Вадим Вознесенский - Механист

• Название: Механист
• Автор: Вадим Вознесенский
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISBN: 978-5-4226-0148-6

Этот мир не хороший и не плохой. Просто другой. Таким он стал после Великих Потрясений, после Возрождения из Пепла и Руин. Некоторые считают, что мир проклят, но это не так. Просто боги забыли о нем.

Здесь сжигают на кострах чернокнижников. Нет, не тех, кто умеет разговаривать без слов или слышит не только звуки. Вне закона иное колдовство. Магия Механиста — запретная. Он оживляет механизмы, напитывая их энергией, подчиняет себе бездушные материалы, собирает из несочетаемых деталей работающие машины, агрегаты и приборы.

Механист творит по наитию, убивает, не задумываясь, и все делает наперекор судьбе. Механист — чужой в этом мире. Чужой среди наемников, янычар, убийц и простых людей.

Чужой для всех он и на каторге. Здесь Механист, спасая себя, убивает авторитетного каторжанина. Теперь предстоит умереть и ему. Вечером придут его убивать. Убийц будет много и все они будут вооружены. На что надеяться Механисту, за которого не вступится никто? Разве что на свою запретную магию…

---

Многие считают, что смерть пахнет прохладной родовой усыпальницей, — чушь, в склепе пахнет бальзамическими составами. Иные утверждают: запах смерти есть гнилостные миазмы. Ничего подобного, разложение тканей — вполне естественный процесс. Романтикам нравится версия о кисловатой вони пороховой гари на полях сражений или прелом горчичном аромате отравляющих веществ — чушь, это запахи, сопутствующие химическим реакциям. Железноватый привкус крови? Кровь — влага жизни, и с запахом смерти ее роднит только липкость субстанции.

Истинный запах смерти может познать только тот, кто умирал сам или долгое время находился в обществе медленно умирающих людей. Старики и тяжелобольные — о, они благоухают смертью. А запах, улетучивающийся из раскрытых в последнем вдохе ртов, — ее квинтэссенция.

Прежде чем попасть к янычарам, Вик больше месяца провалялся в чумных бараках. Тогда пятый год всех косил страшный мор — Палыч потом делился, что это случилось из-за Зеленого Неба. Самого Зеленого Неба будущий Старьевщик не помнил, он в то время еще из яслей не вылезал, но рассказывали, будто очень красиво выглядело. А тогда, в бараках, он только и делал, что смотрел, как увядают близкие, дышал окружающим смрадом и ждал, когда сам отправится вслед за отцом, матерью, братом и сестрами. Ему было восемь лет, а в таком возрасте все очень остро воспринимается и хорошо запоминается.

Тяжелый, влажный, прогорклый земляной запах. С примесью сирени. Впрочем, сирень — это ассоциации. Всегда, когда Вик ощущал ее благоухание, к горлу подкатывал комок. И точно так же каждый раз, когда отключал талисман, даже в самой безобидной обстановке душой чувствовал окружающую смерть и интуитивно подменял ее обонятельными эффектами. Возле стойбища, даже при включенной защите, где-то внутри Вика начали раскрываться белые и фиолетовые соцветия. Да, тут здорово пахло сиренью-смертью. И еще немножко кровью.

— Подстрахуй, — шепнула Венедис, — живых не слышу, но при таком всплеске энтропии в противофазе можно целую толпу прикрыть.

А бывают еще и очень опасные мертвые — Старьевщик взял на изготовку стрельбу и постарался удерживать в поле зрения выходы из обеих построек.

— Может, просто развернемся и уйдем? — предложил он.

Девушка покачала головой.

Сначала она, держа в правой один из своих мечей, резко распахнула дверь меньшей из построек, скорее всего баньки. Двигалась грамотно — открыла, прижалась к стене. Вик присматривал за второй избой. Венди резко заглянула внутрь, снова отклонилась. Вик предупредительно качнул стволом в сторону баньки и вернулся к своему объекту. Девушка нырнула в помещение. Вдох-выдох — оказалась снаружи. Пусто. Подкралась к избушке. Не теряя спутницу из виду, Старьевщик прошелся вдоль линии стены, посмотрел за углы. Чисто. Венедис повторила прием со входом.

Вик про себя порадовался слаженности их действий.

Вышла девушка совсем другой — расслабленной и печальной. Опустилась на корточки и прижалась лопатками к срубу.

— Ну? — поинтересовался Старьевщик.

— Посмотри, если хочешь. Только я бы не советовала.

Интересно, сколько крови находится в организме северного оленя? Если навскидку — ведра полтора точно. А мертвых оленьих тел в загоне? Кажется, было восемь. Итого сто двадцать литров. Вполне достаточно, чтобы пропитать стены и пол внутри небольшой, квадратов двадцать, избушки. Все стены и весь пол, за исключением двухметрового круга посередине. В коричневом сумраке — застекленное оконце тоже покрыто спекшейся, растрескавшейся коркой — представившаяся картина своей отвратительностью превосходит почти все виденное Виком раньше.

Он отпрянул назад и жадно вдохнул холодный воздух леса. В глазах еще покачивались освежеванные туши. Страшно было даже думать о них, как о некогда человеческих телах. Подвешенных под невысоким, забрызганным потолком таким образом, что беспалые культи ладоней скребли по полу внутри очерченного острова в море крови, рисуя мазками кровавые же иероглифы. Какие-то вещи, предметы обихода — просто свалены в один из углов. Расставленные по границе круга глиняные плошки, явно из утвари хозяев, с застывшим жиром и обгорелыми фитилями день-два назад служили источниками света в этом… жертвеннике?

Старьевщик осмотрелся по сторонам. Свинцовые воды реки, темные деревья, пасмурное небо — он был дома. А за дверью скрывался совершенно чужой мир, не похожий в бесчеловечности даже на жестокие рудники. Осмысленно бесчеловечный. Казалось — уже всякого повидал.

— Что это?

Венедис вздохнула и подставила лицо каплям Дождя:

— Генератор.

Похоже на то. С обычной экзекуцией действительно ничего общего.

— Грубый генератор, — через силу повторила девушка. — Руны на полу. Те, что жертвы намазали, — вторичный запрос. Гадание на крови. И адресной атрибутики минимум. Разве что медведь. Видел медведя?

Восстанавливать в памяти детали не хотелось, однако сознание заботливо предоставило картинку: прибитая к стене медвежья голова, оскаленная, тоже в крови, с маленькими хрустальными глазками и торчащей из пасти рукояткой ножа. За две секунды, оказывается, можно рассмотреть очень многое. Вспомнились рассказы гоблинов о Хозяине Тайги.

— Здесь ему поклоняются. Каждый местный имеет право убить за свою жизнь одного медведя, после чего тот становится покровителем человека. Кости хранятся в лабазе, а голову размещают в главной избе. Никто не отважится нарушить Закон на глазах у Хозяина Тайги. В этих местах верят, что медведь в доме обеспечивает благосклонность Природы. Преступник, если что, обычно пропадает в тайге без вести.

Венедис внимательно посмотрела на Вика:

— Ого…

— Что «ого»?

— Это очень длинная фраза для тебя. Мне казалось, что ты умеешь только односложно бурчать.

Старьевщик фыркнул — в самом деле, что-то разболтался.

— Тотем, — продолжила его мысль Венди. — Вполне вероятно. То, что делают люди, как ни крути, нарушает течение естественных процессов. А схемы почитания природных объектов уравновешивают откатные проявления. Очень сложный регламент взаимосвязей и складывается тысячелетиями. Но функционирует как часы. Благосклонность, конечно, чушь, но возмущения сглаживаются. Тогда понятно: нож в медведе — блокировка канала… Забери его.

— Медведя?

Искрометный юмор Вика, похоже, не понравился Венди настолько, насколько Вику — ее нудноватая лекция.

— Нож!

Старьевщик не очень хорошо разбирался в протоколах обмена «человек — природа», однако на практике знал, к чему приводит, например, прорыв плотины. Природе обычно все равно, кто стоит за сорванными шлюзами.

— Тебе это надо? Канал все-таки…

Венедис смахнула набухающую над бровью капельку. Вик непроизвольно отметил — если глаза у девушки и подведены, то чем-то абсолютно невосприимчивым к влаге.

— Логично.

Старьевщик хмыкнул. Девушка посидела еще с минуту и нехотя поднялась. Достала из рюкзака и расчехлила тонкую стеклянную трубку длиной чуть больше ладони. Поплотнее закуталась в накидку, звонко щелкнула пальцем по запаянному концу трубки, затем резко ее встряхнула, вызвав чуть мерцающее, зеленоватое свечение. Вик заинтересованно присвистнул.

— Химия, — пояснила Венедис. — Замкнутая система. Возобновляемая реакция — час работы, два часа на восстановление. Более ста циклов.

Вот бы формулу срисовать… Девушка решительно шагнула внутрь.

Генератор… в это Вик поверил безоговорочно. Тонкая энергетика высокой мощности. Киловатты эмоций. Любые жертвоприношения, не говоря уже о человеческих, на территории каганатов находятся под контролем и безжалостно караются. На окраинах практикуют обрядовые убийства скота, больше похожие на компромисс между заимствованием животной силы и извинениями. Даже охотники наговаривают свое оружие на прощение. Только врагов, преступников и механистов уничтожают по упрощенной программе. Жестоко, но не превращая действо в кровавый ритуал. А вот за Каменным Поясом чего только не бывает. Страшновато видеть такое здесь.

Случилось недавно, судя по окоченелости тел — день-два назад.

А ведь Ясавэй, шаман неприкаянных, долгое время принимал на себя и подавлял передачу ханских трансиверов. Возможно, поддерживал активное соединение с одной стороной. Ресурсоемкая процедура.

Генератор.

Нет-нет, не может такого быть.

Моисей — приграничник. Одно дело — щипать рудники, рейдовать за Пояс или в каганаты, но совсем другое — попрать общечеловеческие законы. Тем более приграничные. Приграничье, оно разное — на юге, родине Моисея, тревожное. Более низкие горы Пояса постоянно держат в напряжении из-за западной угрозы, да и Стеклянная Пустыня южнее тоже не дает расслабиться. Здесь у на севере, не боятся поворачиваться спиной в сторону захода солнца. Вик бы не удивился, если по ту сторону гор влияние Мертвых Пустошей, язвами уродующих земли запада, не так ярко выражено, как в средней и южной части. Но тут свои правила диктуют суровые, трудно совместимые с жизнью природные условия.