Рейнхольд Эггерс - Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945

• Название: Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940-1945
• Автор: Рейнхольд Эггерс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2207-1

Кольдиц — старинный замок, в котором расположился один из первых лагерей для военнопленных на территории Германии. В нем содержались офицеры, противники гитлеровского режима: британцы, голландцы, поляки и французы. Лагерь славился тем, что здесь было совершено более трехсот попыток побега, заключенные постоянно использовали различные уловки и схемы, однако их планы всякий раз терпели поражение.

Автор книги, капитан охраны, рассказывает о каждодневном изнурительном противостоянии администрации и узников.

---

Примерно в это время нам и доставили нашего первого политического заключенного, мистера Джайлза Ромилли, племянника сэра Уинстона Черчилля. Он был захвачен в Нарвике в 1940 году, как гражданское лицо — пишущим для «Дейли экспресс» Этим же годом, но чуть раньше, переодевшись в женщину, он бежал из лагеря для интернированных в Баварии. Он классифицировался как социальный трофей (как полагало наше ОКВ), имевший определенный вес в обществе — возможно, пригодный в качестве заложника. Для нас же в Кольдице он явился просто еще одной головной болью. Наши инструкции, пришедшие из самого высшего источника, были следующими:

1. Комендант и офицер службы охраны отвечают за безопасность Ромилли головой.

2. Его безопасность должна гарантироваться всеми и каждой исключительными мерами, которые вы сочтете нужным предпринять.

Комендант и офицер службы охраны выработали следующее:

1. Кодовое имя Ромилли Эмиль.

2. Все члены комендатуры и караульных рот должны знать Эмиля в лицо.

На гауптвахте, в комендатуре, служебных помещениях и так далее расклеили его фотографии.

3. Всякий, кто заметит этого человека вне территории двора заключенных, должен немедленно отвести его в комендатуру.

4. Rollkommando обязано отыскивать его каждый час и отмечать в книге, где он находился в это время.

5. Днем он имеет право беспрепятственно перемещаться по замку.

6. Никаких прогулок по парку. На каждой прогулке необходимо проводить специальные проверки с целью исключения попадания в группу гуляющих Ромилли.

7. Его следует запирать в его собственной комнате немедленно после вечернего построения. В двери необходимо прорезать глазок, снаружи обязан находиться караульный, свет должен горсть всю ночь (позже просто синий свет). Кровать должна располагаться так, чтобы ее было видно через глазок.

8. Его присутствие в комнате должно проверяться ночью с нерегулярными интервалами.

Мистер Ромилли, невысокого роста смуглый мужчина между тридцатью и сорока годами, любил бокс, но на лагерной сцене играл женские роли. Несколько месяцев он с раздражением реагировал на наши спецмеры, особенно нарушение его сна. Нередко швырял сапогами в дверь и затыкал глазок бумагой, но в конце концов смирился с этими неудобствами. Один раз мы поймали его в одежде ординарца на выезжающей со двора повозке с углем. Он хорошо говорил на немецком языке и явно сыграл свою роль в подрывании боевого духа караульных, с которыми мог беседовать у двери в свою комнату в любое время вечером или ночью.

Кроме не поддающегося обнаружению туннеля и побегов из парка голландцев и обнаружения их выхода в ноябре имели место еще несколько попыток побега. 23-го числа после построения после вечернего чая наш караульный во дворе заключенных находился под скрытым наблюдением. Он расхаживал по двору взад-вперед — об этой его привычке знали все. Каждый третий или четвертый поворот он ненадолго останавливался. Заключенные прекрасно знали порядок его действий. Он никогда не доходил до середины двора и вновь возвращался к стене, от которой начал. Видимо, было заранее известно, что именно этот «goon»[33], как англичане по-доброму нас называли, будет на дежурстве — и всё и все были готовы.

Караульный двинулся от кухни по привычному маршруту. Ему предстояло пройти около сорока ярдов, затем должна была произойти обычная остановка и поворот. Темнело. Свет во дворе должен был зажечься с минуты на минуту. Когда солдат довольно далеко отошел от кухни, два британских офицера влезли на крышу этого — одноэтажного — здания, примыкающего к высокой, с четыре этажа, задней стене немецкого двора, и по громоотводу взобрались на крышу. Они добрались до дымовой трубы, обмотанной стальными лентами каждые три или четыре фута. К несчастью, прожектора зажглись слишком скоро, и их увидели. Чтобы перехватить беглецов, нам пришлось подняться в помещения ординарцев в юго-западном блоке. Там мы нашли еще четырех британских офицеров. Они заявили, будто пришли забрать свое белье. Мы поместили в тюрьму всех. Четверка британцев протестовала, утверждая, что к побегу не имеет отношения. Мы ответили: «В любом случае вы не имеете права находиться в помещении ординарцев, и вы это знаете. Считайте, наказание за это».

К этому времени репетиции грандиозной британской рождественской постановки «Балет Нонсенс» были в полном разгаре. Сцена на четвертом этаже в юго-западном блоке сотрясалась от «мощи» хора. Прима-балериной был капитан Роджерс — почти самая волосатая «девочка», какую только можно было сыскать среди пленных. Нам же он был известен как горный инженер, ответственный за большой туннель, построенный в 1941 году в Лауфене, близ Зальцбурга, и приведший к тому, что всех британских офицеров инженеров перевели из этого лагеря к нам в Кольдиц. Лауфен[34], или офлаг 7А, являлся лагерем для захваченных летом 1940 года пленных Дюнкерка и Сент-Валери.

Театр, как я полагал, еще одно возможное слабое место. Для нас он имел единственное маленькое преимущество. Это была привилегия. Мы могли лишить узников этой привилегии в качестве дисциплинарной меры, и оно того стоило! Это почти единственное общее наказание, которое мы имели право осуществлять, хотя и не называли его так. Мы назвали это просто лишением привилегии. Лишать привилегий можно было в любой момент, без каких-либо особых на то причин. Раньше мы то же проделывали с прогулками по парку, но ОКВ не поддержало нас, объявив, что прогулка есть право, а не любезность, оказываемая нами пленным.

За две недели до Рождества у нас выдался славный денек — мы взяли сразу две взятки, но опять-таки никакого туннеля! В тот день группа, изъявившая желание прогуляться по парку, оказалась довольно многочисленной и непослушной. Это выявилось при подсчете перед маршем назад. Ответственные унтер-офицеры заподозрили неладное и проверяли тщательно.

Дежурный офицер, в тот день ЛО-1, внезапно нашел причину. «Все, кто стоит справа отсюда, сделайте шаг вправо. Все, кто стоит слева отсюда, сделайте шаг влево».

Не двинулась с места только одна шеренга да человек справа от нее. Почему он не выполнил приказа? ЛО-1 скоро это выяснил. Этот голландский офицер оказался манекеном! Вот, значит, как это делалось! Мы снова всех пересчитали: по-прежнему не хватало двоих. Спустили собак — под листьями сидели лейтенант Круиминк и капитан ван дер Крап. «Листья» оказались камуфляжной сетью.

Голландцы — мастера в такого рода делах. Как они делали тайники в своих комнатах! Первоклассная штука! Они были основательны и настойчивы.

Через четыре дня к воротам из двора подошли два немецких офицера. Часовой выпустил их и отдал честь. Он направились влево, к арке. Часовой медлил. Сначала он запер дверь и только потом вспомнил — пропуска? Согласно приказу следовало требовать пропуска на всех воротах от всех проходящих военнослужащих. Он не хотел покидать свой пост, но, мучаясь подозрениями, все же побежал вдогонку за офицерами и спросил их пропуск.

«Все в порядке, мы сейчас вернемся», — последовал ответ на хорошем немецком языке. Хорошем, но недостаточно. Вызвали караул, и лейтенант ван Линден и капитан Стинховер в заимствованном, но самодельном наряде были водворены на место.

Двумя днями позже пришли увольнительные. Половина из нас получила отпуск с 22-го до 28-го числа, но мое увольнение снова приходилось на Новый год. К этому времени я провел в Кольдице уже больше 12 месяцев.

Наш комендант, 69-летний старикан, вот уже месяц болел. Его сегодняшний заместитель был третьим по счету, но с этим офицером мы очень хорошо ладили. Он потерял руку еще во время Первой мировой войны и не показывал себя ярым приверженцем дисциплины. А потому мы с нетерпением ожидали празднования Рождества в ту ночь.

Наш квартирмейстер оказал нам честь, даже хотя пояса затягивались. Украина и вправду могла соответствовать уверениям нашей пропаганды, но ничего особенно из этой «житницы» пока не прибывало. Нет транспорта, наверное. Но в иллюстрированных изданиях это уже начало превращаться в шутку.

После ужина мы смотрели представление, поставленное охранными войсками. Караульная рота обеспечила музыку, песни и серию скетчей, подшучивающих над офицерами.

К несчастью, веселье несколько подпортил телефонный звонок, подложивший нам «муху в суп» как раз в тот момент, когда его собирались подавать, — рождественский подарок от заключенных!

Вбежал унтер-офицер караульной роты: «Три французских офицера только что бежали из кабинета дантиста. Обзвоните всех. Кодовое слово «мышеловка».

Посещение дантиста и больницы было еще одним даром для пленных. Благодаря этому они на некоторое время оказывались за пределами обычных ограничений замка Кольдиц. Они хорошо представляли собой великолепный старт возможным предприятиям побега.