Дэн Абнетт - Башня молний. Тёмный Король

• Название: Башня молний. Тёмный Король
• Автор: Дэн Абнетт
• Жанр: Боевая фантастика

---

Дэн Абнетт Башня молний

Чего ты боишься? Чего ты действительно боишься?

Некогда здесь находился прекрасный дворец, он стоял подобно короне света на вершине мира. Это произошло еще совсем недавно, когда человечество во второй раз покинуло свою родную планету в погоне за судьбой, оказавшейся немилосердной в предыдущую эпоху.

Мастера-ремесленники из множества соперничающих гильдий Масонов возвели позолоченный дворец блок за блоком как заявление о единстве, царственном и неоспоримом. После мрачной и беспросветной Эры Раздора непримиримые племена и вероучения Терры были сплавлены единой властью, и дворец представлял символ этого потрясающего достижения. Все мелкие представители династий и этнархи, все клан-нации и гено-септы, все деспоты и пан-континентальные тираны были подавлены или сокрушены, ниспровергнуты или аннексированы. Некоторые, находчивые и наиболее дальновидные, заключили договоры и были приняты в лоно новой власти. Лучше присягнуть на верность, чем испытать на себе гнев воинов в громовой броне.

Повиновение лучше, чем вражда с новым повелителем мира.

Поговаривали, что если однажды увидеть или услышать его речь, то все сомнения исчезнут навсегда. Он был один, всегда. Он был Императором задолго до появления такого титула. Никто не знал, как его назвали при рождении, потому что он всегда от природы был Императором.

Даже мастера-ремесленники гильдий Масонов, знаменитые своей лицемерной цеховой враждой и тщеславными перебранками, замолчали и, в самодовольстве, построили для него дворец.

Монументальный. Скорее не сооружение, а огромный земляной массив обработанный руками. Мастера-ремесленники построили его на величайшей горной гряде Терры и превратили её исполинские пики в его бастионы. Он возвышался над миром опустошенным столетиями войн и смертей и, хотя тот мир был отстроен заново, вместе с его прекрасными городами и чудесами архитектуры, расцветшими в новую эру Объединения, ничто не могло сравниться с великолепием дворца.

Ибо он представлял прекрасное и волнующее зрелище из золота и серебра. Говорили, что мастера-ремесленники из гильдий Масонов сложили свои инструменты на землю и заплакали по завершении своей работы.

С тех пор как он был завершен, дворец был самой большой и уникальной структурой, созданной руками человека. Его опоры были погружены глубоко в мантию планеты, а башни достигали безвоздушных слоев атмосферы. Он был воплощением самого слова «дворец», не нуждаясь даже в определении, как будто до него никогда прежде не существовало других дворцов.

ОН испортил это великолепие. Он поднял темными занавесками стены вокруг золотых залов и одел поднимающиеся ввысь башни в кожу из брони десятиметровой толщины. Он убрал прочь инкрустированные драгоценными камнями фасады и кристэлефантиновые орнаменты, изящные минареты и сияющие купола, а на их место он установил бесчисленные турели и платформы для артиллерийских орудий. Он вырыл громадные земляные укрепления в близлежащих низинах и укрепил их миллионами батарей. Он закрепил платформы на стационарной орбите для защиты с небес, их орудийные блоки заряжали и испытывали днем и ночью. Он поставил на стены своих людей, закованных в броню цвета золота, и приготовился к грядущей войне.

Его звали Дорн, и он не гордился своей работой.

Вадок Синх, военный каменщик, имел привычку поглаживать архитекторские планы, когда выкладывал их, словно они были его любимым домашним животным.

— Необходимость, — произнес он своё любимое слово, доставая исправленный план-проект возвышенности Давалагири.

— Но неприятная, — ответил Дорн. Он стоял далеко от стола, прислонившись к одной из толстых колонн планировочной комнаты, скрестив руки на широкой груди.

— Неприятным будет то, что они сделают, если обнаружат Врата Анапурна слабыми и непрочными, — возразил Синх, откинувшись назад и зажигая свою вос-трубку от тонкой свечи, тем самым предоставив возможность толпе слуг закончить выкладывать чертежи и приводить в порядок медную аппаратуру смотровых линз, позволяющих увеличивать детали и проецировать их на стены для близкого ознакомления.

Дорн пожал плечами.

— Все равно по-прежнему безобразно. Мензо из Траверта потратил тридцать лет на инкрустирование этих ворот орбисом и лазулитом. Паломники стекаются сюда только для того чтобы на них посмотреть. Они говорят, что по красоте это сооружение превосходит даже Врата Вечности.

— По красоте? Теперь? — Синх улыбнулся. Он начал ходить по комнате, оставляя за собой шлейф синего дыма из углубления в его длинноствольной трубке. Его рабы следовали за ним туда-сюда по комнате, подобно робкой толпе нашкодивших малышей за своей мамой. Синх был высоким человеком, даже выше чем примарх, но худым как скелет. Его гильдия генетически вывела в них высокий рост ради улучшения обзора и наблюдения.

— Рогал, я так люблю наши беседы. Каждый сам себе на уме. Ты — воин, я — ремесленник, и ты читаешь мне лекции об эстетике?

— Я не читаю лекции, — ответил Дорн. Он знал, что в углу комнаты Сигизмунд и Архамус напряглись после упоминания его имени Синхом. Позднее Дорну опять придется слушать о «надлежащем уважении и соблюдении протокола».

— Конечно, нет, — сказал Синх, — но это необходимость. Сколько легионов сейчас имеет при себе Выскочка?

Дорн услышал, как Сигизмунд поднялся на ноги. Он развернулся и пристально посмотрел на первого капитана Имперских Кулаков. Сигизмунд на секунду сердито оглянулся, а потом вышел из комнаты.

Дорн быстро взглянул обратно на вольного каменщика.

— Слишком много — сказал он Синху, протягивающему длинную и тонкую ладонь к чертежам. — Итак?

— Начинаем работу завтра с восходом солнца. Осторожно разбираем ворота и складываем демонтированные элементы в подвалы. Мы поставим их обратно, когда все закончится.

Синх кивнул.

«Мы вернем их всех на место», — подумал Дорн. — «Когда все закончится, мы все сделаем так, как было раньше».

Холодные потоки воздуха прибывали с нижних валов той ночью. Дворец был настолько огромен, что пропасти его стен порождали собственный микроклимат. Пустотные щиты испытывали по-новому. Грязные звезды плавали по жаркой ряби новых реакторов дворца.

Не дворца. Больше не дворца, а крепости. Некоторые из этих звезд были орбитальными платформами, они ловили последние отраженные солнечные лучи по мере обращения Терры. Дорн надел отороченную мехом накидку, принадлежавшую ему со времен его юности на Инвите, и вышел, чтобы пройтись по тротуару проспекта Давалангири, побывать среди его красоты в последний раз. Это была одна из немногих ещё не тронутых секций дворца. Плиты брони из адамантия, тускло-коричневый противоударный роккрит и автоматические турели еще не успели отравить его величие.

Хотя скоро все изменится. Со стен Дорн мог видеть огни полумиллиона палаток лагеря Масонов, армии трудящихся, которая с восходом солнца заполонит проспект со своими молотками, стамесками и подъёмными кранами.

Накидка принадлежала его дедушке, хотя Дорн уже давно понял, что никакие узы крови не связывали его с вырастившей его кастой ледяного улья Инвита. Он был создан из другой генетической линии, самой странной, в стерильном подземелье глубоко сокрытой части дворца.

Не дворца. Более не дворца, а крепости.

Дорн был создан для правления, для принятия трудных решений и содействия неутомимым амбициям своего отца. Он был создан примархом, одним из лишь двадцати существующих во всей галактике, спроектированным главным архитектором человечества, высшим творцом генетического кода.

Империум нуждается во многом, но больше всего в самозащите и возможности сражаться при необходимости. Вот почему я поставил двадцать прочных зубцов на входе в крепость.

Сражаться было удивительно легко. Физические характеристики Дорна были выше, чем у всех людей, кроме как еще двадцати человек во всем мире, и ими были его отец и девятнадцать братьев. По мнению Дорна, настоящим искусством было понимание того, когда не следует сражаться. Его дедушка, старый инвитский муж, патриарх клана ледяного улья, научил его этому.

Дорн стал седьмым потерянным сыном, которого возвратили. К тому моменту как силы его отца нашли его, он по праву стал владыкой системы, управляя Скоплением/Объединением Инвит будучи главой Дома Дорн. Его дедушка был мертв уже как сорок зим, но владыка все ещё спал в перекинутой через тело отороченной мехом накидке. Его люди называли его императором, пока истинное значение этого слова им не продемонстрировали тысячи боевых кораблей в небе над Инвитом. Дорн отправился встречать своего отца на борту Фаланги, одного корабля против тысяч, но зато какого корабля: настоящей крепости. Его отец был впечатлен. Дорн всегда великолепно проявлял себя в создании крепостей.