ее тут же, на пороге маленького магазинчика.

Лишь ближе к вечеру добираются до цели — до большого и красивого села. Следует приказ размещаться на ночлег, и пол в деревенском клубе становится мокрым от десятков облепленных снегом сапог. Большинство солдат спят или дремлют, сидя на скамейках; те, у кого еще есть силы, выходят побродить по селу. В полевой кухне вовсю кипит гороховая похлебка.

Наступает вечер, потом ночь. На небе ярко светит луна и поблескивают звезды. Приморозило, так что лыжня отличная. Учения наконец начались, и дан приказ бесшумно продвигаться марш-броском вперед. В разные стороны уходят дозоры. Лыжники долго тянутся вдоль дороги, потом останавливаются. Солдаты отдыхают, опершись на лыжные палки, офицеры изучают карты. Снег поскрипывает под лыжами, когда кто-то переступает с ноги на ногу, то и дело раздается приглушенный смех или шепот. Но вот офицеры начинают негромкими голосами отдавать приказы командирам взводов и отделений, серьезно, словно речь идет о настоящем деле. Необходимо прикрыть тот-то и тот-то участок. Туда-то надо выставить караул, туда-то послать подвижные дозоры, а вон там разместится штаб.

Партии солдат одна за другой растворяются в сумраке тихой морозной ночи.

Из скаток достаются порыжевшие, на рыбьем меху, шинели и натягиваются на плечи. В разных концах леса стоят, притопывая окоченевшими ногами, солдаты прислушиваются к потрескиванию мороза и поглядывают на звезды. Разные мысли лезут в голову. Когда мороз пробирает до костей, на ум приходит невероятное: а ведь мы на войне. И за каждым кустом — враг, здоровенный мужик, борода лопатой…

Трех человек отобрали в патруль. Солдаты выслушали приказ — и на лыжи. Им было приказано осуществлять связь между двумя унтер-офицерскими дозорами, а путь между ними неблизкий: вдоль большой реки, через поляны и перелески. Командиром патруля был назначен молодой капрал, весельчак и матерщинник.

— Ну раз угодил в начальство, перво-наперво надо позаботиться об удобствах. Пусть не думают, что голодные и холодные будем считать звезды над головой. Да и ботинки выдали такие, что больше одной портянки не влазит. Не собираюсь отмораживать себе ноги. Отыщем сейчас в лесу какую ни есть избенку и отдохнем как следует…

Остальные засомневались.

— Если попадемся, то дешево не отделаемся…

— А мы не будем попадаться. Не бойтесь, мне не впервой. Учтите, я уже второй год в армии, не какой-нибудь там приготовишка. Все экзамены прошел…

Через несколько километров набрели на избушку, стоявшую одиноко на небольшой полянке посреди низкорослого леса. Стучать пришлось долго: хозяйка — а мужчин в доме не было — открыла не сразу. Еще некоторое время потребовалось капралу на то, чтобы уломать хозяйку угостить их кофе. Напившись наконец кофе, все улеглись отдыхать, и капрал еще долго объяснял солдатам, что, дескать, попадись им в командиры кто-нибудь поглупее, то и сам бы всю ночь блуждал по лесу, и их заставил бы, и тогда они точно отморозили бы себе не только ноги и носы, но и еще кое-что.