Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке

• Название: Последняя ночь на Извилистой реке
• Автор: Джон Ирвинг
• Издательство: ООО «Издательство «Эксмо», ООО «ИД «Домино»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46833-1

Впервые на русском — новейшая эпическая сага от блистательного Джона Ирвинга, автора таких мировых бестселлеров, как «Мир от Гарпа» и «Отель Нью-Гэмпшир», «Правила виноделов» и «Сын цирка», «Молитва по Оуэну Мини» и «Мужчины не ее жизни».

Превратности судьбы (например, нечаянное убийство восьмидюймовой медной сковородкой медведя, оказавшегося вовсе не медведем) гонят героев книги, итальянского повара и его сына (в будущем — знаменитого писателя), из городка лесорубов и сплавщиков, окруженного глухими северными лесами, в один сверкающий огнями мегаполис за другим. Но нигде им нет покоя, ведь по их следу идет безжалостный полицейский по кличке Ковбой со своим старым кольтом…

Джон Ирвинг должен был родиться русским. Потому что так писали русские классики XIX века — длинно, неспешно, с обилием персонажей, сюжетных линий и психологических деталей. Писать быстрее и короче он не умеет. Ирвинг должен рассказать о героях и их родственниках все, потому что для него важна каждая деталь.

Time Out

Американец Джон Ирвинг обладает удивительной способностью изъясняться притчами: любая его книга совсем не о том, о чем кажется.

Эксперт

Ирвинг ни на гран не утратил своего трагикомического таланта, и некоторые эпизоды этой книги относятся к числу самых запоминающихся, что вышли из-под его пера.

New York Times

Пожалуй, из всех писателей, к чьим именам накрепко приклеился ярлык «автора бестселлеров», ни один не вызывает такой симпатии, как Джон Ирвинг — постмодернист с человеческим лицом, комедиограф и (страшно подумать!) моралист-фундаменталист.

Книжная витрина

Ирвинг собирает этот роман, как мастер-часовщик — подгоняя драгоценные, тонко выделанные детали одна к другой без права на ошибку.

Houston Chronicle

Герои Ирвинга заманивают нас на тонкий лед и заставляют исполнять на нем причудливый танец. Вряд ли кто-либо из ныне живущих писателей сравнится с ним в умении видеть итр во всем его волшебном многообразии.

The Washington Post Book World

Всезнающий и ехидный постмодернист и адепт магического реализма, стоящий плечом к плечу с Гюнтером Грассом, Габриэлем Гарсиа Маркесом и Робертсоном Дэвисом.

Time Out

---

— Переделывать дом под зимнее жилье надо с умом, — стал развивать свои идеи Кетчум. — Для смывных туалетов нужно ставить две системы местной очистки стоков: основную и дополнительную, о которой лучше не распространяться. На зиму про спальные домики забудьте. Отапливать их — слишком дорогое удовольствие. Жить будете в коттедже. Электрического отопления хватит, чтобы не замерзли трубы в туалете, в раковине, ну и в твоей большой ванне, если она тебе так нужна. Зимой вам хватит дополнительной системы очистки стоков. Но все трубы к ней нужно обернуть изоляцией с электроподогревом. Тогда у вас и туалет будет спускать, и вода из кухонной раковины уходить, и ванна опустошаться. А вот с водопроводом сложнее. Качать воду из озера и пропускать через пропановый водонагреватель у вас не получится. Делать и здесь изоляцию — денег ухлопаете много, а труба непременно где-нибудь замерзнет и рванет. Придется вам устраивать прорубь, таскать воду ведрами и греть на газовой плите. Канительно, но зато надежно. Дров здесь много, поэтому дешевле отапливать дом печью, а не связываться с водяным отоплением. Опять-таки может рвануть. Кстати, Дэнни, тебе в твоей «писательской хижине» тоже нужно будет печку поставить… Теперь как вам здесь кормиться. С северной части острова до материка ближе. Там залив мельче и замерзает быстрее. Продукты будете возить на санях, прицепляя их к снегоходу. И на санях таким же манером будете вывозить мусор. Советую его не накапливать. А если что нужно по мелочам — так до берега можете добраться на лыжах или снегоступах.

Кетчум сделал паузу, мысленно анализируя сказанное.

— Да, забыл сказать вот что. Держитесь подальше от протоки за Пуант-о-Бариль. Не верю я, что лед там бывает крепким.

— Кетчум, это все, конечно, здорово. Только зачем нам приезжать сюда зимой? — спросил у старого сплавщика Дэнни.

В глазах молчавшей Шарлотты был тот же вопрос.

— А почему бы вам сюда не приехать зимой? — задал встречный вопрос Кетчум. — Я тебе докажу, что сюда стоит ездить. Думаю, тебе понравится.

Между тем Кетчум вовсе не имел в виду календарную зиму. Он говорил о сезоне охоты на оленей, а это ноябрь. Первый охотничий сезон в Пуант-о-Бариль (и первый охотничий сезон в жизни Дэнни) осложнялся хрупкостью льда. Путь с материка до Тернер-Айленда и на лыжах, и на снегоступах был чреват встречей с полыньей. Еще опаснее было ехать на снегоходе. Помимо снегохода и разного снаряжения, позволявшего охотиться в плохую погоду, Кетчум, естественно, привез ружья. Дэнни удивило отсутствие Героя. Но «замечательное животное» осталось вместе с собаками Пам Нормы Шесть, которых, выражаясь языком Кетчума, пес «терпел». К тому же в охоте на оленей собаки лишь мешали.

Дэнни и Кетчума не слишком огорчало, что в тот год им не удалось попасть на Тернер-Айленд. «Усовершенствования» все равно продлятся до начала будущего лета. Ими занимался житель Пуант-о-Бариль по имени Энди Грант, которого Кетчум с симпатией называл «местным парнишкой». Энди был другом детства Шарлотты, они росли и играли вместе. Несколько лет назад он уже занимался ремонтом коттеджа, а совсем недавно приводил в порядок спальные домики. На зимнее обустройство дома, предложенное Кетчумом, у Энди пока не хватало времени.

Энди Грант рассказал Дэнни и Кетчуму, в каких частях Бэйфилда[206] лучше искать оленей. Кетчум успел познакомиться с другим местным жителем — Лабланом. Тот взялся быть их охотничьим проводником. Лаблан показал им «оленьи места» к северу от Пуант-о-Бариль, вблизи заливчика Бинг и реки Тихой. Впрочем, Кетчуму было все равно, где охотиться, олени здесь водились повсюду.

Дэнни немного обидел тип ружья, выбранного для него Кетчумом: тот привез ему дробовик с романтическим названием «винчестер всюду рейнджер». Такие ружья делали в Коннектикуте, но к середине восьмидесятых их выпуск прекратился. Дробовик был двадцатого калибра, магазинного типа, с автоматической подачей патронов (Кетчум называл устройство подачи помпой). Но Дэнни задело не это. Модель считалась молодежной.

— Не скрещивай яйца раньше времени, — сказал писателю Кетчум. — Для новичков этот дробовик в самый раз. Когда учишься охотиться, чем проще ружье, тем целее будешь. А из ружья посложнее можно себе и по ногам выстрелить. Видал я таких ребят.

Чтобы Дэнни не отстрелил себе пальцы на ногах, Кетчум велел ему поначалу ограничиваться тремя патронами: один держать в патроннике, а два других — в трубчатом магазине.

— И всегда помни, сколько у тебя патронов, — наставлял писателя Кетчум.

Дэнни знал: два первых патрона были с дробью, а третий — с оленьей пулей. Этот патрон Кетчум называл убойным. Заряжать в магазин больше трех патронов старый сплавщик считал излишним (даже если магазин это позволял).

— Если тебе понадобился четвертый или пятый выстрел, — дело дрянь. Твой олень давным-давно удрал.

По вечерам Дэнни не без труда вытаскивал Кетчума из бара мотеля «Таверна Ларри», который стоял почти на самом шоссе 69. Стенки номеров были настолько тонкими, что звуки шумных плотских утех из соседнего номера беспрепятственно проникали в комнату, где остановились Дэнни и Кетчум.

— Какой-нибудь тупой шоферюга со шлюхой, — сказал Кетчум, услышав это в первый вечер.

— Сомневаюсь, чтобы в Пуант-о-Бариль были шлюхи, — возразил Дэнни.

— Значит, у красотки разовая гастроль. На супружескую пару они явно не тянут.

Вечером следующего дня их вновь ожидало «звуковое сопровождение». На третий вечер женские охи-вздохи поменяли тональность и эмоциональную окраску.

В третий вечер Кетчум не выдержал. Из-за стенки доносилось чувственное женское постанывание.

— Кончаю!.. Ой, я кончаю! — через каждые несколько минут возвещала она.

— Дэнни, ты не пробовал засекать время? Похоже, это рекорд, — сказал Кетчум.

Между тем старый сплавщик вышел в коридор и постучал в дверь номера, где неизвестная женщина испытывала лавину множественных оргазмов.

— Слушай, парень! Твоя подружка тебе явно врет.

Дверь номера распахнулась. Оттуда выскочил сердитый молодой человек. Чувствовалось, у него чешутся кулаки. Но прежде чем он успел нанести хотя бы один удар, Кетчум применил удушающий захват.

— Я не вру, — донесся из темного номера женский голос, однако в этот раз даже ее партнер засомневался.

Дэнни совсем не так представлял себе их с Кетчумом охотничью вылазку. Что касается оленей, первым его охотничьим трофеем стал самец, подстреленный в Бэйфилде. Писателю пришлось сделать по нему три выстрела (оленя окончательно уложила только «убойная» пуля).

— Писателям, Дэнни, полезно знать, как тяжело иногда умирают, — только и сказал Кетчум.

Своего оленя Кетчум застрелил возле заливчика Бинг, первым выстрелом из двенадцатикалиберной винтовки. В следующем сезоне они добыли еще двух самцов — обоих возле берега Тихой. К тому времени «усовершенствования» главного дома (включая его зимнее обустройство) были завершены. Еще раз в Пуант-о-Бариль Дэнни с Кетчумом наведались в начале февраля, когда толщина льда в заливе достигала двух футов. Они уселись на снегоход и покатили по льду и снежным заносам прямо к северной кромке острова, где стояла хижина деда Шарлотты.

Охотничий сезон давно окончился, между тем Кетчум прихватил с собой дробовик двенадцатого калибра.

— На всякий случай, — лаконично объяснил Он Дэнни.

— На какой это случай? — насторожился писатель. — Мы же не будем браконьерствовать.

— Есть и другое зверье, — уклончиво сказал Кетчум.

Через некоторое время Дэнни застал Кетчума за приготовлением барбекю. Вместо углей внизу светились газовые горелки, а жарилось барбекю на сетчатой веранде (Энди подвел к мангалу баллонный газ). Чтобы веранду не завалило снегом, ее на зиму обшили досками. Здесь хранилась уличная мебель и два каноэ. Здесь же Дэнни увидел лук, тайком привезенный Кетчумом.

Дэнни забыл, что старый сплавщик умел и любил охотиться из лука, а этот вид охоты на оленей продолжался в Нью-Гэмпшире целых три месяца. Так что времени на упражнения в стрельбе по движущимся целям Кетчуму хватало.

— Это браконьерство, — заявил Кетчуму Дэнни.

— А разве «всаднички» слышали выстрелы? — наивно спросил старый сплавщик.

— Даже если и не слышали, это все равно незаконно.

— Дэнни, если никто ничего не слышал, выходит, ничего и не было, — не моргнув глазом, парировал Кетчум. — Стряпун, насколько помню, не любитель оленины, а по-моему, ее просто нужно уметь жарить.

Дэнни совсем не понравилось охотиться на оленей, в особенности убивать их. Но зато ему очень нравилось быть рядом с Кетчумом. Тогда, в феврале восемьдесят шестого, они прожили несколько дней в доме на Тернер-Айленде. Зима на берегах Джорджиан-Бэй просто восхитила писателя.